Клан быка - Иван Тропов

Леха сглотнул — горло будто пересохло. Только дело было не в подступающей жажде, нет. Все было куда хуже. Последняя надежда истлевала на глазах.

— А ты… — Леха еще раз сглотнул, прежде чем решился договорить. — Ты сколько уже здесь?…

— Почти две недели. Если ребята и ждали в переходах, то… А-а… забудь. — Алиса махнула крылом. Забыть? Последний шанс?! — А та подружка, продавщица? Она еще работает? Алиса покосилась на Леху.

— Ну ты чего, Леш? — Она лукаво улыбнулась, кончиком крыла выковыряла из валуна камешек и швырнула в Леху. — Ну откуда же я знаю? Да даже если и работает… Как она меня найдет? Все девять зон с посохом исходить, с каждым монстром перезнакомиться? Жизни не хватит…

— Я мог бы ее найти.

— Спасибо… — Кажется, Алиса не шутила. — Но ты ведь тоже не во все зоны выберешься…

— Почему? Запросто! У меня закромов нет. Сердце кровью ни за что не обливается. Могу бегать, где хочу.

— Нет, все равно не выберешься, — покачала головой Алиса. — К этой зоне примыкают две, правильно?

Леха кивнул. Сатир даже говорил какие: с севера шестая, с запада восьмая.

— Ну вот, Леш. Ты можешь легко обойти нашу зону. Если повезет, то и две соседние. Но это три зоны из девяти. Даже если Тхели еще работает, шансы найти ее — меньше трети.

— Но я же могу и дальше выбраться!

— Да нет, Леш… Охранять тебе ничего не надо, но тогда тебе, наверно, надо убивать, да?

Леха неохотно кивнул.

— Ну вот. Тебе придется постоянно нападать на игроков. И тебя будут убивать. И каждый раз тебя будет выкидывать в нашу зону, в твою локацию.

— Ну, это как повезет, — пробурчал Леха.

Попытаться убить они, конечно, могут, но кто же им даст?

— Вот именно, Леш… — Алиса говорила мягко, но что-то в ее голосе изменилось, Несмотря на женскую мягкость, было в этой девчонке что-то такое, что не в каждом мужике бывает. — Как повезет. Представь, сколько ты будешь бегать транзитом по нашей зоне и по двум соседним, пока сможешь просто добраться до остальных шести зон? Это чтобы просто попасть туда. А сколько у тебя уйдет времени на то, чтобы найти тот магазинчик «Самсунга»?

Алиса замолчала, задумчиво водя крылом по широкой вершине валуна. Кончики крыльев, острые, как бритва, скребли камень, оставляя царапины.

Леха тоже молчал. В горле стало уже ощутимо сухо, хотелось пить. Еще не очень сильно, еще можно отвлечься, но ведь это только начало…

Глаза невольно скосились на трупы мужиков — сейчас такие соблазнительные! — но… Нет, нет! На глазах Алисы — ни за что!

Но тогда надо прощаться. Пора бежать, искать кого-то, убивать… Леха вздохнул. Последний раз глянул на Алису. Открыл рот, чтобы попрощаться…

И зацепился взглядом за буквы, которые она корябала на валуне.

Она смотрела на них со своей стороны, как на нормальное слово. А вверх ногами… Буквы перевернуты, но не это главное. Еще они идут сзади наперед.

— Лис… — позвал Леха вдруг охрипшим голосом.

— Что? — Алиса мигом напряглась. — Что такое? — шепнула она и быстро огляделась по сторонам, готовая спрыгнуть с валуна и спрятаться за ним.

— Самсунг… — пробормотал Леха, все глядя на перевернутые буквы, идущие задом наперед. — Тут на западе, за пустыней, есть город — Гнусмас…

Крыло Алисы замерло. Она уставилась на Леху, не мигая.

— Ты серьезно?

Леха кивнул.

Алиса соскочила с валуна. Шагнула к Лехе, встала вплотную. Глаза в глаза. Словно боялась, что Леха опять подшучивал.

— Ты это серьезно? — потребовала она.

— Да. По крайней мере, мне так сказали. Могу проверить, что? Думаешь, это в самом деле…

Леха замолчал, не решаясь договорить. Словно слова могли что-то изменить. Спугнуть остатки удачи.

— Да, — сказала Алиса очень серьезно. — Разные рекламщики здесь постоянно так делают. Если написать явно, игроков мутить будет от такой рекламы. А так и забавно, и запоминается, и другим рассказать хочется — то есть действует…

Она замолчала, тоже не решалась договорить, назвать все своими словами.

— И магазин «Самсунга», где работает твоя подружка… — Леха замолчал. — Тхели, — кивнула Алиса. — Если Тхели еще здесь, то она в этом городе.

Часть третья

В ИГРЕ КАК В ИГРЕ

Город лежал посреди пустыни, как ожерелье.

Под черным южным небом, между волнами дюн — россыпь огней. Желтоватые светлячки ламп накаливания в окнах, рыжие уличные фонари, неоновая реклама — красная, синяя, зеленая, с фиолетовыми прострелами…

И ослепительно белые конусы света из-под фар патрульной машины.

Они крутились вокруг города, карабкались на дюны, пропадали за их вершинами — и снова появлялись. Иногда конусы света заползали на улицы городка, и тогда за ними становилась видна и сама машина, старый «хаммер» военного образца.

Огромная кабина, совсем открытая, даже ребра — направляющие для тента убрали. Зато посреди нее высокая пулеметная турель. И сам пулемет тоже дай бог каждому. Длинный ствол — огромный любопытный нос — высунулся далеко над головой водителя. Когда «хамми» вздрагивал на ухабах, пулемет покачивался на амортизаторах турели, принюхиваясь, нет ли чего подозрительного…

Вот только сейчас эти два слепящих конуса света куда-то пропали. Ни в городе не видно, ни среди дюн вокруг…

Леха даже привстал, чтобы лучше видеть — может, где-то среди дюн за городом затерялась? Нырнула туда, а сейчас вынырнет, и…

Мотор взрыкнул сзади.

Совсем рядом, прямо за спиной. Метрах в трех…

Ревел мотор, еще громче скрежетала коробка передач, никак не желая переключаться. Скрежетала так, словно собралась стереть свои потроха в металлическую пыль. Скрипнула турель пулемета…

Леха крутанулся… и почувствовал, как в бок уперся камень. Сквозь веки просачивался красный свет догорающего дня.

Леха тихонько застонал. Опять этот дурацкий сон…

Чертов городок; гребаный патруль! И так всю ночь там сидишь, ломая глаза и выглядывая в темноте игроков. Крутишься между дюн, чтобы патрулю под фары не попасться, и так всю ночь.

Две ночи уже там безвылазно отсидел. Прямо как на работу. Так еще и в снах теперь…

Сон ушел, но скрип не пропал. Что-то упорно скрипело. Железом о камень. Что-то металлическое со скрежетом выдирало каменные крошки над самой головой.

Леха с трудом разлепил глаза.

Солнце еще не село, но было уже где-то у самого горизонта, невидимое за стеной. Небо потемнело, а от стены наползала на долину огромная тень. Отсюда и до озер, до опушки Блиндажного леса. Все накрыла.

Лишь тучи над озерами светятся пурпурным. Да самые-самые верхушки блиндажных дубов красно-золотые, словно расплавились. А все, что ниже, утонуло в сумраке.

Жажда была тут как тут. Еще не взялась за тело всерьез, но пить уже хотелось. Леха попытался сглотнуть — и сморщился. Больно.

А скрипело…

Сатир, сволочь! Одной лапкой уперся в валун, в другой маленькая стальная веточка из Блиндажного леса, больше похожая на гвоздь. На хромированный гвоздь-двадцатку. И долбил, долбил, долбил этой веточкой в камень.

— Господи… — пробормотал Леха. — Другого места не нашел?

— А, проснулось, рогатое… — покосился сатир на Леху, не переставая терзать валун.

В горле было больно — хотелось пить. В голове было мутно — хотелось спать. Хотя бы еще часика два… Пока не разбудит жажда.

Но, видно, не судьба. Чертов шибздик! Скрежет вгрызался в голову, как стальная ветка в камень.

— Ну хватит, — сказал Леха, сморщившись. — Ну что ты делаешь…

Сатир ударил еще несколько раз, потом сдул каменную крошку. На валуне выступили маленькие параллельные канавки.

— Откидной календарик тебе мастерю, неблагодарное.

— Какой-какой календарик? — уточнил Леха, таращась на огромный валун. Со сна в голове было мутно.

— Откидной! Сколько тебе до откидки осталось, туго-думное!

Леха поморщился:

— Спасибо, но дни посчитать я как-нибудь и сам могу…

— Это пока, — с готовностью откликнулся сатир. — Это пока ты в обучалке два дня был, да тут три. Всего-то. Вот и кажется, что и дальше все будешь помнить. А оно ни хрена. Тянется, тянется, а потом хлоп — и словно очнулся. И позади сплошная нескончаемая полоса из вчера и того, что до вчера, и того, что до до вчера… А сколько этих до до до вчера было — хрен его знает. Пытаешься вспомнить, сколько тут уже — два месяца? полгода? И ни хрена. И тут ка-ак накатит: а может, это тебе вообще только кажется, что уже целую вечность тут мучаешься, а на самом деле еще третья неделя не закончилась?…

Леха покосился на этого доброхота. Да уж… умеет утешить, ничего не скажешь!

Два месяца? Полгода? Нет уж, спасибо. Раньше выберемся!

— Мне не понадобится, — сказал Леха.

— Понадобится, понадобится, — покивал сатир. — Спохватишься, да будет поздно. Еще умолять будешь, лишь бы кто узнал, сколько тебе осталось…

Он прочистил пальчиками канавки. На боку валуна засверкали разноцветной слюдой четыре вертикальные палочки, их наискось перечеркнула пятая. Сатир удовлетворенно крякнул. Но вдруг нахмурился и повернулся к Лехе: