Леди не движется-2 - Олег Дивов

Наконец приехал Йен. Бледный, сердитый и взъерошенный. Пошел к комиссару. Вернулся явно не в себе. Спросил у нас с Максом про адвокатов. Объяснил, что здесь всегда был такой идиотизм, поэтому он год назад даже двух недель проработать не смог, сбежал. Позвонил Крюгеру, чтобы тот повлиял на ситуацию своим авторитетом. Крюгер все испортил, потому что комиссар окончательно взбеленился. Начала собираться местная любительская пресса, преимущественно студенческая. Я, понятно, никого не видела, но охрана у камер охотно делилась подробностями. В нужном ключе — типа, все из-за вас. Макс в своей камере ухмылялся и подравнивал ногти пилочкой. Полицейские недобро на нее косились, явно подумывая, не отобрать ли. А то вдруг кого зарежет.

Явились сразу две звезды — местная и залетная. То бишь Нина Осси и Верховная Жрица Лючия. Лючия пошла на концерт, познакомилась с певицей, выяснила, что они обе знакомы со мной. Поэтому они решили взять шампанского и пойти ко мне. Пришли — а там все оцеплено, бегают криминалисты и выносят орочьи трупы. Они отправились в полицию. Их выставили, но снаружи уже была толпа любопытных студентов, и «звезд» пришлось пустить обратно — во избежание. А то через час тут весь Эверест будет — когда еще представится возможность поболтать с Ниной Осси, да по такому авантюрному поводу, как расстрел орков ее подругой. Орков тут, кстати, не любили сильно и конкретно, поэтому я мигом сделалась героиней года.

В четыре часа ночи явилось локальное оружие массового поражения в лице лорда Джеймса Рассела. Его сопровождала хорошенькая блондинка в хаки, в которой я с трудом узнала Эмбер Мелроуз. Что уж там Рассел сказал комиссару — не ведаю, но из камер нас с Максом немедленно выпустили, привели в кабинет и даже принесли кофе. Через час Максу с извинениями отдали пистолет. Правда, сначала ему достали боеприпасы — свои-то он израсходовал — и попросили сделать пару выстрелов в пулеулавливатель. Для экспертизы. Максу нетрудно, сделал. Потом с него взяли честное слово, что он не будет ходить по планете с этим монструозным агрегатом. Пусть хранит, так и быть, но чтобы без ношения и применения. Макс согласился и на это.

Картина вырисовывалась следующая. Некий человек низкого роста, но очень широкий в плечах, дважды пытался пройти в мой номер. Сначала он пришел с двумя орками, поднялся, но из номера напротив вылез скандальный старик, расшумелся. Услыхав звуки ссоры, вышел Йен. Он-то и запомнил и гостей, и старика. Всех незаметно зафиксировал на чип. Гости удалились. На следующий вечер тот же самый человек пришел уже с пятерыми орками. Ни одна рамка, ни одна камера их не записала, показания собирали со свидетелей. Полиции Эвереста это не нравилось, но куда ж деваться, нам тоже не нравилось.

Из пятерых орков двое были убиты — вооруженный и тот, которому Макс снес голову. Один довольно быстро очухался от разряда шокера и сбежал — его сдуру отвезли в больницу. Двое оставшихся имели ранения разной степени тяжести. Из них один очнулся, но убежать не смог, поскольку Макс перебил ему позвоночник. Тот, которого свалила я, лежал на операционном столе — пулька-то у меня маленькая, но залетела в голову и заблудилась там внутри. Все пятеро были голые — без шунтов, с неудаленными оппозитными пальцами, не владеющие федеральным языком. Для допроса вызвали рабочего с ближайшей газовой скважины — чтобы переводил. Тот должен был приехать к середине дня — когда у него закончится смена.

Старик из номера напротив как в воду канул. Полицейские осмотрели номер и не нашли там не то что человека — а даже следов его проживания. Гостиничная электроника тоже уверяла, что в номер никто не заходил уже пару недель. Только с поручня балкона вниз уходил трос. Почти до самой земли. И один из таксистов на парковке видел, как с черного хода выбрался окровавленный человек, сел в машину и улетел. Тут же из-за здания выбежал старичок, очень быстро добежал до спортивного вертолета на стоянке и тоже улетел. Вслед за окровавленным.

Я отправила фотографии, сделанные Йеном, орку Шону Ти. Орк опознал в человеке Гранта. Его ранил старик из номера напротив, Грант ушел, но порядком наследил, запятнав кровью весь пол и лестницу. Генная экспертиза показала, что мне нанес визит Грант Закери Трумм. Оч-чень хорошо, это имя я уже знала. Именно этот человек участвовал в убийствах Василия Князева и Адама, пардон, Бернарда Бейкера. Он же как минимум относил труп эльфа Джона Смита, если не помогал убивать. Подручный Марио Лоретта, убитого на Эвересте Даймоном. Значит, по словам Шона Ти, Грант натаскивает диких орков на какую-то военную авантюру. Йен сказал, что по результатам экспертизы, которую провели после обстрела на Танире, помощником эльфийского снайпера был тот же самый Грант Закери Трумм. Помощником и убийцей.

Кажется, Йену наконец удалось убедить комиссара сотрудничать. Грант после ранения постарается выбраться с планеты — здесь население маленькое, все на виду, и уж, конечно, каждый раненый в госпитале вызовет подозрение. Поэтому надо выставить кордоны в порту, чтобы помешать бегству. Йен объяснил сложности, которые могли возникнуть, — что у Гранта наверняка чип на другое имя и что надо контролировать не только пассажирский, но и грузовой поток.

Только после этого нас отпустили.

В моем номере еще работали криминалисты. Макс решил проблему, сняв для меня номер этажом ниже и классом выше. Там была спальня, рабочий кабинет и огромная гостиная. Выбор напитков в баре — как в пафосном ресторане. Есть маленькая кухонька, с чайным шкафчиком. После недолгих препирательств мне позволили забрать вещи из старого номера и переехать.

Основательно помывшись, надев чистую одежду, я почувствовала себя отдохнувшей. Ну понятно, открылось второе дыхание, теперь я еще пару суток смогу обходиться без сна и еды. Потом упаду. Но это уже не важно, потому что мне требовалось всего несколько часов, чтобы решить все задачи, связанные с Эверестом.

Мне больше не нужны были инструкции Августа. План я выстроила такой: любыми средствами, правдой или кривдой, убедить Роберта Зелинского лететь со мной, погрузить его на яхту Августа и привезти на Таниру, где сдать Крюгеру. Тюрьма — единственное место, где я могу гарантировать жизнь этому свидетелю. Есть вероятность, конечно, что никто и не собирается убивать его, но я сомневалась: эльфа Джона Смита убили вообще ни за что.

Оставалась небольшая проблема в лице Алистера Торна, который зачем-то хотел со мной встретиться. Впрочем, я могу отправить Зелинского с Йеном, а сама остаться.

В моей гостиной толпился народ. Нашли где потусоваться. Хорошо еще, я всех знала. В одном углу с серьезным видом тихо переговаривались Макс и Рассел. На что угодно могу спорить — о бизнесе. Не, ну а чего даром время терять? Йен развлекал Нину Осси, а Эмбер, всплескивая руками и широко раскрывая глаза, болтала с Лючией. Вот это, пожалуй, удивительно, потому что выглядели девушки отнюдь не как свежепознакомившиеся. Я подошла к ним. Мои подозрения оправдались: Эмбер тут же поведала мне, что знает Лючию уже много лет, познакомились на какой-то конференции викторианцев…

— Хоррор как жанр — моя слабость, — объяснила Лючия. — А корни его растут из Викторианской эпохи. И даже не из литературы, а из самого стиля жизни. Я совершенно уверена, что хоррор может быть только английским, германским — помните, «сумрачный германский гений»? — и африканским. Французский хоррор — что может быть абсурднее?

— А что вы скажете о русском или, допустим, чешском? — спросила я, делая умное лицо. Нет, мне и правда стало интересно.

— Чешский по сути — ответвление германского, — безапелляционно заявила Лючия. — А у русских настоящего хоррора быть не может. У них любой хоррор уступает прозе жизни.

За нашими спинами вырос Джеймс Рассел и тяжело уставился на Лючию. Лючия не растерялась:

— Эмбер, лорд Рассел терпеть не может сатанистов, так что имей в виду.

Рассел едва заметно улыбнулся. Очень холодно. Он на Эвересте вообще был совсем другим, нежели на Кангу, — собранным, жестким как проволока, даже с виду безжалостным. Эльфийская красота не смягчала, а подчеркивала твердость характера.

— Но Лючия моя подруга! — воскликнула Эмбер, обращаясь к нему. — Вы теперь перестанете меня уважать из-за этого?

Рассел посмотрел ей в глаза, улыбка стала властной.

— Нет. Не перестану.

Эмбер отчего-то смутилась и отвела взгляд. Рассел ответил Лючии:

— У вас свои убеждения, у меня свои. Научитесь уважать чужие, если хотите, чтобы уважали ваши.

И отошел.

— Да нет у меня никаких убеждений! — крикнула Лючия ему в спину.

— Это-то и плохо, — бросил Рассел через плечо.

— Тьфу, — в сердцах сказала Лючия, — фанатик. Делла, представляешь, он крестил всех эльфов в своем поместье. Когда я спросила — ну зачем? — ответил: они тоже чада божьи, надо дать им шанс на спасение души. По-моему, англиканская церковь должна поставить ему памятник при жизни за такое рвение.