Там, где кружат аспиды - Олеся Верева

определённо не встречала раньше. Да если бы такой красавец статный в Прави объявился, подруги Лёлины ему прохода не дали бы, а потом только о нём и грезили. Нет, они точно не виделись до этого момента.

— Забыла, значит? — Парень удивлённо вскинул бровь, а затем поднялся на ноги. — Оно и немудрено. Сварожья дочь нас, явьских богов, поди, не больше, чем за грязь под ногами, почитает. Похвист имя моё, коли говорит оно тебе о чём-то.

Похвист! Да неужели вот он, тот, кого искать Лёля должна? Сам её нашёл, от Ульяны спас! Как же просто всё оказалось! Лёля улыбнулась, теперь уже другими глазами рассматривая старого друга, пытаясь что-то знакомое в нём углядеть. И этого парня колючего, высокомерного она когда-то братом старшим звала? И он из бед её вытаскивал да перед батюшкой за проказы выгораживал? Каким же пригожим сделался товарищ детских лет её, как возмужал! И так Лёле хорошо стало, что даже в глазах защипало от радости.

— Похвист. — Лёля заметила, как смягчилось выражение лица юноши от тона, каким она имя его произнесла. — А Догода где? — задала она, не таясь, главный свой вопрос.

— Помнишь всё-таки. — И без того приятные черты Похвиста расслабились, он утомлённо потёр глаза, а затем, будто радуга в день дождливый, на лице его заиграла улыбка. — А я бы тебя с волосами такими не признал, если бы не видел, как ты из врат вышла. И косы у тебя теперь на людской манер, а не распущенные по правьим порядкам.

— Прости, Похвист, не помню я тебя. — Горько Лёле было признаваться в том, но она решила не давать Похвисту ложных надежд. — Сварог-батюшка забрал у меня о вас с Догодой воспоминания, но Нянюшка всё мне рассказала. Всё. Что братьями вы мне были, а потом отец наказал вас незаслуженно.

— Так ли и незаслуженно? — Похвист вновь опустился перед Лёлей на колени, и снова напротив глаза его серые оказались, только теперь тоска в них была и на ответ правдивый надежда. — Справедливо рассудил Сварог: раньше кровь богов в Прави не проливалась. И если бы не мы с братом, если бы не игры наши глупые, не пролилась бы. Не запамятовать мне того, и Догода забыть не смог.

— Ну и что? — Лёля плотнее закуталась в кафтан Похвиста, мокрое платье неприятно холодило тело. — Я уверена, спросил бы кто меня тогда, я ни за что с вами разлучаться не захотела бы. А теперь ради вас в Явь пришла. Знаю, что проклял батюшка Догоду, и только в Яви встретиться с ним могу. Ах, как сказать я ему хочу, что не виноват он ни в чём, как хочу вновь другом ему стать!

— Он был бы рад, коли речи твои услышал бы. — Похвист сел на траву рядом с Лёлей и устремил на озеро жёсткий взгляд. — Да только нет его больше. Давно о ветре южном никто в Яви не слышал. Он с Родом уже, среди звёзд летает, мудрости набирается. Сгинул Догода, когда война со Скипер-змеем приключилась.

— Как так? — ахнула Лёля.

— А вот так. Прознал он, что Скипер-змей тебя и сестёр твоих украл, да в Навь за вами бросился. Но не вернулся. Нет в живых брата моего. Иначе клубок заговорённый меня к нему, а не к тебе привёл бы.

Лёля вспомнила свою беседу с Мокошью. А ведь сказала тогда всевидящая богиня, что жив друг её. Разве ошиблась она? Нет, не могла ошибиться та, кто нити жизни прядёт.

— Неправда это! Я спрашивала у Мокоши Великой, жив Догода! — Лёля для убедительности стукнула сжатым кулачком по траве.

— У Мокоши? А ведь точно, видел я, что ты к женщине величавой да жуткой в дом ходила! — Лицо повернувшегося к ней Похвиста озарилось надеждой. — Мокошь то была? Не сказала она, где искать Догоду надобно?

— Не сказала, — грустно выдохнула Лёля, а потом оживилась: — Сказала только, что друг у меня в Яви есть. Выходит, она про тебя речь вела! Видела тебя Мокошь со мной рядом! Значит, отыщем мы Догоду, ты и я, справимся вместе!

— Права ты! — Похвист подскочил на ноги и протянул Лёле ладонь. — Неспроста судьба нас вновь свела, вдвоём придём в Навь, к брату моему! Клубок твой показать дорогу сможет?

— Так истаял он, — развела руками Лёля, поднявшись с травы. Влажное платье облепило ноги, и она поёжилась от холода. — А твой?

— Мой уже давно пропал. Ещё в Прави. Когда я всю Явь ветром облетел и отчаялся Догоду отыскать, то на капище Велеса забрёл. У кого мне ещё совета просить, как не у привратника царства умерших? Только вместо ответа явился посреди капища клубок цвета серебра. И привёл меня прямиком в Правь, чрез ворота, Сварогом заговорённые, к Царь-древу, где ты молилась, а после исчез. С тех пор я за тобой следовал, иначе из Прави не выбрался бы.

— Молитвы мои подслушивал? — Лёля смущённо закусила губы и понадеялась, что не выдала в молитвах ничего личного. — А чего же сразу не открылся? — спросила она.

— Дед говорил, враги вы нам теперь, род Сварожий. Не хотел я, чтобы меня на вражьей территории поймали. Вдруг ты бы отцу про меня поведала, кто знает, что Сварог со мной сотворил бы тогда. Да и от деда досталось бы. Неприятности со всех сторон.

— Выходит, это ты мне окно отворить помог? — Лёля попыталась снять тяжёлый и плотный кафтан, но Похвист мягким движением удержал тёплую одежду на её плечах.

— И окно отворил, и в Яви тебя спасал. Не поняла ты, но мужик тот щербатый гибелью тебе угрожал. А потом ещё эта русалка проклятая, — кивнул он в сторону Ульяны, которая до сих пор сидела под деревом, куда отбросил её Похвист.

— И вовсе не русалка я, а водяница. — Заметив, что на неё обратили внимание, Ульяна грациозным движением поднялась, гордо вздёрнула подбородок, оправила платье и откинула назад густые волосы. Удивительно, но одежда и волосы русалки уже были сухие, и она не выглядела мокрым цыплёнком ощипанным, как Лёля. — Я Водяного жена законная, мог бы и уважение проявить.

И правда, особой царских кровей Ульяна казалась, невысокая, стройная, в платье своём зелёном, отчего зелень глаз её ещё ярче проявлялась. И такая белокожая, точно солнца не знала, как будто только сегодня из озера вынырнула.

— И с каких это пор у нас жёны законные мужьям новых жён на поверхности добыть пытаются? — оттеснив Лёлю за спину, ехидно поинтересовался у русалки Похвист.

— Не твоего ума дело. Отойти, я с Лёлей говорить