Фантазм - Виктория Абзалова

Что за рыцарь мог вот так, в наглую, утащить Айсена, подправив физиономию Луи - долго гадать не приходилось, и понимание, что абсолютно беззащитный, полностью бесправный юноша оказался в руках ненормального морального урода, который уже однажды едва не уходил его насмерть, подстегивало похлеще любого кнута.

По счастью, деньги - не всегда безусловное зло! И чем больше деньги, - тем лучше, тем основательнее они могут стереть все предрассудки, условности и различия.

Еще одним удачным стечением обстоятельств было то, что Фесс, всегда бывший на стыке политических интересов, сейчас переживал период усиления влияния своих исконных обитателей, а не пришлых грабителей, гордо именовавших себя христовыми воинами. Магнус Фонтейн и иже с ним представляли безусловное меньшинство, как бы не пыжились. Самоубийц среди них тоже не наблюдалось, и идти из-за пустой прихоти одного, даже начальника, на верное самоубийство, выказывая неуважение местной власти и ввязываясь в открыто провоцируемый конфликт - никто желанием не горел. Начальники меняются, и кто знает, возможно, если факты будут поданы вкусно, им станешь именно ты!

Или приятель. Или покровитель…

Третьей, заинтересованной лишь самую малость, стороне по-своему было приятно поучаствовать в склоке неверных, позорящих себя ею, и свара собрала множество зрителей помимо основных участников.

Горячих зрителей! Готовых в любой момент перейти в непосредственно действующих лиц…

Мнение же воистину самого скромного представителя властей, усугублялось еще и тем, что формально от него не требовалось ничего выдающегося - засвидетельствовать право собственности субъекта на объект данного права.

Римская ли, любая иная - Фемида остается слепа, невзирая на столетия, пространства и нормы: вопрос в том, что такого может истец опустить на весы, что перетянет все остальное!

Конечно, Филипп Кер не был настолько наивен, дабы обратиться к аудитории со слезной речью о мытарствах несчастного ребенка: рачительность купца, с еврейской дотошностью истребующего назад свое имущество, - вот что могло вызвать глубокое уважение и сочувствие.

Однако предосудительно и глупо требовать от неверных священных клятв в знак их искренности. Само собой, что люди одного и другого спорщика будут говорить в пользу господина, - в судейском деле мало знать законы, порой житейская мудрость бывает куда полезнее! Кер уже тянул время из последних сил, злобно подсчитывая, куда и почему мог деться брат и чем еще, кроме свидетельства уважаемого Фейрана аб эль Рахмана он может подтвердить акт дарения: сейчас новое имя и положение известного врача были как нельзя кстати!

Утешало одно: беснующийся Магнус Фонтейн находился на глазах и так близко, что иногда приходилось отстраняться от летящей в лицо слюны: это значило, что мальчишку по крайней мере не истязают и не насилуют в этот момент.

Не говоря уж о том, что статус «беглый» - означало как минимум клеймо на лбу. Возможно, отрубание рук и ног, разнообразнейшие казни, - в зависимости от бережливости либо изощренной фантазии владельца…

Когда вперед протолкался одинокий Клеман - Филипп едва не заскрежетал зубами: сколько еще разыгрывать это представление! Однако верный помощник внезапно выдвинул перед собой новое действующее лицо: бойкий вертлявый парень, ни мало не смущаясь подтвердил, что действительно продал имущество своего благороднейшего господина за одну золотую монету многоуважаемому Фейрану, лекарю с Разбойничьей, но только после того, как доблестный рыцарь сам распорядился выкинуть падаль на помойку. Кто ж знал, что раб окажется настолько живучим, а еще вернее, - что искусство досточтимого Фейрана аб эль Рахмана настолько чудодейственным! Ибо раб на самом деле не имел шанса выжить.

Кер отбросил от себя подробности, с простодушной беспечностью выбалтываемые пройдохой Жако, и усилил натиск: в самом деле, что тут может быть проще!

Раб это вещь. Вещь всегда принадлежит хозяину, который имеет на нее все права владения, пользования и распоряжения. Хозяин распорядился данной принадлежавшей ему вещью, выбросив в мусор. Соответственно, ненужная вещь стала бесхозяйной, и любой мог распорядиться ею по своему усмотрению. Ежели некто прибрал негодную вещь, и произвел улучшения, способствующие возвращению ее качеств либо приобретению новых…

А ведомо ли было кому-либо, что сей раб превосходно играет на сазе!! Он, Филипп Кер, иногда подвержен столь неожиданным капризам, полнее всего соответствующим его положению (да и в грязь лицом перед бывающими у него уважаемыми компаньонами из почтенных детей святого Пророка ударить не можно!)…

Тогда этот некто и становится новым хозяином бесхозной вещи. Мудрейший Фейран аб эль Рахман, увы ныне отсутствующий, - несомненно в связи со своим священным долгом целителя, которого любой будет рад видеть у своей постели (не приведи Иисус и Мухаммад вместе взятые!), - явился добросовестным приобретателем спорного имущества!

И уже будучи полностью в своем праве, он подарил раба своему случайному гостю, прельстившемуся нежной песней саза под тонкими проворными пальчиками…

Еще один весомый кошель подкрепил аргументы, лишний раз подтверждая закрепление своего права вторичным честным переходом имущества по сделке.

Кер не дал противнику ни малейшего шанса, едва ли не полноценным штурмом взяв двор бастиона ордена иоаннитов, чуть-чуть не опередив окончательное неторопливое решение по «делу». И внезапно, глядя на беспамятное тельце в своих руках, против всего, что он составлял собой, - обычное сострадание и естественное желание помочь брату в его заботах и тревогах, сменилось совсем другим чувством. Сердце его проснулось новой любовью: к этому безвестному юноше… Невинному, несмотря на все обстоятельства его жизни!

В чем- то еще ребенку, который знал только унижение, боль и страх, и все же -верил… любил - вопреки всему, наперекор, даже не замечая того… Не понимая своей силы.

Садясь рядом на койке, мужчина сжимал бледные руки с перебинтованными запястьями, с которых уже никогда не сойдут обширные шрамы.

- Айсен, ответь!

Юноша долго не выходил из бредового забытья: новые побои, две ушибленные раны на голове… Солнечные ожоги оставались всего досадной неприятностью, не дававшей больному устроиться удобно.

- Айсен! Знай, ты в безопасности теперь, сер Магнус никогда не сможет посягнуть на тебя! А все мои слова - остаются в силе!!

Филипп просто выкинул из памяти отвратительный оскал и обещание: «Еще встретимся, купец! Я еще получу свое…» - что оставалось монструму, лишившемуся желанной жертвы, как не истекать слюной попусту!

Айсен молчал, прислушиваясь к тому, как волны скребут и колышут борта судна.

- Айсен, вторая новость не так хороша…

Филипп вспоминал, как сам едва не вытряс душу из верного Клемана, разговорившего Жако и повернувшего дело в их пользу богатой мздой.

- Нет его!! Уехал!! Черт ведает куда… - Тристан в самом деле уехал за день до того.

С одной стороны, Филипп улыбался: уж если братом вновь овладела страсть к перемене мест, - значит, маленький раб надеется не зря!

Однако задерживаться в городе было чревато: не было нужды сомневаться, что Магнус скоро опомнится и попробует им досадить. Самая последняя лодченка Филиппа Кера и его товарищей - снялись с якорей, едва сам купец переступил сходни.

- Айсен, так будет лучше! Этот… человек… не остановится ни перед чем! А Фейрану я напишу… Вы еще увидитесь: клянусь!

На ноги юношу подняло именно осознание того, что все сравнительно недолгое время его терзаний у бывшего хозяина и мучителя, тем не менее, показавшееся вечностью, о нем кто-то думал и беспокоился.

О нем, - будем честными: не более чем основательно потасканной и выброшенной в конце концов вещи…

И то, что даже после избавления за него продолжали волноваться! Айсен мог понять, что господин Филипп старается ради брата, - и подобная убежденность мужчины в чувствах Фейрана к какому-то рабу тоже грела сердце, придавая сил для нового вздоха, - но ведь были еще и остальные! Команда, приветствовавшая его добродушными шуточками, Клеман например…

Голова болела и кружилась, однако юноша не мог больше оставаться в тесноте каюты наедине со своими сомнениями и страхами. Увидев его осторожно выбирающегося на палубу, Луи расцвел улыбкой и поспешил подставить руку, поддержать.

- Поднялся? Получше тебе?

Айсен несмело кивнул, растерявшись от такого внимания.

- Вот и отлично! - с энтузиазмом откликнулся парень, искренне радуясь за мальчишку. Посмурнев, внезапно неуклюже уточнил все-таки. - Этот ублюдок… он тебе… точно ничего сделать не успел?

В подробности истории Клеман посвящен не был, и открытие что на самом деле довелось испытать этому тихому застенчивому юноше, его просто оглушило. Это ж какой тварью надо быть, чтобы поднять на него руку или еще чего похуже!