Флирт — моя стихия! - Никола Марш

Сонный мужчина вошел в кухню.

— Бекон, яичница, — презентовала она свои кулинарные плоды. — Бекон основательно прожарен, как ты любишь. Я это запомнила… Что случилось? — перебила она саму себя, вглядевшись в растерянное лицо любовника.

— Мне кажется, мы поторопились, Бет, — сказал он, усаживаясь за стол. — Какое у наших отношений будущее? — выпалил он, глядя прямо перед собой, словно размышляя вслух.

— Время ли говорить об этом? — спросила женщина.

— По-моему, это следовало обсудить с самого начала. Или в крайнем случае сейчас, раз уж мы не сделали этого прежде, — объявил он.

— Давай сначала позавтракаем, — предложила ему Бет.

— Нет, — резко возразил мужчина. — Сначала главное. Завтрак подождет!

Он сосредоточенно помолчал с минуту. Потом прямо посмотрел на Бет и проговорил:

— Все, что произошло между нами, было столько же моим желанием, сколько и твоим. Я был бы рад, если бы наши отношения продолжались столько времени, сколько я остаюсь в Мельбурне. Ты знаешь мой образ жизни. Я археолог. Я не могу ограничиться исключительно административной деятельностью в пределах одного музея, одного города, одной страны. Мне придется уезжать в экспедиции, подчас на весьма долгий срок…

— Это мне известно, — поспешила заметить Бет.

— Но это далеко не все, что я собирался тебе сказать, — вновь взял он слово. — Скоро я вынужден буду уехать в одну из таких экспедиций. У меня, конечно, было намерение осесть, в котором я не был до конца уверен, я раздумывал, и встреча с тобой сделала эту проблему ощутимее. Но отец прав: если я стану только теоретиком, директор музея получится из меня плохой. Я хочу, чтобы ты это понимала, Бет, — серьезным тоном резюмировал Эйдан.

— Я понимаю это, — уверила его женщина.

— И хочу, чтобы в отношениях между нами не было недопонимания, Бет. Поэтому я намерен все прояснить до самого конца, — настойчиво произнес мужчина.

— Хорошо, — согласилась Бетани, понимая, что отменить или отложить этот разговор не получится.

— Какими ты видишь наши отношения? — спросил он любовницу.

— Флирт и игры уже позади. Я хочу, чтобы мы были парой. Я хочу не только спать с тобой, но и просыпаться рядом. Я хочу стать частью твоей жизни. Но я не могу требовать от тебя того, чтобы ты пожертвовал или пренебрегал своей профессией. Для меня очевидно, что ты ей предан. Я не собираюсь узурпировать твое внимание.

— По сути, я археолог с рождения. Это не преувеличение, Бет. С ранних лет родители вовлекали меня в профессию. И им это удалось. Пусть этап одержимости миновал, но глубинные мотивы заниматься этим делом у меня все те же, что и в пору юности.

— Я не вижу в этом проблемы, Эйдан, — проговорила она.

— Я вижу, потому что однажды уже сталкивался с нею. Были у меня уже отношения, которыми я очень дорожил и сопрягал с ними планы на будущее, совместное будущее с любимой женщиной… Она была искусствоведом. Несколько раз сопровождала меня в экспедициях, но всего через год таких вот скитаний она возненавидела этот образ жизни. Я видел, как она страдает, но даже не пытался что-либо изменить. Иными словами, я вынудил ее уйти. Я не горжусь собой.

— И? — спросила Бетани.

— Я не хочу повторять это вновь, милая.

— И все? — вновь задала она вопрос.

— По-твоему, этого не достаточно?

— И что же ты решил? — обреченно проговорила женщина.

— Бет, я хочу быть с тобой, когда я здесь, в Мельбурне. Но когда я уеду, а это, к сожалению, вскоре случится, ты не должна чувствовать себя связанной обязательствами. Если ты сочтешь нужным устраивать свою личную жизнь, я тебя пойму, — произнес он.

— И ты, соответственно, тоже не будешь чувствовать себя связанным обязательствами, находясь на другом краю света? Если так, то ты просто боишься рискнуть. Ты боишься не выдержать постоянных сомнений в верности своей женщины, поэтому либо возишь ее всюду с собой, либо просто отпускаешь на все четыре стороны. Проблема не в твоей профессии, — резюмировала Бетани и вышла из-за стола.

Червь ревности закрался в сердце Бетани Уокер. И вовсе не из-за упомянутой женщины-искусствоведа, которая еще недавно была возлюбленной Эйдана. Бетани ревновала его к совершенно иному его влечению. Она не знала, любовь ли это к науке, к профессии, к странствиям и скитаниям. Тяга, не поддающаяся контролю. Она остро чувствовала, что Эйдан никогда не будет ей принадлежать. Он даже себе принадлежать не в силах. С молоком матери впитав привычку к перемене мест, он просто покорился ей без борьбы и шел на попятный каждый раз, когда жизнь ставила его перед выбором.

Она хотела именно этого мужчину, но теперь не была уверена, что это желание разумно и исполнимо. Точнее даже, она убедилась в обратном. Или позволила ему убедить себя.

В любом случае Бетани чувствовала себя неуютно. Ей еще ни с кем и никогда не приходилось переживать подобный этап в отношениях. У них с Эйданом, не без ее усилий, все сложилось так стремительно, что, казалось, в эту пару дней уместилась целая жизнь, и теперь любое затруднение виделось роковым.

Она возненавидела не столько саму работу Эйдана, сколько его подчиненное отношение к профессии. Ее свободолюбивый дух неспособен был понять и принять такую безотчетную жертвенность. Жизнь сердца и порывы души представлялись ей всегда значительнее, чем общественные и профессиональные обязанности.

Теперь она считала, что Эйдану потому так необходимы эти раскопки, чтобы не разбираться в самом себе. После этого на первый взгляд честного и откровенного разговора он стал казаться ей трагически непоследовательным, таким же противоречивым, как и обстановка его жилища, где основную площадь занимают пыльные древности и продолжают ветшать, а сам хозяин с трудом отвоевывает себе пространство для жизни.

Дела семейные, как однажды с красноречивым вздохом проговорил сам Эйдан Восс. Звонок отца, его авторитет, его неослабевающее влияние… Его вещи и привычки, заполонившие обиталище сына, заслонившие его от индивидуальных представлений о том, какая должна быть его собственная жизнь.

Не успела еще она забыть то время, когда родной отец в попытках убежать от очевидного губил самого себя и дочь в придачу. И отголоски тех порывов нередко срывали с места ее саму, внушая, что бегство может быть и проще и вернее попыток врасти корнями и обжиться среди тех людей, что уже наполняют твое жизненное пространство.

До встречи с Эйданом она не задумывалась о прочном, не верила, что сможет победить тягу к простым решениям. А влюбившись впервые по-настоящему, решила бороться. Но проку в этом было не много. Тот, который представлялся оплотом надежности, оказался таким же, как и она, ребенком в безграничной и пугающей пустоте.