Дом непредсказуемого счастья - Лариса Соболева

— Как вас величать?

— Меня? — О, полицмейстер растерян, уже хорошо, значит, согласится. — Андрей… Романович Пашков. Капитан.

— Очень приятно, капитан. А меня — Урбас Павел Давыдович. (И придвинул стопочку купюр к нему.) Я остановился в гостинице «Рассвет»… вот все мои координаты. (Он положил рядом с купюрами визитку и листок бумаги, вырванный из блокнота.) Начните с гостиниц. Мне никто не даст информации, а представителю полиции — обязаны. Только не по телефону, а лично. Вам предстоит проехать по всем гостиницам.

— Ее фамилия?

— Урбас. Отчество, как у меня. Ей тридцать лет… Я захватил с собой фотографии… вот, возьмите. Трех, полагаю, хватит?

— А зачем она приехала сюда?

— Давайте так сделаем: если вы ее не найдете в гостиницах, тогда более подробно поговорим. Мне бы очень хотелось, чтобы вы нашли мою сестру.

Павел Давыдович встал, но у двери задержался, вдруг вспомнив, достал еще пять тысяч, положил на стол:

— Объясните парню из дежурной части, что нужно быть вежливым с людьми, которые приходят сюда по необходимости — как к врачу за скорой помощью. Это вам за урок и на поездки по городу. Жду от вас сведений. До встречи.

Пашков прочитал визитку, после пересчитал купюры — в стопке их было десять штук. Пятьдесят пять тысяч кинуть за ерунду — как тут не вытаращить глаза?! Даже в жар бросило. Собственно, почему он должен был отказать этому приятному во всех отношениях господину? Пятьдесят пять штук… После такого допинга он легко вдохновился не только на поиски сестры Урбаса, но и на воспитательный процесс. За считаные секунды сбежал на первый этаж и влетел в дежурную часть.

— Ты, козел… — начал Пашков урок вежливости. — Ты че сидишь здесь? Ты кому хамишь, говнюк? Охренел или просто тупой?

— Я… я… — залепетал парень. — Я занят был…

— Закрой пасть и слушай меня. Неужели не видно, что к тебе обращается крутой мэн? Да кто б ни пришел, фильтруй базар! Нет, ты не понял? Или отправишься в деревню участковым, я тебе запросто устрою эту радость.

— Больше не буду… — надулся парень.

— Слышь, ты не в средней школе. — И передразнил: — Больше не буду! Не будешь, конечно, я прослежу.

Отчитав парня, Пашков рванул назад в кабинет, сел за стол, закурил — начальства нет, гонять курильщиков некому, выходить в коридор неохота, а с сигаретой думается вроде как быстрей. Взял фотографии. Итак, Рита… Так себе, не впечатлила. Темная шатенка, лицо слегка вытянуто, подбородок остренький, он-то и придавал лицу не только утонченность, но и некую беззащитность. А вот цвет глаз редкий: настолько светлые, что кажутся бесцветными, губы тонкие, с брезгливо опущенными уголками. Пашкову не нравились подобные женщины с обманчивой внешней беззащитностью, они высокомерные и с претензиями ко всему миру, возможно, ему не повезло — встречались только стервы (включая бывшую жену). Рита явно из богатых дамочек, одна из фоток запечатлела ее за рулем дорогущего автомобиля, в дорогущей шубе.

— Гостиницы, говоришь? — произнес он, гася сигарету в пепельнице. — Начнем с самых крутых отелей.

Очутившись в мышеловке (слава богу, хоть не смертельной), Юля ни на минуту не прекращала поиск выхода. Ситуация дурацкая: сама себя ограбила. Как это объяснить охране, если идти мимо нее? Скандал выйдет на весь город: ей не поверят, вызовут полицию, приедет следователь Костя и… ой, что будет! Выход один: ускользнуть незаметно, но как?

— А через крышу? — пришла ей идея.

Михаил молча последовал за ней, не спеша, предчувствуя бесполезность данного предприятия. И точно! Люк оказался надежно заперт. Теперь Михаил уселся под люком и вздохнул:

— Нас посадят. Сначала в СИЗО, а потом… Зинуля родит раньше времени.

— Упрекаешь? — ходила от стены к стене Юля.

— Констатирую.

— Лучше бы думал, как выбраться.

— Думаю, миледи, думаю. Но у меня нет воровского опыта, я не умею пролезать в форточку или в дымоход. К тому же генератор идей у нас — ты, тебе и флаг в руки. С барабаном.

— А через туалет? Туалеты, я полагаю, на ночь не закрывают. Откроем окно и выпрыгнем. Вставай!

Михаил не пришел в восторг от новой идеи, но повиновался. Спустились на второй этаж, умудрились разом выглянуть в коридор, дабы изучить обстановку. Длинный тоннель с дверьми по бокам… середина темная… в конце горит дежурная лампочка… никакой угрозы… Но двое узников этого здания не решались выйти. Поскольку голова Юли находилась ниже головы Михаила, она и подняла вверх лицо, спросив:

— Чего мы тут стоим? Уже светает.

— Потому что идти надо в противоположный конец по дли-инному коридору. Если охранники не спят…

— Спят, спят, — заверила Юля.

— Завидная уверенность. Но если не спят, а по закону подлости так и есть, они прибегут до того, как мы откроем окно. С пистолетами. И — пах, пах… по нам.

— А мы быстро. Надевай нахлобучку…

Оба помчались по коридору, будто за ними гнались индейцы с томагавками, чтобы снять скальпы. Причем старались не топать, бежали на цыпочках, высоко поднимая ноги, видимо, таким образом ступать на паркет — меньше шума.

Туалет был, конечно, незапертым. И окно открыли без проблем, но рано обрадовались: до земли высоковато, просто так не выпрыгнешь. Старые здания отличаются монументальностью, простором, здесь потолки высоченные, а не нависают над головой давящей на мозг плитой, как в современной архитектуре. Посему второй этаж равен нынешнему третьему. Юля легла на подоконник и смотрела вниз, придумывая способ спуститься.

— Эх, веревку бы…

— В нашем арсенале одна туалетная бумага в рулонах. Боюсь, не выдержит, даже если мы совьем из нее веревку. В следующий раз, когда пойдешь на дело, не забудь захватить веревку, металлическую кошку…

— Мишка, прекрати ехидничать! — рыкнула Юля в его сторону.

— Я разряжаю психологическую атомосферу.

— Хоть бы одному из нас спуститься и открыть второму пожарный ход… А если наши шарфы связать и спустить меня?

— Ни за что! Сорвешься, убьешся, а меня сделают убийцей.

Стоило ему категорично сказать «нет», Юля уцепилась за безумную идею мертвой хваткой:

— Миша, разве у нас есть выбор? Как выйти отсюда? Мимо охранников? Они же начнут расспрашивать, откуда мы здесь взялись!

— Раньше надо было думать о непредвиденных обстоятельствах, — прорвало Михаила, — заранее продумывать пути отхода и вообще… реально оценивать ситуацию. У тебя не было проблем, теперь есть и у тебя, и у меня.

Ей, конечно, было что сказать, но она решила не нервировать его, к тому же, положа руку на сердце, Мишка прав. Однако Иван жив, это обстоятельство многое меняет, хотя бы тот факт, что важные документы, от которых зависит жизнь мужа и ее собственная, не должны попасть в руки врагов. Банально и напыщенно звучит — враги, но они есть, как выяснилось. Кто — вот в чем вопрос, но Юля не знала, как и где искать убийцу (или нескольких, что упаси бог), сейчас главное — навести тень на плетень, запутать всех и вся, а потом смотреть, что из этого будет, и действовать по обстоятельствам.

— Но что же теперь делать… — со слезой в голосе произнесла она, рассчитывая на элементарную жалость.

— Не хнычь, не хнычь, — оборвал ее Михаил, ища внизу лазейки. — Я тебя знаю лучше твоей матери, светская львица — это не ты, хныкалка тоже не ты… Альпинизмом занималась?

Юля оживилась: его вопрос означал, что он сдался.

— Нет, — ответила.

— Плохо. Твой шарф какой длины?

— Метра полтора.

— Думаю, больше. — Он снял свой шарф. — И мой метр с копейками. Снимай и слушай. Над первым этажом выступ, но он наверняка скользкий, так что на него не надейся, это так — слабая подпорка. Тебе надо на него стать, а потом продумать технику падения и соскользнуть вниз, а не прыгнуть. Ты не должна упасть ни на ноги, ни на руки.

— Как это?

— Когда ступни коснутся земли, повернись и падай на бедро, бок, только потом на руки. Учти, все эти приемы должны пройти со световой скоростью. И не забудь открыть мне пожарную дверь.

— Так… Ноги, бедро, бок, руки…

Юля повторила несколько раз, мысленно падая на землю, а Михаил тем временем связывал два шарфа, проверяя крепость узла. Наконец она залезла на подоконник, взялась за шарф, но, глянув вниз, несколько поостыла.

— Мишка, а ты меня удержишь?

— Что, страшно? — ухмыльнулся он. — Да-а, я мог бы отыграться сейчас за все обиды с той поры, когда мы дрались из-за горшка в детском саду, но не трясись, удержу. Потому что не хочу остаться здесь. Лезь, Юла. Это тот случай, когда лезут ногами вперед. Ну, давай… Держись за шарф… Осторожно…

Юля перекрестилась, повернулась спиной к окну, взялась за шарф и опустила одну ногу за окно… потом вторую…

— Знаешь, Мишка, неприятное ощущение, когда под тобой пропасть…