Делу время, потехе час! (СИ) - Гром Мира

Итан на мою попытку помочь смущенно отвернулся и ответил, что справится сам. Ну да, немаленький уже, почти подросток. Я протянула ему полотенце и вышла из ванной, краем глаза заметив множество синяков на угловатом теле. То ли его били, то ли он постоянно дрался, но факт остается фактом — жизнь у детей на улице была не сахар. Кто бы сомневался.

Оставив Итана разбираться с новой одеждой, вернулась к Лие. Она уже успела натянуть платьице и сидела, любовно разглаживая складки. Увидев меня, потупилась.

— Нравится? — спросила я.

— Да, жаль будет его возвращать.

Я опешила.

— Зачем возвращать?

— А разве нам не временно дали эту одежду? — Глаза девочки удивленно округлились. — Я думала, когда мы будем уходить, должны будем вернуть ее.

— Что ты, милая, — я ласково обняла девчушку, — это теперь твоя одежда, никто ее не отберет.

— На улице отберут, старшие дети, — печально вздохнула она.

— Не отберут! — твердо ответила я и, увидев, что Итан вошел в комнату, предложила: — Хотите остаться здесь?

— Насовсем? — спросила Лия.

— Да, почему нет?

Она посмотрела на брата, тот пожал плечами.

— Обычно когда нам предлагали остаться, то требовали за это какую-то плату, — ответил он. — Мне однажды предложили «отдать долг за проживание» натурой. — Он поморщился, а я вздрогнула. Найду гада, который это сделал, и собственноручно придушу. — Но вы мне кажетесь доброй. Хотя в мистере Максимилиане я не уверен. Он кажется милым, но… — Мальчик помялся. — В городе о нем всякое говорят. И мне страшно.

— Мне тоже, — серьезно кивнула Лия. — Зато Хась очень классный. Я хочу с ним играть. Итан, давай останемся, — начала она канючить. — Хотя бы ненадолго, ну пожалуйста.

— Ладно, — согласился мальчик, — но только на несколько дней, — и строго посмотрел на сестру. — Но если мне что-то не понравится, — он перевел взгляд на меня, — мы тут же уйдем, и вы не станете нас удерживать. Обещаете?

— Клянусь! — ответила я и подняла руку ладонью вверх. Раз это для него так важно — что ж, пусть так и будет. Чтобы дети начали мне — нам с Максом! — доверять, надо дать им достойный повод. И я сделаю все, чтобы они остались довольны и не помышляли вернуться на улицы.

Весь оставшийся день мы провели дома. Игрушек в доме не было, поэтому пришлось использовать подручные средства. Итана заинтересовала библиотека. Оказывается, он умел читать, сказал, что сам научился, но книги дорогие и купить их было не на что. А тут целый зал от пола до потолка.

Лия же решила, что Хась — ездовое животное, и тот полдня катал девочку на спине, словно лошадь.

— Ты уверена, что хочешь их оставить? — спросил он меня, когда я отправила детей на кухню к Зейне ужинать. — Я вообще-то не вьючный мул.

— Ничего-ничего, тебе полезно, а то разленишься и вообще жиром зарастешь. Но ты прав, наверное, нам нужна няня. Только где ее взять?

— Никто не захочет идти в проклятый дом, — вставил Макс, — с Зейной нам очень повезло, но найти еще таких же… Вряд ли.

— А надо выяснить. Наверняка кому-то деньги важнее, чем слухи. — Я подбоченилась. — Неужели нет бедняков, которые готовы заработать?

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Макс, — но я поспрашиваю.

— Уж будь добр, — съязвил Хась, — а то завтра будешь сам катать на спине эту неугомонную девицу.

— Ладно, мальчики, вы тут посидите, а я пойду детей уложу.

— Нашлась мамашка, — фыркнул мне в спину пес, и я оглянулась, потрясая кулаком у него перед мордой.

— Вот это видел? Чем пахнет?

— Мясом! Свежим вкусным мясом!

— Оглоед ненасытный, — пробурчала я, забрала детей и повела в спальню.

Раздевшись, дети улеглись в огромную двуспальную кровать в моей комнате. Я все равно ночевала у Макса. Итан прижал сестренку к себе собственническим жестом, и та  тут же уютно свернулась в его объятиях.

— А ты расскажешь сказку? — спросила она.

— Эм… — К такому я была не готова. Как назло, все сказки вылетели из головы, и тут меня осенило.

— А давайте поменяемся ролями!

— Это как? — Глаза у Лии заблестели, и даже Итан посмотрел на меня заинтересованно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вы расскажете мне сказку. Ну или не сказку, а какую-то историю.

Мальчик глянул на меня с сомнением.

— Только при одном условии — ты скажешь, почему твоя собака умеет разговаривать.

— Договорились.

— Жила-была одна бедная женщина, — начал Итан, а Лия свернулась калачиком, прислушиваясь. — У нее не было денег, и она была вынуждена продавать единственное, что у нее было — свое тело, чтобы хоть как-то прокормиться. Однажды у этой женщины появился ребенок — маленький мальчик. Женщине было сложно о нем заботится, но она старалась изо всех сил. Жили они очень бедно, в доме постоянно было много чужих мужчин, но мальчик смирился с тем, что настоящего папы у него никогда не будет. А еще через несколько лет у него родилась сестренка. Маленькая белокурая девочка, которая стала для него всем.  Он заботился о ней вместо матери, которая все чаще стала уходить надолго из дома и уделять им все меньше времени. И вот однажды мальчик ушел в лавку, чтобы купить на пару медяков немного еды для себя и сестры, и обнаружил, что вещи мамы пропали, а на столе лежит записка: «Ты уже взрослый, сможешь сам позаботиться о себе и о сестре, а мне надо устраивать свою жизнь. Прощайте». Рядом с клочком бумаги лежали две серебряные монеты. Мальчик как мог экономил их, надеялся, что мама вернется, но потом пришли взрослые дяди, сказали, что забирают дом за долги, и отправили нас в приют… — Он всхлипнул. Бедные дети. Конечно, я сразу догадалась, что он рассказывает свою историю, а совсем не сказку, и что жилось им трудно, но слышать подобное из уст ребенка было тяжело. Я еле сдерживала слезы. — Но в приюте было плохо, нас обижали…

— И мы сбежали, — сказала Лия.

— Да, несколько раз. Старшие мальчики нас били, взрослые отправляли работать, а Лию грозились отдать в дом утех, как только ей исполнится десять. Мол, мы дармоеды, должны приносить хоть какую-то пользу обществу. — Он тяжело вздохнул.

— Теперь вам ничто не угрожает, я об этом позабочусь. Можете оставаться тут сколько хотите, никто не обидит и куском хлеба никогда не попрекнет.

А этих… граждан… я лично к ответу призову. Надо поговорить с Максом и найти управу. Или я не Наталья Лис!

Вернулась на кухню и устало плюхнулась в кресло.

— Уснули? — спросил Макс.

— Вроде бы… — вздохнула и потерла виски. Головная боль внезапно нахлынула с такой силой, что начало подташнивать.

— Ты в порядке? Чего такая бледная? — Любимый подошел и осторожно коснулся губами моего лба.

— Мне дети такого понарассказывали… Нужно выяснить все и разобраться с виновными, Макс! — посмотрела ему в глаза и невольно улыбнулась. В них было столько нежности…

— Идем, тебе нужно отдохнуть, а утром сходим в город и все узнаем. — Макс подхватил меня на руки и понес в спальню.

Спать не хотелось совершенно. Несмотря на головную боль, мозг работал на все сто. Этот город, люди в нем… Может, я чего-то не понимаю, но их поведение неестественно даже для средневековья. Верю ли я в магию? Скорее, нет, но город явно проклят. Можно сколько угодно бороться с ветряными мельницами и пытаться помочь каждому по отдельности, но главная причина не в этом, не в людях и не в месте. Есть что-то еще, но что?!

— Натали, что с тобой происходит? — спросил Макс и зажег свет. Хмурится.

— Не могу уснуть, — ответила, поджав губы.

— Тогда или давай займемся чем-нибудь действительно интересным, или ты все-таки начнешь рассказывать, что тебя гложет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я лишь вздохнула и покачала головой.

— Не сейчас.

— Слушайте, народ, может, раз никто не спит, пойдем прогуляемся? — поинтересовался Хась.

— Эй, а ты когда успел просочиться? Кому было велено спать на диване в гостиной?! — Я даже села в постели от возмущения.

— Не ори на меня, женщина. Я, между прочим, в разведку сходил. И настоятельно советую подняться с постели, если, конечно, у вас есть желание помочь девочке, которую продали час назад проезжему лорду. Утром уже не найдете его, а сейчас он в пятом доме, на улице, идущей от городской площади, там, где цветочный магазин. С ним еще четверо, верзилы настоящие… — рассказывал пес, пока мы быстро одевались...