Тонкая нить предназначения - Наталья Калинина

– А граф? – спросила заинтригованная Дарья у священника.

– А граф исчез, и с тех пор о нем никто ничего не слыхивал. Жив ли, помер – как знать. Ольгина-то матушка пыталась разыскать его, да только не сумела. А Ольга после того несчастного случая изменилась сильно, сделалась мрачной и замкнутой, словно тревожили ее ум тяжелые мысли. Еще одну особенность за ней заметили: не могла она находиться в одной комнате с образами, душно ей становилось, в обморок падала. В храме тоже нехорошо делалось. И креста не носила. Вот какие слухи ходили о нашей барыне. А то, что мог убить ее Андрей Алексеевич, так это пустые разговоры. Он-то хоть и суров, да честен. Не мог он убить супругу свою даже в горячке.

Даша с облегчением улыбнулась и заметно выдохнула. То, что рассказал ей батюшка Серафим, немного напугало, но последняя фраза, произнесенная с такой уверенностью, утешила. А гость, погладив задумчиво бороду, продолжил:

– Отпевал я ее. Нашли тело, хоть уже и по весне. Похоронили Ольгу Владимировну по-христиански. Да и вот что я тебе скажу. Может, много чего там болтали, бабы наши ожидали то грома среди ясного неба, то еще каких несчастий. Нет, все мирно и покойно прошло. Хотя…

Батюшка опять замолчал, будто сомневаясь, стоит ли говорить или нет. Дарья в ожидании ответа затаила дыхание.

– Опять же, бабы наши болтали пустое. Говорили, что не Ольгу-де хороним. Будто зимой одну бабу из соседней деревни зимой во время стирки затянуло под лед. Что ее-то тело и нашли по весне, а не барыни. Узнать там сложно было, только Андрей Алексеич сам признал в утопленнице бывшую жену. Похоронили мы Ольгу со всеми почестями. А затем уехал в столицу и поместье забросил. Даже могилу жены не навещал.

– Вы… Вы могли бы меня туда отвести? – вырвалось вдруг у Дарьи. – Цветы отнесу да приведу в порядок. Может, покойница мучает меня кошмарами потому, что ухода за ее могилой нет?

– А что, дело хорошее, – охотно разрешил батюшка. – И молебны за упокой ее души заказывай. Несчастная девица была. Если правду о ней говорили, то жила последние годы в темноте, без Божьего света.

Их беседу прервала Матрена, пришедшая спросить, останется ли гость на обед и не распорядиться ли поставить лишний прибор. Но отец Серафим отказался, хоть и с видимым сожалением, сославшись на дела. Дарья поблагодарила его сердечно за службу и рассказ и пригласила приезжать чаще. На том они и распрощались.

В ту ночь, впервые с тех пор, как она поселилась в усадьбе, отдыхала Дарья без ночных кошмаров и тревог. Но, однако, на утро повелела во всем доме отодвинуть шкафы в поисках таинственной двери. После разговора с отцом Серафимом мысль, не творились ли в этом доме при жизни его бывшей хозяйки черные дела, встревожила и не отпускала ее. Не связан ли ее прежде мучивший кошмар с этим? Но, однако, хоть ее распоряжение и выполнили в точности, искомой двери не обнаружили. Даша сама лично исследовала стены в комнате первой жены Андрея Алексеича в поисках тайного хода, да только безуспешно. Все в этой комнате казалось безупречным: панель подогнана к панели, без всяких щелей, дающих надежду на тщательно скрываемую таинственную дверь. Что ж, видимо, ее кошмары были пустыми, не вещими снами.

В тот день Даша молилась особо горячо, прося прощения у своего супруга за страшные подозрения в его адрес. По окончанию молитвы она почувствовала себя такой очищенной, будто ее душу омыли в кристально чистом ручье. И в приподнятом настроении молодая женщина решила, что в ближайшие дни обязательно навестит могилу, наведет там порядок и украсит цветами. Да только планам не суждено было сбыться: часом позже доложили, что в бывшей спальне Ольги обнаружили страшную находку – побуревшие пятна, въевшиеся в паркет, которые до этого надежно скрывал темно-красный ковер. А когда по распоряжению новой хозяйки сдвинули стоявшую на нем тяжелую мебель, угол ковра задрался, явив страшные следы произошедшего когда-то здесь преступления. Даше при виде пятен стало дурно, она зажала рот и бросилась прочь. Как же так… Выходит, напрасны оказались слова отца Серафима, убедившие ее в невиновности Андрея Алексеича? «Болтали, что не Ольгу хороним…» – вспомнились ей другие слова батюшки. И страшные картины замелькали перед взором: вот ее супруг стоит рядом с тушей застреленного им медведя, горделиво поставив одну ногу зверю на голову. Вот он на фронте целится во врага. А вот он в припадке ярости направляет пистолет на свою жену и спускает курок. Воображаемый выстрел раздался оглушающее громко, Даша вскрикнула, закрывая уши ладонями и крепко зажмуриваясь, будто это могло ей помочь избавиться от страшного видения. Она чувствовала себя такой потерянной и несчастной, как в тот день, когда ее навсегда покинул отец. Заливаясь слезами, в отчаянии упала она на колени и принялась горячо молиться. Только не было на этот раз в ее молитве просьб, она просто желала раствориться в приносящих ей обычно, но только не сейчас, утешение обращениях к Богу. Сколько она так простояла во дворе, на коленях – не знала. Очнулась только от того, что кто-то поднимал ее под мышки.

– Ну-ну же, милая… Пойдемте в дом. А то простудитесь и захвораете.

Только тогда Дарья заметила, что солнце ушло, а небо затянуто суровыми низкими тучами, кое-где прорезаемыми всполохами молний, и что ее платье насквозь промокло под ливнем. Она дала себя поднять и, поддерживаемая нянькой, пошатываясь, направилась к дому. Матрена уложила ее в постель и принесла горячего молока с медом. Даша приняла из рук Матрены чашку, благодарная не столько за целебное питье, сколько за молчание. До няньки наверняка дошли разговоры о страшной находке в кабинете, но, как бы ей ни хотелось об этом поговорить, она окунулась в мудрое молчание.

Видимо, Матрена добавила в молоко несколько капель снотворной настойки, потому что вскоре Даша почувствовала, как ее тело отяжелело, а голову заволокло ватным туманом. Она с облегчением опустилась на подушки и погрузилась в глубокий сон, который продлился до вечера.

А незадолго до ночи пришло известие о том, что ее супруг, генерал Седов, погиб.

VII

Ярослав неожиданно разозлился, да так, что вышел из себя, как река – из берегов во время наводнения, сметая гневом все доводы и оправдания. Олеся расстроилась до слез и, видя, что с братом сейчас невозможно разговаривать, ушла к себе и закрыла дверь. Пусть остынет. Такие вспышки гнева у него случались, но в основном их вызывали рабочие или бытовые происшествия, когда Ярослав оказывался в ситуации, которую не мог контролировать. Но чтобы он так сердился на Олесю – ни разу. А причиной его гнева послужил ее рассказ о встрече с исследователем паранормальных явлений по имени Матвей. «Мы сами справимся!» – кричал Ярослав, тогда как Олеся, онемевшая и обездвиженная его яростью, никак не могла взять в толк, что в ее действиях показалось ему таким вопиющим. «Да нет же!» – воскликнула она и, заметив, что своим замечанием лишь усугубила ситуацию, обреченно махнула рукой и скрылась у себя в комнате. Там она расплакалась – от обиды, непонимания и ощущения несправедливости. Но не успели на ее глазах высохнуть слезы, как в дверь осторожно постучали. На пороге возник брат.

– Можно? – Он виновато улыбнулся. – Я вот чаю тебе принес.

Олеся молча кивнула и вытерла ладонью глаза.

– Прости меня. Сам не понимаю, что на меня нашло.

Девушка снова кивнула, еще не зная, как реагировать на желание брата примириться. С одной стороны, ей не хотелось ссоры, с другой – обида все еще отравляла сердце.

– Ты не прав, – наконец произнесла она. Ярослав вздохнул, поставил чашку с чаем на тумбочку и сам присел на краешек аккуратно застеленной кровати.

– Да, я не прав. Не прав в том, что накричал на тебя. Но это не значит, что я считаю верным твой шаг – обратиться за помощью к незнакомым людям в ситуации, которая касается только нас с тобой.

– Не только нас, – напомнила Олеся.

– Ну… Может быть. Но, поверь, тот человек, которого ты желаешь разыскать, для меня все равно что не существует. Понимаешь? Я его не знаю. Это какая-то абстрактная персона – то ли есть, то ли ее нет. А ты для меня очень даже реальная.

– Если я для тебя такая реальная, почему тогда ты отвергаешь все возможности, которые бы нам могли помочь?

– Не отвергаю, – после некоторой паузы задумчиво произнес Ярослав. – Например, то, что ты сделала запрос в архив, считаю верным шагом. Но обращаться к каким-то шарлатанам…

Он брезгливо поморщился и насмешливо посмотрел на притихшую сестру.