Премьера убийства - Найо Марш

На сцене находились Кларк Беннингтон, Перри Персифаль и Дорси. Они разыгрывали долгую бурную мизансцену, предваряющую выход Элен.

Роберт Грантли, стоявший за Резерфордом, думал, как, в сущности, сильно проявляется на сцене истинное актерское «я» — все они: и Беннингтон, и Персифаль, и старый Дорси — все они вносили в свою игру частички себя, и как ни крутись, какие ни придумывай «режиссерские» находки, истинная личность актера не поддается гриму… Тут Грантли оборвал свои философские размышления, потому что на сцене произошло следующее.

Пока Перри Персифаль произносил свою реплику, повернувшись к залу, Беннингтон за его спиной грубо спародировал его жест и заметно кивнул Дорси — дескать, давай, смейся… Зал громыхнул хохотком, Перри удивленно обернулся и встретил гримасу полнейшей невинности на лице Бена. В зале снова засмеялись. Это была явная клоунада.

Грантли посмотрел на драматурга.

— Что-то новенькое, а? — прошептал он. — Что это они вытворяют?

Но Резерфорд не удостоил его ответом, только плотнее сжал свои массивные руки в перчатках, лежащие на барьере ложи.

Выход Элен Гамильтон зал встретил бурными аплодисментами, которые с каждым сказанным ею словом возобновлялись. Зрители явно получали удовольствие от одного лишь присутствия мисс Гамильтон на сцене.

Ну все, теперь почти все, подумал Боб Грантли. Остаются только сам Адам и девчонка.

Он тихонько подвинул себе стул и присел позади Резерфорда. Грантли хотелось поделиться ощущениями. Пригнув лицо к глыбообразному плечу Джона Резерфорда, он пробормотал:

— Все идет здорово, правда, Джон? Теперь, кажется, будет выход этой девчонки?

На сей раз Резерфорд ответил, но почти не разжимая губ и не поворачивая своей бычьей головы. Он пробулькал утробным голосом:

— Сейчас самое дерьмо-то и попрет, будь я проклят!

— Пардон, док! — отшатнулся от него Грантли и дальше уже не высовывался со своими замечаниями. Он стал обдумывать следующую задачу, а именно — каким образом убедить Резерфорда зайти в антракте в контору, выпить с двумя важными спонсорами, от которых не в последнюю очередь зависело материальное благосостояние театра.

Грантли все еще размышлял на эту тему, когда боковая дверь распахнулась и на сцену вышла молоденькая коротко стриженная шатенка.

В зале захлопали. Грантли тоже отдал дань традиции. Резерфорд сидел недвижно, будто сундук.

Кульминация прошла как по маслу, Адам произнес свои слова, Мартина — свои, слаженно, элегантно, и через пять минут занавес опустился, обозначив конец первого акта. Шквал аплодисментов обрушился, словно шум тропического ливня… На сцене уже погасли огни, а восторг зрителей все не стихал.

— Как сыграно, а? — снова попытался завязать беседу Боб Грантли. — Какая молодчина девчонка! Да и Адам был великолепен, как всегда!

Слегка разойдясь, Грантли даже отважился хлопнуть доктора по плечу.

Но Резерфорд оставался сидеть в позе каменного идола. Грантли понял, что с доктором что-то неладно… И все-таки, уже взявшись за ручку двери, он обернулся к Резерфорду.

— Послушайте, Джон, — начал он, пытаясь придать голосу ласковую небрежность. — Тут к нам в контору зайдет выпить по бокалу пара важных птиц, которые…

Резерфорд наконец развернулся и посмотрел на Грантли нехорошим немигающим взглядом.

— Нет, Боб, спасибо, — проронил Резерфорд так тяжко, словно только что сжег свою любимую рукопись.

— Джон, это тот самый случай, когда важен просто сам факт того, что вы выпьете глоток виски в компании с ними. Поверьте, Джон, от вас ничего не…

— Заткнись! — оборвал его Резерфорд. — Я пойду за кулисы! Мне малоинтересна выпивка с малозначащими в искусстве личностями — будь они хоть Рокфеллерами, хоть Ротшильдами. Все равно, Боб, спасибо за приглашение. Если мне захочется, я выпью с актерами.

И Резерфорд, поднявшись, двинулся к двери.

— А все-таки вам понравилось, — вставил Грантли.

— Мне? Понравилось? Что мне тут могло понравиться, скажи на милость?

— Но уж девчонка-то пришлась вам по душе?

— Девчонка хороша. Тут я не спорю. Я собираюсь сказать ей это лично. Пока, Боб, не отвлекай меня.

Джон Резерфорд вышел из ложи, и Грантли услышал, как грузные, уверенные шаги быстро загрохотали по темной лестнице вниз.

Пробравшись в служебные помещения, Резерфорд попал в причудливый, калейдоскопичный мир декораций, созданный Джейко. Рабочие подносили на сцену и расставляли разную мебель. Резерфорд не без труда миновал хитрые приспособления и картонные панели и добрался наконец до внутреннего коридора, где уже кипела обычная суета театрального антракта. Взад-вперед носились костюмеры, гримеры, ассистенты, и несколько раз Резерфорда аккуратно прижимали к стеночке со словами «Пардон, сэр, нельзя же занимать собой весь коридор…».

Резерфорд заметался, не видя в полутьме, куда идет. В это время мимо него прошел мальчик-рассыльный, повторяя: «Второй акт, господа актеры. Будьте готовы. Второй акт…»

— Свет! — крикнул запаренный Клем Смит, выныривая из люка в полу.

Цепочка за цепочкой стали загораться огни сцены. Опущенный занавес придавал декорациям еще более странный вид, чем задумал их Джейко — все, казалось, происходит по ту сторону реальности… Впрочем, рабочие не обращали на эту экзотическую красоту ни малейшего внимания и, отряхивая брюки, равнодушно разбредались по местам.

— Прошу всех освободить сцену! — важно объявил Клем Смит, деловито глядя на часы. Парень, поднимающий занавес, стал взбираться в свою железную клеть в углу, за кулисами.

— Осталось шесть минут! — раздался голос ассистента режиссера.

Клем собрал листки с текстом и направился через люк в суфлерскую будку:

— Все готово! Актеры, прошу на сцену!

Дорси и Персифаль заняли свои позиции.

Элен Гамильтон подошла к сцене вплотную и остановилась, свободно положив руки на бедра. Из полутьмы бесшумно выплыла неясная фигурка и робко приблизилась к Элен.

— Мисс Гамильтон! — негромко позвала Мартина. — Я сейчас не буду на сцене, так что помогу вам при быстром переодевании, не беспокойтесь…

Элен обернулась к девушке. Мгновение она молчала, словно пытаясь разглядеть Мартину, и вдруг широкая ласковая улыбка вспыхнула на лице примадонны. Она легонько обняла Мартину и прошептала:

— Деточка! Глупышка ты моя!.. — Она поколебалась, а потом добавила: — Я нашла себе нового костюмера…

— Как? Нового костюмера?

— Джейко. Он самый лучший костюмер из всех, какие только были у меня…

Подошел Адам Пул. Элен взяла его под локоть и промурлыкала:

— Ну, что скажешь? Наша Мартина, по-моему, просто великолепна в своей роли!

— Так держать, Кэйт! — усмехнулся Пул. — Пока все — тьфу-тьфу, не сглазить…

В его взгляде, направленном на Элен, было и дружеское участие, и страсть, и, как показалось Мартине, благодарность…

Появился заплутавший Резерфорд.

— Ага! — хрипло воскликнул он. — Вот вы где, красавица! Я вас тут ищу, ищу, никак не пробьюсь сквозь эти идиотские декорации — по-моему, у Джейко талант сооружать баррикады… Пока что вы играли недурственно, милочка, то есть могло быть много хуже, если учесть, что раньше вы почти не выходили к рампе. Но когда начнете свою следующую сцену, запомните совет старого Джона и ни в коем случае не…

— Нет уж, Джон, прекрати! — в один голос воскликнули Элен Гамильтон и Адам Пул. — Не трогай ее сейчас!

Резерфорд вытаращился на них, и Пул легонько подтолкнул Мартину прочь. Она пошла к себе по коридору, а Резерфорд, уже совсем другим голосом, рявкнул:

— А где этот шутник? Этот клоун погорелого цирка? Вы видели, что он вытворяет на сцене? Да еще на премьере! Нет, если я до него доберусь, от него останется не слишком много, чтобы положить в гроб!..

— Заканчивайте! — нервно проговорил Клем Смит. — Сейчас поднимется занавес!

— Слышал, Джон? — Пул похлопал Резерфорда по плечу. — Иди к себе в ложу, после поговорим.

Занавес, шелестя, пополз вверх. Начался второй акт.

Все произошедшее вслед за тем почти не оставило следа в памяти Мартины — в таком она была душевном напряжении, такой невероятный экстаз пережила. Впоследствии она вообще не была уверена, что выходила на сцену во втором и третьем актах. Мартина, вероятно, двигалась, как загипнотизированная, как лунатик, не воспринимая ничего, кроме пьесы, — пьесы, которая стала словно частью ее существа.

Это наваждение продолжалось вплоть до того самого момента, как Мартина отыграла и вышла со сцены. После ее ухода действие еще продолжалось, Мартина на ватных ногах прошла к началу коридорчика и встала у самой стены. Чуть поодаль толпились ассистенты, гримеры и костюмеры. Джейко, скрестив на груди руки, застыл неподалеку от суфлерской будки. Мартина медленно приходила в себя…