Девица на выданье - Шейла Бишоп

Верни подумал, но потом решился. Он прошел по саду, миновал Харриет и направился в сторону фермы – так, словно шел навстречу ружейным выстрелам.

– О, я очень надеюсь, что сэр Ричард будет добр к нему! – воскликнула Харриет, когда он отошел достаточно далеко и не мог ее слышать.

– Я убеждена в этом хотя бы потому, что Ричард теперь спокойно вздохнет – мы рисовали себе самые ужасные картины.

– И я тоже. А, оказывается, он все это время был в Холкхэме. Как глупо, что я не подумала об этом, я могла бы догадаться, что он скорее отправится сюда, нежели в Лондон.

– Могли бы догадаться? – с любопытством переспросила Джулия. – Разве Верни говорил вам, что находит интерес в сельском хозяйстве?

Харриет вспомнила, какой дурой выставила себя, когда хвасталась, что знает обо всех интересах Верни, и притворилась, что не расслышала вопроса Джулии. Она продолжала рисовать, но теперь рисунок не удавался, она порвала лист бумаги и с отвращением скомкала его. Жаркое утро тянулось невероятно долго... В конце концов, она присоединилась к Хлое, рисовавшей в поле рядом с фермой. Хлоя сделала довольно милый рисунок кобыл с жеребятами, а Китти собрала множество ягод и колосьев. Обе они заскучали и хотели пить. Харриет уселась рядом с ними на траву в том месте, где они собирались устроить пикник, а Джулия шагала туда-сюда под деревьями, очевидно не в состоянии усидеть на месте. Потом появились мальчики, и Дик восторженно сообщил, что дядя Верни живет в фермерском доме. Ну разве это не удивительная новость? Но ни от Ричарда, ни от Верни все еще не было ни слуху ни духу.

Джулия предложила распаковать корзину с едой и принести из колодца кувшин воды. Наконец в дальнем конце пшеничного поля показались оба брата. Ричард шел впереди, выражение лица у него было твердым и серьезным, а Верни плелся на несколько ярдов позади. Тропинка была узкая, поэтому им пришлось идти друг за другом, и никак невозможно было угадать, в каких они отношениях. Харриет нерешительно посмотрела на Джулию.

Та быстро сориентировалась в обстановке.

– Я так рада, что ты привел с собой Верни! – прокричала она, едва они приблизились на достаточное расстояние. – Дети все как один хотят его видеть!

Это напомнило обоим мужчинам, что они должны вести себя как можно лучше, и племянники и племянницы тут же засыпали Верни вопросами. К тому времени, как вопросы кончились, все уже сидели вокруг корзины и ели холодных цыплят.

Они старательно беседовали о чудесах Холкхэма, о превосходной скотине, о плодородии когда-то бесплодных земель, о странном хозяйстве, лишенном всяких формальностей, где гостей приглашают приезжать и оставаться, сколько им захочется, при условии, что они усвоят привычки своего хозяина, который в семь пятнадцать натягивает блузу и отправляется в поле со своими работниками.

– И вы тоже намерены стать фермером? – спросила Джулия Верни.

– Я на это надеюсь. Если я смогу использовать свой капитал...

– Сначала нужно посмотреть, как у тебя пойдет дело, – вмешался Ричард, первый раз со времени начала пикника обращаясь непосредственно к Верни, но все еще не глядя на него. – Я думаю, в настоящее время Верни лучше остаться здесь, – теперь он обращался к Джулии, – и научиться всему, что можно перенять у Хаукинса. Но я сказал, что он может приезжать в Уордли, когда захочет, если ты не возражаешь, любовь моя.

– Я? Ну, разумеется, вы должны приезжать всякий раз, когда мистер Хаукинс сможет обходиться без вас, и оставаться столько, сколько захотите. Ваша комната всегда будет ждать вас.

Слова Джулии звучали чуть ли не заискивающе – она так старалась убедить Верни, что он может вернуться домой, – поскольку окончательное решение Ричард оставлял за ней. Он словно бы хотел сказать: вот мой брат, который оскорбил тебя, и, если ты хочешь ему отомстить, он не будет прощен.

– Очень любезно с вашей стороны, – тихо сказал Верни.

Прошлое, казалось, было похоронено, но братья чувствовали себя очень скованно.

Харриет все слышала и все подмечала, единственная посторонняя среди семи членов семьи Кейпел. Она была рада, что эта яростная семейная стычка не оставляла Верни времени подумать о чем-нибудь другом. После той внезапной встречи в саду он больше не обращал на нее никакого внимания: должно быть, в смятении чувств по поводу брата и Джулии он просто забыл, что Харриет по его милости выставила себя на всеобщее осмеяние и что люди думают, будто он увлек и бросил ее.

Было унизительно чувствовать себя невидимкой, но это лучше, чем фигурировать в качестве объекта жалости и презрения. Луиза так часто читала Харриет проповеди о ее прошлых ошибках, что Харриет испытывала настоящий ужас при мысли раскрыть перед кем-нибудь свое сердце или привлечь к себе внимание. Ей было достаточно снова видеть Верни, ощущать чуть ли не боль от любви и отчаяния, глупо трепетать от непомерного облегчения, зная, что он жив и здоров, и потаенное молчание было единственным подходящим убежищем для подобных предательских эмоций.

Один раз она вынуждена была предложить ему блюдо со сливами. Он взял одну и, целиком занятый своими мыслями, сказал: «Спасибо, Харриет». Вот и все.

Харриет еще глубже забилась в свою раковину.

Глава 3

– Я вижу, ты решила сегодня утром покататься верхом, – заметила Луиза, довольно кисло осматривая темно-зеленую амазонку, которую Харриет надела к завтраку примерно через десять дней после поездки в Спаргроув.

– Если я не нужна вам здесь.

– Ты встречаешься сегодня с моими племянницами? – поинтересовался пастор.

– Да, сэр. И леди Кейпел тоже придет. Она хочет навестить миссис Дэйли, а по такой погоде намного быстрее и прохладнее проехать через лес, чем трястись в коляске по пыльной дороге.

– Устаревший способ наносить визиты, – отозвалась Луиза. – Однако полагаю, она не знает ничего другого... Надеюсь, ты не станешь присоединяться к этой кавалькаде, Харриет? Ты думаешь, Верни откроет тебе ворота, но он снова уехал в Спаргроув вчера вечером.

Харриет ничего не ответила. Она уже знала, что Верни вернулся в Спаргроув. Он приезжал и уезжал довольно часто, и, как ни странно, она заранее предугадывала упоминания о нем, знала, где он и что делает, даже если вовсе и не пыталась это выяснить. Она изо всех сил старалась держаться в стороне от него. Это не означало, что ей разонравилось бывать в его обществе. Видя его, она чувствовала себя не более счастливой, чем не видя. Что она не любила, так это бывать в обществе Верни и Луизы одновременно, зная, что каждое ее слово, каждый взгляд будут критически взвешены и оценены, чтобы после упрекнуть ее в том, что она слишком настойчива или, наоборот, чересчур зажата, глупа и лишена грации.