Магазин чудес «Намия» - Кэйго Хигасино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кацуро взвалил мальчика себе на плечи и хотел уже бежать вниз, но в это мгновение с грохотом обрушился потолок. Все вокруг охватило пламя.
Мальчик зарыдал в голос. Кацуро не знал, что делать.
Но стоять на месте тоже было нельзя. Единственный путь к спасению – вниз по лестнице.
С мальчиком на спине он бросился сквозь огонь, сам не зная, как и куда бежит. Языки пламени лизали кожу. Все тело болело. Дышать было невозможно.
Его одновременно охватило красное сияние и черная тьма.
Кажется, кто-то его звал. Но он не мог ответить. Не мог пошевелиться. Он даже не был уверен, есть ли у него еще тело.
Сознание куда-то уходило. Кажется, он вот-вот уснет.
В голове неясно всплыла одна фраза:
«Ваше стремление двигаться по пути музыки не будет бессмысленным.
Будут люди, которых спасут ваши песни. И музыка, которую вы создали, обязательно останется в этом мире.
Если вы спросите, откуда такая уверенность, я не смогу вам ответить, но я в этом убежден. Верьте в себя до конца. До самого, самого конца».
Так вот оно что. Это и есть конец. То есть мне и сейчас надо верить? Тогда, выходит, отец, – я оставил свой след? Хоть и проиграл сражение…
Огромный стадион, до отказа заполненный людьми, гудел от ликующих выкриков. Три песни, объявленные для исполнения на бис, она подготовила, чтобы зрители могли выплеснуть свой восторг.
Но последняя была совсем иной. Ее давние фанаты, кажется, знали это, и, когда девушка подошла к микрофону, несколько десятков тысяч зрителей замолчали.
– И напоследок – как обычно, – произнесла артистка редкого таланта. – Эта песня подтолкнула меня к тому, чтобы начать свой путь в качестве исполнительницы. Но у нее есть и более глубокий смысл. Автор этой песни спас моего младшего брата, моего единственного кровного родственника. Он спас его ценой собственной жизни. Если бы я не встретила его, я не стала бы той, какая я есть. Поэтому эту песню я буду петь всю жизнь. Это единственный способ отблагодарить его. Послушайте ее, пожалуйста.
И зазвучало вступление к «Возрождению».
10
Глава третья
Ночь в машине
Пройдя турникет, он посмотрел на часы на руке. Стрелки показывали чуть больше половины девятого вечера. Он удивился и огляделся вокруг. Разумеется, часы над расписанием стояли на без пятнадцати девять. Такаюки Намия скривил губы и прищелкнул языком. Паршивый механизм, опять делает что хочет.
Эти часы он получил в подарок от отца в честь поступления в институт, но в последнее время они стали часто останавливаться. Через двадцать лет службы – неудивительно. Он подумал, что пора уже сменить их на кварцевые. Чудесные часы, работающие на кварцевом генераторе, когда-то стоили как автомобиль, но теперь стремительно дешевели.
Он вышел со станции и зашагал по торговой улочке. Поразительно, но в столь позднее время некоторые магазинчики были еще открыты. Насколько можно было разглядеть с улицы, в них было довольно оживленно. Он слышал, что с постройкой новых кварталов в городе стало больше жителей, и количество посетителей в местных лавках выросло.
«Надо же – в нашей-то деревне, на такой махонькой улочке…» – удивленно думал Такаюки.
А с другой стороны, что плохого, если твои родные места снова оживились? Мало того! Он даже поймал себя на сожалении о том, что их магазин расположен не здесь.
Свернув с торговой улицы, он некоторое время шел по прямой, сразу попав в жилой район. С каждым его приездом сюда пейзаж немного менялся – один за другим строились новые дома. Поговаривали, что многие их жители ездили отсюда на работу аж в Токио. А ведь даже на экспрессе туда добираться часа два. «Я бы так не смог», – думал про себя Такаюки. Он сейчас снимал квартиру в Токио – небольшую, но с двумя спальнями, гостиной и кухней. Там они жили втроем с женой и почти десятилетним сыном.
1
И все-таки… Ездить, конечно, далековато, но, возможно, легче пойти на компромисс? В жизни не всегда все идет, как задумано. Может, стоило бы смириться с дальней дорогой на работу?
Миновав жилой квартал, он вышел на Т-образный перекресток. Свернул направо и зашагал по пологому холму вверх. Здесь он мог перемещаться даже с закрытыми глазами. Тело помнило все изгибы дороги – ведь он каждый день ходил по ней в школу.
Наконец справа показалось маленькое здание. Фонарь горит, но буквы на вывеске закоптились и плохо видны. Рольставни опущены.
Он остановился перед лавкой и снова взглянул на вывеску. «Тысяча мелочей Намия» – если подойти поближе, то можно разглядеть надпись, хоть и с трудом.
Между зданием и сараем – проход шириной примерно в метр. Такаюки вышел через него на задний двор. Когда он учился в начальной школе, ставил здесь велосипед.
Вот и черный ход. Возле двери прикреплен ящик. Когда-то им привозили молоко. Они отказались от него десять лет назад, вскоре после смерти матери. А ящик так и остался.
Рядом – кнопка. Раньше, если ее нажать, звенел звонок. Сейчас уже нет.
Такаюки потянул ручку двери. Как он и ожидал, она легко открылась. Всегда так.
Перед приступкой стоят привычные сандалии и старые кожаные туфли. Обе пары принадлежат одному человеку.
«Добрый вечер», – тихонько сказал он. Ответа нет. Не дожидаясь, он прошел внутрь. Снял обувь и поднялся на приступку. Сразу у входа – кухня. Дальше – комната в японском стиле, а за ней – лавка.
Одетый в рабочие штаны момохики и свитер, Юдзи сидел за столиком в комнате – на коленях, как положено, и совершенно неподвижно. Он повернул к Такаюки только голову. Очки сползли на кончик носа.
– Ты, что ли?
– Что значит – «что ли»? У тебя не заперто. Сколько можно говорить: закрывай двери!
– Да ладно. Если кто-то придет, я сразу услышу.
– Не услышал же. И голос мой не слышал, так?
– Слышал что-то, но задумался, отвечать не хотелось.
– Опять упрямишься?
Такаюки положил на столик маленький бумажный пакет, который принес с собой, и сел по-турецки.
– Держи, привез твоих любимых булочек от Кимуры.
– Ух ты! – Глаза Юдзи сверкнули. – Вот спасибо!
– Не за что.
Юдзи с кряхтеньем поднялся и взял пакет. Алтарь рядом с ним стоял открытым. Он положил булочки на подставку и, стоя, дважды позвонил в колокольчик, а потом снова сел на
