Ангел тьмы - Вирджиния Эндрюс

— Мисс Кастил, может быть, вы расскажете классу немного о себе? — неожиданно обратилась ко мне учительница.

У меня в глазах потемнело. Нет! Я совершенно не горела желанием вставать и что-то им о себе рассказывать!

— Все новые ученицы нашей школы обычно говорят о себе хотя бы несколько слов. Особенно те, которые приехали из других районов нашей большой и прекрасной страны. Так нам легче будет найти взаимопонимание.

Мисс Риверс выжидающе смотрела прямо на меня, а в спину упирались взгляды сидящих за мной девушек. Я вынуждена была встать, выйти на середину, обернуться ко всему классу лицом. Только теперь я поняла, какую Тони допустил ошибку в выборе для меня одежды! Ни на ком из девочек не было юбки, только слаксы или голубые джинсы с мешковатыми рубашками и свитерами. У меня упало сердце: точно в такой же одежде ходили все школьники в Уиннерроу! Я не ожидала увидеть ничего подобного в этой школе для избранных!

Облизав пересохшие от волнения губы и с трудом уняв дрожь в коленках, я вспомнила инструкции Тони.

— Я родилась в Техасе, — с трепетом в голосе произнесла я. — Позже, когда мне исполнилось два года, мы с отцом перебрались в Западную Виргинию. Потом отец заболел, и тетя пригласила меня пожить вместе с ней и ее мужем.

Проговорив все это, я поспешила сесть за свою парту.

— Мисс Кастил, — прокашлявшись, сказала мисс Риверс. — Не будете ли вы столь любезны, чтобы объяснить, почему вам дали такое необычное имя — Хевен. Девочкам это будет интересно.

— Я не совсем понимаю вас… — растерялась я.

— Может быть, вас так назвали в честь кого-то из родственников?

— Нет, мисс Риверс, — ответила я, — так меня назвали в честь места, куда все мы рано или поздно попадем.

Девицы, сидевшие за мной, захихикали, глаза мисс Риверс стали холодными как лед.

— Хорошо, мисс Кастил, — сказала она. — Я подозреваю, что только в Западной Виргинии родители могли иметь дерзость бросить вызов высшим силам. А сейчас откроем учебники на странице 212 и приступим к сегодняшнему уроку. Мисс Кастил, поскольку вы опоздали к началу этого семестра, прошу вас до конца этой недели наверстать упущенное. По пятницам у нас проводятся контрольные работы, имейте это в виду. Итак, девочки, прочтите учебный материал, изложенный на страницах с 212-й по 242-ю, затем уберите учебники в парту, и мы начнем обсуждение прочитанного. Приступайте!

Все школы, как я скоро выяснила, похожи друг на друга; то же чтение определенного количества страниц из учебника, то же переписывание вопросов с классной доски. Разве что здешняя учительница была хорошо осведомлена, как работает наше правительство, и точно знала, какие оно допускает просчеты. Я сидела и слушала, поражаясь, с какой страстью мисс Риверс излагает свой предмет, и, когда она внезапно замолчала, я едва не захлопала в ладоши от восторга.

Это было просто замечательно! Как много знала она о нищете! Действительно, в нашей богатой стране многие ложатся спать голодными. И тысячи детей лишены своих естественных прав: на хорошее питание, необходимое для их нормального развития, на добротную одежду, согревающую их, права на жилье, где можно укрыться в непогоду, на нормальную кровать, чтобы выспаться и не вставать с синими кругами под глазами, проведя ночь на полу под тонким одеялом. А главное, права иметь родителей, способных обеспечить все это своим детям.

— Так как же исправить несправедливости? Как победить невежество и обеспечить заботу о детях бедняков? Как заставить правительство начать уделять внимание бесправным и неимущим слоям нашего общества? Подумайте над этим сегодня вечером и изложите свои предложения письменно, а завтра отдадите мне свои записи. — С этими словами учительница закончила урок.

Учебный день прошел относительно нормально. Никто из девочек не подходил ко мне с расспросами, хотя все они ежеминутно поглядывали на меня, торопливо пряча глаза, когда я перехватывала их взгляд. В шесть вечера я сидела одна за круглым столиком в столовой, разглядывая красную розочку в серебряной вазе на белоснежной полотняной скатерти. Другие ученицы сидели по четыре человека за столом и весело разговаривали, бросая взоры в мою сторону. И только когда ученица в костюме официантки взяла у меня заказ, я обратила внимание, что розочка стоит только на моем столе, а под вазочкой лежит белая карточка. Я взяла ее и прочитала: «С наилучшими пожеланиями, Тони».

Красная роза появлялась у меня на столе всю неделю, вплоть до пятницы. И все это время девушки словно бы не замечали меня. Что же я делала не так? Может быть, они завидовали моей одежде? Но я, к сожалению, не взяла с собой ни затасканных свитеров, ни старых джинсов. Я пыталась улыбаться соседям, поймать их взгляды, но они, едва заметив мои потуги, отворачивались. Наконец я поняла, в чем тут дело! Меня выдали мои соображения о голоде в Америке! Мое страстное отношение к этому вопросу рассказало им больше, чем мог разболтать язык. Слишком много ночей провела я в горной лачуге, размышляя над тем, как избавить детей бедняков от житейских невзгод, выпавших на долю их родителей.

За свою работу по теме: «Нищета в Америке» я получила отметку «А» с минусом, что было неплохим началом. Но одновременно я выдала себя. Было ясно, что, не обладая богатым собственным опытом, невозможно так хорошо знать предмет. Лучше бы я ограничилась каким-нибудь простым предложением, типа того, которое сделала одна из моих одноклассниц. «Каждый богатый человек должен взять на воспитание хотя бы одного бедного ребенка», — написала она.

Лежа в одиночестве в своей уютной комнате, я прислушивалась к взрывам хохота, доносящимся из других комнат, чувствовала запах горячих гренок и плавящегося сыра, слышала позвякиванье приборов и посуды, приглушенный звук телевизора. Но никто ни разу не постучался ко мне и не пригласил на тайную вечеринку, и никто из учителей не прервал ее.

Как я узнала из невольно подслушанных рассказов своих соседок, они уже объездили весь мир, и им успели наскучить города, в которых я даже не бывала. Троих из девочек исключили из частной швейцарской школы за амурные приключения, двоих — из американских школ за употребление алкоголя, а двух других — за наркотики. Все без исключения девочки ругались почище любого забулдыги из деревенской таверны, а уроки секса, которые я получила прямо через стену, потрясли меня во много раз сильнее, чем все, что вытворяла Фанни.

Однажды я мылась в душевой в единственной закрытой кабинке и случайно услышала, как девочки говорят обо мне. Они не желали видеть меня в их школе, я была не из их круга, и вообще, как прошептала одна из них, Фейт Моргентайл, я была совершенно не той, за которую себя выдавала.