Царство черной обезьяны - Анна Ольховская

– Абель, станешь позади мальчишки и будешь следить за ним, – распорядился бокор. – Но сначала подойди сюда и разверни мое кресло, чтобы нам с юношей было удобнее общаться.

Вы можете представить Шварценеггера, порхающего на пуантах? Нет? А вот Франсуа посчастливилось увидеть что-то подобное. Абель, ростом и комплекцией если и не превосходивший железного Арни, то уж точно не уступавший губернатору Калифорнии, на цыпочках прошуршал к хозяину. Развернул монументальное сооружение буквально одним мизинцем, трепетно водрузил драгоценное хозяйское седалище на почетное место и грузным мотыльком-мутантом перелетел за спину Франсуа.

А тот, окончательно приняв невозможное, начал замечать упущенные из-за первоначального шока подробности. В частности, изможденность Паскаля Дюбуа, его худобу, дрожащие от слабости руки, осунувшееся лицо. Бокор выглядел больным, причем безнадежно больным. Но он был жив!

А ведь Франсуа был там, в мансарде, когда Винсент Морено свернул колдуну шею. Он был вместе с отцом, остальными унганами и мамбо Жаклин, когда те хоронили бокора. Хоронили по всем правилам вуду, выполняя нужные ритуалы, гарантирующие окончательную и бесповоротную смерть, как физическую, так и ментальную.

Они, в конце концов, сожгли тело!

А теперь это тело, пусть и изможденное, сидело на троне и пыталось поймать взгляд Франсуа, заглянуть ему в душу, взять ее, душу, в плен.

Этого не могло быть, но это было.

И бездонная ночь, дышавшая в глазах Паскаля Дюбуа, манила, затягивала, звала. Заставляла смотреть.

Но Франсуа держался. Уроки отца не прошли даром. Да и время, проведенное в услужении у бокора, закалило парня, нарастило душевную защиту. Он опустил голову и судорожно сжал кулаки.

– Абель! – окрик колдуна рассек воздух, словно удар хлыста. – Заставь его смотреть мне в глаза!

– Как, хозяин?

– Подними его голову и держи ее ровно. А ты, щенок, лучше не сопротивляйся, а то мой слуга ненароком свернет тебе шею. Это больно, очень больно, поверь.

Франсуа сопротивляться не стал, он просто зажмурился.

– Трус, – презрительно фыркнул Дюбуа. – Ты еще руками закройся.

– И закрылся бы, да только ваш громила от избытка дурного энтузиазма мне их, руки-то, и оторвет.

– Правильно мыслишь. Но не до конца. Мы ведь и насильно глаза открыть можем. Абель, возьми в секретере рулон скотча.

Слон снова стал на пуанты и упорхнул. На пару шагов. После чего закружился в смущенном па-де-де, страдальчески вздыхая и испуганно косясь на хозяина.

– Ну, что встал? – нетерпеливо гавкнул Дюбуа. – Я что-то непонятное сказал?

– Нет, то есть да. – Душераздирающий вздох и жалобное: – Хозяин, а что такое секретер?

– Тьфу ты, идиот! Секретер – вон тот небольшой шкафчик с откидной крышкой. Видишь?

– Да! – обрадовался трепетный слон.

– Надеюсь, что такое скотч, ты знаешь. И ножницы захвати.

– Зачем?

– Скотч резать, дубина! Что ж, Франсуа, готовься к неприятным ощущениям. Сейчас мой слуга насильно откроет твои веки и прилепит их скотчем к бровям, чтобы ты не смог закрыть глазки. А насколько Абель поворотлив и сообразителен, ты только что убедился. Абель, начинай.

– Не надо, – процедил Франсуа и, открыв глаза, прямо посмотрел на бокора.

Тьма, радостно колыхнувшись, набросилась, ломая волю, подчиняя разум. Она вгрызалась снова и снова, но свет внутри Франсуа легко справлялся с атаками ночи. И мрак неожиданно быстро отступил, обдав душу зловонием.

Настала очередь Франсуа насмешливо посмотреть на визави.

– И это все, на что ты способен? Ты же не бокор больше, ты его тень. Эхо. Пустой звук.

– Не радуйся раньше времени, щенок, – злобно прошипел Дюбуа. – Да, я, похоже, ослабел больше, чем предполагал. Или ты оказался сильнее, чем я думал. Папаша небось начал тебя натаскивать?

– Не твое дело.

– Не увлекайся, мальчик, ведь я возвращаюсь. Скоро я верну всю свою силу и тогда снова загляну в твои глаза. И ты мне поможешь.

– Заглянуть в глаза?

– Вернуть силу.

– И не подумаю.

– А тебе, дружок, думать и не надо. Ты – вещь, которая особенно дорога твоему отцу. Вот он-то, Пьер Дювалье, и станет моим пропуском в будущее.

Глава 21

– Даже не надейся! – мальчишеским фальцетом выкрикнул Франсуа и, смутившись, замолчал.

Получилось как-то совсем уж несерьезно, нужного впечатления добиться не удалось. Судя по снисходительной улыбке Дюбуа, всерьез парня бокор по-прежнему не воспринимал.

И Франсуа решил гордо и неприступно молчать, поливая холодным презрением сидящего перед ним кадавра. Или кто он там на самом деле? Брат-близнец?

А кстати – это все объясняет! Мысленно чертыхнувшись, Франсуа поспешно спрятал в запасники просиявшую физиономию и вернул на место маску… чего там? Скуки? А, вспомнил – холодного презрения. Ну что ты будешь делать с этой дурацкой мимикой, которая с кретинской исполнительностью моментально откликается на все мысли! Затерявшись в толпе последователей черного колдуна, Франсуа удавалось не привлекать к себе внимания, но сейчас, сидя лицом к лицу с бокором, парень понял – Джеймса Бонда из него не получится.

Ну и ладно, не очень и хотелось. Сейчас главное – разобраться, чего хочет этот мужик. И как он собирается отнять силу у одного из сильнейших унганов Европы, не обладая собственной? Шантажируя сыном? Глупости, отец легко решит эту проблему, стоит им с Франсуа оказаться в одном помещении. И тогда…

Парень с головой погрузился в отвлекающие размышления, на поверхность реальности даже пузыри не выбулькивались. Но кое-что все-таки всплыло. Фу, вовсе не это! Та самая злосчастная маска холодного презрения, вот что.

Неспешно плавая в размышлениях, Франсуа внимательно рассматривал все, даже самые причудливые, кораллы предположений и увлекся этим настолько, что на глухие звуки, доносившиеся с поверхности, внимания не обращал. Ну дудит там кто-то, и пусть себе дудит, тут вон какой любопытный коральчик вырисовался.

Но не обратить внимания на увесистый подзатыльник довольно сложно. Особенно когда ты при этом едва не утыкаешься носом в собственные колени.

– Проснулся? – невозмутимо поинтересовался сидевший на троне человек.

Как его теперь называть, Франсуа не знал. А не знаешь – спроси. Пусть не думает, что удалось обмануть. Да, поначалу ввел в заблуждение, слишком уж невероятное сходство, но он, Франсуа, вышел из этого заблуждения самостоятельно, без проводников. И скрывать этого не намерен.

– Кстати, месье, – парень откинулся в кресле и закинул ногу на ногу, – извините, что я вам «тыкал» в начале нашей беседы, просто я принял вас за другого. Редкий был урод, между нами говоря, хоть и ваш брат.

– Брат? – Брови визави подпрыгнули от неожиданности. – Какой еще брат?

– Близнец, разумеется, – снисходительно улыбнулся Франсуа. – Паскаль Дюбуа, мерзкий и отвратительный тип. Который, к счастью, умер, а труп его сожжен. Вы, вероятно, всегда завидовали силе и способностям своего брата, его власти над людьми, вот и решили занять его место. Но у вас магических способностей нет и никогда не было, и вы затеяли всю эту ерунду с моим похищением, надеясь использовать силу моего отца. Кстати, как ваше настоящее имя?

– Что он такое говорит, хозяин? – растерянно прогудел над головой здоровяк. – Кто умер? Вы?!

– Он, Абель, он. Ему свернули шею, как цыпленку.

– Ты дурак, да? – Это прозвучало так по-детски, что Франсуа не выдержал и расхохотался.

А к нему неожиданно присоединился сидевший в кресле напротив человек. И если парнишка отсмеялся довольно быстро, то хозяин дома хохотал все громче, до слез, до икоты. Он держался за живот, он взмахивал руками, он задыхался от смеха.

– Абель, – изнемогая, еле выговорил он, – дай воды!

Пуанты, воздух взвихрился, звяк посуды, шум льющейся воды, и вот уже высокий узкий стакан в руках рыдающего от смеха человека.

Тот, расплескав половину, выпил содержимое и наконец успокоился. Вытащил из кармана грязноватый носовой платок, трубно высморкался и посмотрел на озадаченного подобной реакцией на свои слова Франсуа.

– Ну, ты меня и насмешил! Давненько я так не веселился. Да тебе книги писать надо было, озолотился бы. Значит, я – брат-близнец Паскаля Дюбуа?

– Да, – кивнул Франсуа, судорожно сцепив ладони. – Кто же еще?

– И где я, по-твоему, жил все это время?

– Где угодно.

– Но не вместе с братом, верно, иначе ты бы меня видел.

– Допустим.

– Тогда откуда я знаю это?..

И он начал пересказывать события того дня, когда был убит бокор. И пересказывал в мельчайших подробностях, словно был там.

– …Не скрою, тогда я очень разозлился на девчонку, помешавшую моим замыслам и использовавшую против меня мою же силу! Не соображая, что делаю, я выхватил пистолет у этого болвана из ЦРУ и выстрелил в маленькую мерзавку, ставшую сильнее меня. Но ее безумная мамаша, спутавшая уже однажды все карты, и на этот раз сумела отвести от девчонки беду, приняв пулю на себя. Жаль только, что не сдохла, выкарабкалась, тварь живучая! Разве мог я представить, что мне, МНЕ, сможет помешать самая заурядная баба…