Книги Якова - Ольга Токарчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато он ездит в Вену, бродит по улицам и в этой неловкой ситуации утешается концертами, которых в Вене множество – играют повсюду. Его растрогала музыка некоего Гайдна, настолько она показалась ему близкой и красивой. Франтишек даже прослезился, глаза увлажнились, и ему удалось незаметно проглотить эти слезы, они потекли внутрь и омыли его сердце. Когда оркестр умолк и раздались аплодисменты, он почувствовал, что не вынесет отсутствия этой музыки, что она должна звучать постоянно. Мир без нее сделался пустым. После концерта, на который он едва наскреб денег, Франтишек узнал, чтó может сделать его абсолютно счастливым, а ведь, не испытав этого, можно было и не узнать. Он собирался купить сестрам подарки – они просили кружева и обшитые шелком пуговицы, шляпы и ленты, но теперь – привезет им ноты.
Франтишеку не удалось попасть на концерт юного Моцарта, но под окнами оперного театра он обнаружил место, где все слышно так, словно находишься внутри. Ему казалось, что оперный театр обрушился на него, а сверху еще собор, точно вся Вена упала ему на голову и оглушила. Эта музыка была так же недосягаемо совершенна, как Эва, она стала великой несбыточной мечтой, которую нельзя осуществить в Варшаве. Он – Варшава, а она – Вена.
Наконец пришло долгожданное письмо: отец велел возвращаться. Он упомянул Марианну Воловскую, дочь дяди Михала, с которой Франтишек знаком с детства. В письме ничего не говорилось о женитьбе, но Франтишек понял, что его судьба решена. Сердце у него сжалось, и в таком состоянии он уехал в Варшаву.
На прощание Яков обнял его как сына – все это видели. И Франтишек в самом деле почувствовал себя сыном Якова. Почувствовал, что тот поручает ему некую миссию, хоть и не ту, которую он ожидал. Видимо, с того места, где находится Яков, все видится иначе, чем там, где стоит Франтишек. Он сердечно попрощался с друзьями, которые еще оставались при дворе Госпожи. Перед самым отъездом накупил нот и потом просматривал в карете, пытаясь беззвучно играть пальцами на коленях. В сущности, Франтишек ощущал огромное облегчение от того, что возвращается в Варшаву, и отныне это будет его место. Он станет командиром какого-то другого легиона и в варшавской крепости сохранит верность Якову.
Стоило Франтишеку пересечь границу, как Вена поблекла, превратилась в черно-белую гравюру, и все его мысли обратились к варшавской улице Лешно, к этой Марианне. Он начал всерьез о ней думать и вспоминать, как она выглядит, поскольку раньше никогда не обращал на нее внимания. Остановившись по дороге в Кракове, Франтишек покупает ей совершенно невинный подарок, крошечные серьги с кораллами – словно кто-то подвесил на тоненьком золотом волоске капельки их общей крови, крови брата и сестры.
Последняя аудиенция у императора
Пускать кровь Господину научилась Звежховская и теперь делает это очень ловко. Кровь стекает в чашу, ее много. После этой процедуры Господин слабеет, покачивается. Бледнеет. Очень хорошо. Он должен выглядеть достаточно слабым.
Карета уже ждет; она не такая щегольская и богатая, как та, в которой они в свое время ездили в Шёнбрунн. Обычный экипаж, запряженный парой лошадей, скромный и не бросающийся в глаза. В него усаживаются трое: Яков, Эва и сопровождающая ее Ануся Павловская – у нее прекрасные манеры и она отлично говорит по-французски.
Иосиф проводит лето в Лаксенбурге с неотступно следующими за ним дамами, которые славятся красотой и умом. Их прекрасные шляпы плывут рядом, словно воздушные медузы, готовые защищать подступы к императору. Под ними – две сестры Лихтенштейн, графиня Леопольдина Каунитц и графиня Кински, с которой у Иосифа якобы роман.
Эва не хотела ехать, отец заставил. Теперь она сидит, надувшись, смотрит в окно. Май 1786 года, мир расцветает, окружающие Брюнн холмы кажутся мягкими и сочными от зелени. Весна в этом году ранняя, так что сирень уже давно отцвела, теперь цветут жасмин и пухлые пионы, всюду ощущается сладкий, радостный цветочный аромат. Отец постанывает, после кровопускания он и в самом деле ощущает слабость. Черты лица заострились, как тогда, после кровотечения. Выглядит Яков плохо.
Сначала их заставляют долго ждать – прежде такое и представить себе было невозможно. В окно они видят группы прогуливающихся по парку людей, яркие пятна дамских зонтиков, пышную зелень подстриженных газонов. Ждут около двух часов, не разговаривая друг с другом, в полной тишине, только один раз кто-то заглядывает к ним и предлагает воды.
Потом раздаются веселые голоса и поспешные шаги, дверь распахивается – входит император. На нем легкая летняя одежда, совсем не французская, а словно бы крестьянская. Расстегнутая у ворота рубаха открывает худую шею и подчеркивает выступающую габсбургскую челюсть. Иосиф без парика – редкие волосы растрепаны; он выглядит моложе. Следом входят две дамы, смеющиеся, элегантные пастушки, еще слышатся отголоски недавних шуток.
Гости встают. Яков покачивается, и Ануся бросается к нему, чтобы поддержать. Эва стоит как загипнотизированная и смотрит на императора.
Двое мужчин в окружении женщин мгновение меряются взглядами. Яков низко кланяется. Платья Эвы и Ануси вянут в реверансах.
– Кто ж это предстал пред моими очами? – говорит император и садится, вытягивая длинные ноги.
– Ваше Императорское Величество… – начинает Яков слабым голосом.
– Я ознакомился с вашим делом, – отзывается император, и тут же входит секретарь с документами. Подает лист бумаги и указывает на нужные пункты, которые император лишь мельком проглядывает. – Честные долги должны быть уплачены. Со многими ничего нельзя поделать. Другие можно отсрочить. Наша помощь заключается в том, что мы указали, какие долги справедливы, а какие – нет. Там вас надули, их вы выплачивать
