Нож сновидений - Роберт Джордан

Подойдя к Чиад, она взяла один конец одеяла, и они поспешно удалились, неся его между собой. Гаул может и поймет, но Фэйли – нет. Она сильно сомневалась, что и пламенное сердце и руки Мандерика хоть сколько-нибудь интересовали Чиад. У него был дурной запах изо рта, и он начинал пить едва проснувшись, если не отправлялся в набег или на охоту. Но она выбросила из головы Гаула вместе с Мандериком, и поставила свою корзину на плечо. Они и так уже потеряли слишком много времени.

Солнечный свет начинал уже раскрашивать небо, и между палаток лагеря всех видов и размеров уже шли гай’шайн, направляясь к стенам Майдена по каким-то хозяйственным делам или, по крайней мере, что-то несущих в руках, создавая видимость работы. Никто не обратил внимания на трех женщин в белом, направлявшихся к воротам города с корзинами, наполненными бельем. Здесь всегда было что-то, что нужно стирать, даже для гай’шайн Севанны. Гай’шайн-мокроземцев было слишком много, чтобы Фэйли могла всех их упомнить, и она не заметила никого знакомого, пока они не подошли к Арреле и Ласиль, стоящим, переминаясь с ноги на ногу, с корзинами на плечах. Возвышающаяся над большинством айилок смуглая Аррела коротко стригла свои черные волосы, как и любая Дева, и ходила мужской походкой. Ласиль была низенькая, бледная и худая, в ее такие же короткие как у Аррелы волосы были вплетены красные ленты. Ее походка была грациозной даже в робе, и оказывала просто ошеломляющий эффект, когда она надевала брюки. Тем не менее, их вздохи облегчения были почти одинаковыми.

«Мы уже думали, что что-то случилось», – сказала Аррела.

«Ничего такого, с чем бы мы не сумели справиться», – ответила ей Фэйли.

«Где Байн и Чиад?» – спросила Ласиль с тревогой.

«У них другая задача», – сказала Фэйли. – «Мы идем одни».

Они обменялись взглядами, а их вздохи на этот раз были далеки от облегчения. Конечно, Ролан не вмешался бы. Он не станет мешать их побегу. Конечно, нет.

Окованные железом ворота Майдена стояли широко распахнутыми до гранитных стен. Так они стояли с тех пор как город пал. Из-за ржавчины широкие железные полосы стали коричневыми, а петли так проржавели, что, возможно, ворота уже никогда невозможно будет закрыть. В привратных башнях теперь гнездились голуби.

Они пришли первыми. По крайней мере, Фэйли не видела никого перед собой на улице. Пройдя сквозь ворота, она достала из кармана в рукаве кинжал и перехватила его обратным хватом, скрыв в руке.

Остальные проделали тоже самое, хотя и не так ловко. Без Байн и Чиад, и в надежде, что Ролан и его друзья чем-то заняты, им придется позаботиться о своей защите самостоятельно. Майден был не столь опасен для женщины – для женщины-гай’шайн, так как с Шайдо, охотящимися в одиночку, быстро расправлялись – как лагерь самих Шайдо, но все же на женщин тут нападали, иногда даже группы мужчин. Помоги им Свет, если очередь дойдет до них, чтобы нападавших оказалось только один-два человека. Двух они могли бы застать врасплох и справиться прежде, чем те поняли, что эти гай’шайн могут огрызнуться. Если же их будет больше, то они сделают, что смогут, но даже айильские ткачи и гончары были столь же опасны, как обученные воины. Несмотря на тяжелые корзины, они шли настороже, вертя по сторонам головами, готовые броситься в любом направлении.

Эта часть города не горела, но все равно выглядела разоренной. Разбитая посуда – тарелки и горшки – хрустели под подошвами их мягких белых ботинок. На серой мостовой все еще были разбросаны клочки одежды, сорванной с мужчин и женщин, превращенных в гай’шайн. Эти жалкие тряпки лежали сначала под снегом, затем мокли под дождем почти целый месяц, и теперь она сомневалась, что на них позарился бы самый последний тряпичник. Тут и там валялись детские игрушки – деревянная лошадь или кукла, с которой начинала сходить краска, детей, которых сочли слишком юными и разрешили бежать, вместе с теми, кто был слишком старым, больным и слабым. Вниз по улице здания из дерева или камня с черепичными крышами зияли проемами на месте окон и дверей. Наряду со всем, что Шайдо считали ценным или полезным, в городе ободрали все деревянные детали, которые можно было легко выломать. И только то, что ломать здания было менее эффективно, чем заготовка дров в лесу по соседству, сберегло сами деревянные конструкции. Оконные проемы напоминали Фэйли глазницы черепов. Она много раз ходила по этим улицам, но этим утром, ей казалось, что за ней отовсюду наблюдали. От этого у нее по спине бегали мурашки.

На полпути, она оглянулась на ворота, которые остались более, чем в ста пятидесяти шагах позади. Сейчас улица была пуста, но скоро на ней появятся первые одетые в белое мужчины и женщины с ведрами для воды. Доставка воды была работой, начинавшейся рано и продолжавшейся весь день. Надо поторопиться. Свернув на узкую боковую улочку, она пошла быстрее, хотя при этом стало тяжелее удерживать корзину. У остальных, должно быть, были похожие трудности, но никто не жаловался. Их не должны заметить до того, как появятся эти гай’шайн. Для обычного гай’шайн, зашедшего в город, не было причины сворачивать с главной улицы по пути к цистерне с водой под крепостью. Попытка выслужиться или просто неосторожное слово могли направить Шайдо в город на охоту за ними, и отсюда был только один путь наружу, если не считать возможности забраться на стену, а потом спрыгнуть с высоты в десять шагов, надеясь, что никто при этом не сломает ногу.

В безымянной теперь трехэтажной каменной гостинице с выбитыми окнами, она в сопровождении остальных бросилась в общий зал. Ласиль поставила свою корзину и направилась к дверному проему, чтобы следить за улицей. Комната была ободрана вплоть до половиц, и даже камины утратили свои железные подставки для дров и кочерги. С лестницы в задней части комнаты были сняты перила, а из кухни исчезла дверь. Внутри тоже ничего не осталось. Она проверяла. Горшки, ножи и ложки ей тоже пригодились бы. Фэйли опустила свою корзину на пол и поспешила к лестнице. Это было массивное сооружение – крепкие лесины были сложены так, чтобы стоять века. Разломать их было почти так же трудно, как и разрушить дом. Она пошарила снизу под широкой внешней крепью, и ее пальцы сомкнулись на шершавом стержне толщиной с запястье. Это был лучший тайник, который она только смогла отыскать, место, в котором ни у кого нет причин что-либо искать, но к собственному удивлению она почувствовала, что затаила дыхание.

Ласиль оставалась в дверях, а остальные поспешили к Фэйли, поставив свои корзины.

«Наконец-то», – сказала Аллиандре, осторожно касаясь стержня кончиками пальцев. – «Цена нашей свободы. Что это такое?»