Великий Мао. «Гений и злодейство» - Юрий Галенович

Иное мнение было у Мао Цзэдуна. Он также полагал, что центральным пунктом в его беседах со Сталиным был вопрос о заключении советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи. С точки зрения Мао Цзэдуна, этот документ должен был стать проявлением на практике выдвинутой им формулы: «создать вещь, приятную на вкус и на взгляд». Мао Цзэдун принимал во внимание то, что к его встрече со Сталиным и к этому договору было тогда приковано всеобщее внимание во всем мире.

Однако Мао Цзэдун, толкуя позиции сторон перед началом переговоров о договоре, утверждал, что Сталин сначала не думал о заключении договора, однако после нескольких бесед с Мао Цзэдуном он не только согласился подписать договор, но и предложил, чтобы под ним «поставили свои подписи я и товарищ Мао Цзэдун». Мао Цзэдун не пожелал сам выходить в данном случае на авансцену и настоял на том, чтобы в Москву для ведения переговоров был вызван Чжоу Эньлай; советская сторона согласилась с мнением Мао Цзэдуна.

Уже после смерти Сталина и появления доклада Хрущева о Сталине на XX съезде КПСС Мао Цзэдун в беседе с послом СССР в КНР П.Ф. Юдиным высказал, в частности, свой взгляд на то, как проходили советско-китайские переговоры перед подписанием договора о дружбе, союзе и взаимной помощи 14 февраля 1950 г.

П.Ф. Юдин в записи беседы с Мао Цзэдуном отмечал следующее:

«Недоверие Сталина к КПК, продолжал далее Мао Цзэдун, проявилось и во время посещения Мао Цзэдуном Советского Союза. Одной из главных наших целей поездки в Москву было заключение китайско-советского договора о дружбе, союзе и взаимопомощи. Китайский народ спрашивал нас, будет ли подписан договор СССР с Новым Китаем, почему до сих пор продолжает юридически существовать договор с гоминьдановцами и т. д. Вопрос о договоре был чрезвычайно важным для нас моментом, который определял перспективы дальнейшего развития КНР.

На первой же беседе со Сталиным, сказал Мао Цзэдун, я внес предложение заключить договор по государственной линии, но Сталин уклонился от ответа. Во время второй беседы я вновь возвратился к этому вопросу, показав Сталину телеграмму ЦК КПК с подобной же просьбой о договоре. Я предложил для подписания договора вызвать в Москву Чжоу Эньлая, поскольку он является министром иностранных дел. Сталин воспользовался этим предложением в качестве предлога к отказу и сказал, что «так поступать неудобно, поскольку буржуазная печать будет кричать о том, что все китайское правительство находится в Москве». Впоследствии Сталин уклонялся от всяких встреч со мной. С моей стороны была попытка дозвониться к нему на квартиру, но мне ответили, что Сталина нет дома, и рекомендовали встретиться с Микояном. Меня все это обидело, сказал Мао Цзэдун, и я решил ничего больше не предпринимать и отсиживаться на даче. Затем состоялся неприятный разговор с Ковалевым и Федоренко, которые предложили мне поехать в экскурсию по стране. Я резко отклонил это предложение и ответил, что предпочитаю «отсыпаться на даче».

Спустя некоторое время, продолжал Мао Цзэдун, мне вручили проект моего интервью для печати, который был подписан Сталиным. В этом документе сообщалось, что в Москве идут переговоры о заключении советско-китайского договора. Это уже был значительный шаг вперед. Возможно, что в изменении позиции Сталина, сказал Мао Цзэдун, нам помогли индусы и англичане, которые в январе 1950 г. признали КНР. Вслед за этим начались переговоры, в которых принимали участие Маленков, Молотов, Микоян, Булганин, Каганович, Берия. Во время переговоров по инициативе Сталина предпринималась попытка получить КЧЖД в единоличное владение Советского Союза. Впоследствии, однако, было принято решение о совместной эксплуатации КЧЖД, кроме того, КНР предоставляла СССР военно-морскую базу в Порт-Артуре, в Китае открывались четыре смешанных общества. По инициативе Сталина, сказал Мао Цзэдун, Маньчжурия и Синьцзян практически превращались в сферы влияния СССР».[311]

Представляется, что эти высказывания Мао Цзэдуна были предназначены, прежде всего, для Хрущева, с которым Мао Цзэдун в то время имел дело. Мао Цзэдун рисовал ход событий перед подписанием договора 1950 г. таким образом, чтобы получить основания впоследствии поднимать целый ряд проблем в переговорах с Хрущевым. Вместе с тем высказывания Мао Цзэдуна представляли собой смесь действительно имевших место фактов, а также их вольной интерпретации, вплоть до полного искажения того, что тогда происходило в действительности. Во всяком случае, мы считали необходимым привести здесь эти высказывания Мао Цзэдуна с той целью, чтобы дать читателю возможность лучше представить себе Мао Цзэдуна как политического деятеля, с которым приходилось иметь дело Сталину и другим руководителям нашей страны.

Немедленно после того, как Чжоу Эньлай прибыл в Москву 20 января 1950 г., стороны начали переговоры. Они проходили в Кремле. Обе стороны старались создавать дружественную обстановку и атмосферу. При первой встрече речь шла об основных принципах и главном содержании договора.

Первым на этом заседании слово взял Мао Цзэдун. Он начал с анализа международной обстановки и заявил, что в новой ситуации отношения дружбы и сотрудничества между двумя государствами, КНР и СССР, должны быть закреплены в форме договора. Далее он указал на то, что японский империализм принес величайшие беды Востоку, Азии и особенно нации Китая. Он также в серьезной степени угрожал безопасности СССР на Востоке. Поэтому содержание договора должно быть направлено на усиление сотрудничества обоих государств в сфере политики, экономики, в военной области, в сфере культуры и внешних сношений. Договор должен предусматривать меры, ставящие заслон на пути как возрождения японского империализма, так и новой агрессии Японии в сговоре с другими странами.

Сталин серьезно слушал Мао Цзэдуна, куря свою трубку. Когда Мао Цзэдун закончил свое выступление, Сталин тут же с ним согласился и конкретно высказался и по ряду вопросов: о договоре о мире и дружбе, о КЧЖД, о Порт-Артуре, о Дальнем, о внешней торговле, о соглашении по внешней торговле, о предоставлении займа, о сотрудничестве в области воздушного сообщения.

Мао Цзэдун предложил объединить в одном соглашении три вопроса: о КЧЖД, о Порт-Артуре и о Дальнем.

Сталин согласился с этим предложением и сказал: «Советско-китайский договор должен быть новым договором. Что же касается Ялтинского соглашения, то его можно не принимать во внимание. При решении вопроса о Порт-Артуре можно было бы избрать одно из двух: либо возвратить его в установленные ограниченные сроки, имея в виду то, что Советский Союз выведет оттуда свои войска после того, как будет заключен мирный договор с Японией; либо можно сейчас вывести войска, однако формально временно не изменять прежний договор».