Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков

ручьям, по озеркам, – все меньше с ладьями таскаться. Тут же и разбойный люд своим промыслом занимается. Их так и прозывают, волочных татей, – «с волочи, мол», – «сволочи». Конечно, на крупный караван силенок у них не хватит, а вот мелкий – в две-три ладьи – вполне пограбить могут. Товары себе заберут, иногда и ладейки, а купцов да приказчиков – под гать, в болотину. Много болот в местах здешних. А вокруг – леса, леса, леса без конца и без края. Куда ни кинь взгляд – шумит, колышется зеленовато-голубое лесное море. А тати эти, которые «с волочи», в обычный день, пустой, без караванов, люди как люди – зверя лесного бьют да рыбу ловят, да отобранную у леса землицу-огнище возделывают. Ну смерды и смерды… А только сидят в лесах на высоких деревьях соглядатаи – востроглазые отроки, как покажутся купцы-гости, засвистят, словно соловьи-разбойники, созовут людишек. Те уж смотрят внимательней – какой караван да много ль при нем воинов. Посильней да побогаче пропустят, ну его к ляду, а на тот, что поменьше, обязательно нападут, и тут уж горе купецкому роду-племени. Налетят из лесу с криком, с посвистом молодецким, изрубят гостей торговых, истребят стрелами. Потом трупы в болотины стащат – и снова тишь да гладь кругом, только слышно, как плещется на плесе рыба да журчат ручьи с черной болотной водою.

Отрок Пайк-Заплатка тоже кормился с разбойного промысла. Днями сидел, забравшись на высокую березу, высматривал из густой листвы, не покажутся ли ладьи на Воложбе. Кроме Пайка, еще много таких же ребят на деревах сидело. Кто первый заметит ладейки, тому, в случае удачи, сверх положенной доли еще две придется. Немало. Правда, Пайку вот что-то не везло с этим, другие отроки все раньше него видели, им и навар, а Пайк что ж… Видно, недаром так и прозван – Заплатка. Все порты изорвал, по деревам лазая, а толку – чуть. Ужи насмехались над ним другие отроки – вот чучело пустоглазое, ничего-то заметить не может. Обижался Пайк, стискивал зубы, готов был и в драку броситься, да только уж больно худым уродился да слабосильным – любой побивал. Оставалось только глотать горькие слезы да надеяться – а вдруг в следующий раз довезет?

Вот и нынче сидел Пайк на толстом суку, обхватив босыми ногами березовый ствол. Светлые волосы его трепал ветер, серые глаза слезились от напряжения. Все ж как ни смотрел парень на речку, как ни вглядывался – а ничего, все пусто. Вот уже и день клонится к вечеру и солнце светит прямо в глаза, отражаясь в реке сверкающими желтыми зайчиками. Отрок на миг прикрыл глаза рукой, защищаясь от солнца, выглянул из-под ладони. И вдруг заморгал, не в силах поверить увиденному. Неужто? Нет, и в самом деле… Из-за излучины медленно выплывали плоскодонные купеческие насады. Было хорошо видно, как неспешно опускаются в воду весла. На носу переднего судна стоял лоцман, то и дело промеряя фарватер бечевой с привязанной к ней гирькой. Видно, не из опытных. Те уж хорошо знали – вот тут, за плесом, протока к озеру, а за ним – волок! Дальше, за протокою, на Воложбе одни сплошные мели, да и узка речка становится – перепрыгнуть можно. Сразу за озером и нужно вытаскивать на берег ладейки. Разгрузить, просушить малость да перетащить к Понырь-речке, та хоть и мала да мелковата, а все ж пустые суда провести можно, не на веслах, конечно, бечевою. Подняться вверх по течению до небольшого лесного озерка, а там уж не так и далеко до Чагоды остается. Вот у Поныри-то, в урочищах и поджидали корабельщиков тати дедки Охряма. Дедка – это прозвище такое, седобород был разбойный вожак, немолод. Однако ж силен, и умом не обидели боги. Староста Келагаст – самый важный в дальних лесах – сильно уважал Охряма, да и при нужде помощь людьми оказывал, хоть и не нравилось это татям – после-то добычу на всех делить надо, совсем ничего получается. Правда, вот в последний раз Келагастовы почти совсем не взяли себе доли, хоть и караван был знатный, булгарский. Одному бы Охряму, без Келагаста, нипочем с булгарами не управиться – и многолюдны были гости, и воинов-стражей хватало.

Пайк присмотрелся внимательней, сосчитал все ладьи и, набрав в легкие побольше воздуха, закричал, словно болотная выпь.

– Не к добру кричит выпь-птица, – стоя на первой ладье, покачал головою Твор. – Не к добру.

– Какая еще выпь? – обернулся к нему Вятша.

– Обычная. Сам послушай… Во!

Крик прозвучал снова.

Хельги оторвал взгляд от реки, оглянулся. Вроде бы как с кручи кричали.

– Ну да, с кручи, – подтвердил Твор. – Во-он с той березины.

– А ведь выпь – болотная птица, по березам не шастает.

– Так, может, пошлем людей, князь?

– Рано! Пусть все спрячут мечи, кольчуги, шлемы. Местные тати наверняка поджидают купцов, – усмехнулся князь. – Не будем обманывать их ожидания.

Разбойный вожак дедка Охрям исподлобья оглядел собравшихся в избе мужиков. То были отборные, закоснелые в кровавой татьбе люди. Угрюмые, заросшие бородищами, никто из них не испытывал никакого влечения к мирному хозяйству, зато каждый сполна изведал сладость захваченной в бою добычи. С такими можно было натворить дел. Охрям усмехнулся и, дождавшись, когда тати степенно рассядутся по лавкам, кивнул Пайку:

– Говори, паря!

– Ладьи-насады, торговые, числом восемь, – запинаясь от волнения, перечислил Заплатка. – Ни копий, ни кольчуг не видно, по всему – ладожские гости. Вот и напасть бы!

– Помолчи, Заплатка! «Напасть», – скривясь, передразнил парня Охрям. – О том не твоя голова печется. Беги-ка лучше к огольцам – пущай к волокам со всех ног несутся да высмотрят все, как надо. Что за товар, сколько торговых людишек да воев-охранников.

– Бегу, дедко Охрям. – Подхватив с лавки шапку, Пайк опрометью вылетел из избы. Скатился с крыльца, замахал руками нетерпеливо толпящимся у ворот отрокам: – Бежим к волоку, робя! Дедка наказ дал.

Выбежав из ворот, толпа парней рванула к лесу, в урочище, близ которого и текла небольшая речушка Понырь. В уродище рассчитались – кому куда. Пайку с двумя другими парнями выпало следить у болотца. Запечалился было Заплатка – всегда так. Кто гостей высмотрел? Он, Пайк. А кому теперь в болотине мокнуть? Ему же. Поди-ка поползай в камышах да по грязи! Ну, да делать нечего. Одно утешало – ежели богатый караван окажется, будет с него и Пайку хороший наварец. В таком-то разе можно и новый плащик, и бобровую шапку себе справить – все парни