«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1975-1984 - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если собирают деньги — складчину или на учебники, — сдавай Кнопке. Это была его общественная нагрузка — казначей, и он относился к ней со всей серьезностью, специальный кошелек завел с тремя отделениями: одно для мелочи, другое для бумажек, а в третьем держал список — кто, когда и сколько сдал. Как в сберкассе.
Однажды Толя Кравцов подобрал на улице щенка и принес домой. Мамаша, конечно, на дыбы. И Толька со щенком отправился к Кнопке.
— Выручай, — говорит, — Кнопка, друг, пока я ее уломаю.
Щенок месяц жил у Кнопки. В конце концов Кравцов выиграл домашнюю войну благодаря серии удачных маневров: исправил двойку по алгебре, записался в кружок друзей природы и натравил классную руководительницу прийти к нему домой и провести беседу о воспитательном значении животных в семье. Щенок вернулся к хозяину, и с тех пор каждое лето, уезжая в пионерский лагерь или с родителями, Кравцов со спокойной душой оставлял его Кнопке.
Еще Кнопка умел хранить тайны. Могила! Ему доверялись, не рассчитывая на собственную выдержку; знали: Кнопка не выдаст. Да что там тайны, мы ему стали и выученные параграфы сдавать. Вызубришь — и сдашь, а то, пока урок наступит, все вылетит из головы. Леня Маркин, был у нас такой отличник, даже приспособился вообще все Кнопке сдавать: на перемене полистает книжку, побормочет под нос, прикрыв страницу, — и Кнопке. Выйдет к доске — пятерка. Все учителя Маркина в пример ставили.
Когда Юрку Малинина, вторую нашу знаменитость, повлекли на педсовет за электрический стул (вмонтировал в сиденье учительского стула батарею БАС-80 и вывел полюса на шляпки гвоздей), он, посоображав, оставил у Кнопки на всякий случай задиристость и грубость.
— И карты пока у себя держи.
Мы замерли. Заговор созрел.
— Кнопка, — сказал кто-то вполголоса, — ты бы их выкинул куда-нибудь подальше, а? И тебе безопаснее…
Кнопка подумал, поправил очки. И ответил:
— Во-первых, сами понимаете, что Юрка может тогда натворить. Во-вторых, добудет взамен что-нибудь еще похуже. А в-третьих, — он вздохнул, — не могу, взял — значит надо отдать. Иначе представляете, до чего может дойти?..
От него отступились, разочарованные и со смутным уважением.
Насели на Малинина, чтобы он выбросил карты. Юрка артачился, набивал цену. Его соблазнили авторучкой-самописцем — знаете, которая заправляется водой.
— Ладно, — снизошел. — Но ненадолго, посмотрим пока…
Смотрели два дня. На третий Юрка пришел с фингалом и потребовал все обратно: драчливость, грубость и прочее.
— Пацаны в микрорайоне уважать перестали, — процедил он нехотя, в ответ на тактичные расспросы. — Ничего, сегодня у них будет вторая серия. Курская дуга, — и сплюнул.
…И был май, и листва за открытыми окнами, когда после уроков (уже в девятом классе) некая Нина Санеева, знаменитая красавица Нина Санеева, подошла к Кнопке и взглянула ему в глаза.
— Кнопка, — говорит, — мне надо с тобой поговорить.
Кнопка кивнул, стараясь держаться уверенней. Он пришел на свидание раньше времени, в выходных брюках. Нинке полагалось опоздать, и она опоздала.
Они уселись на скамейке в скверике, и Нина взяла его за руку, и его сердце пропустило удар.
— Кнопка, — спросила она, — ты мне друг?
— Угу, — сказал Кнопка, избегая смотреть на руку.
— Ты должен мне очень помочь, — сказала она, и Кнопка полетел с небес на землю.
Она продолжала, понизив голос:
— Тебе можно доверить самое главное?
— Что? — спросил Кнопка, хотя уже все знал…
— Нет, ты скажи!
— Можно, — сказал он. — Но зачем?
— Понимаешь… есть один человек… Но он не любит меня. И… и я боюсь наделать глупостей…
Кнопка считал астры на клумбе.
— Может быть, — проговорил он, — вовсе не надо его… может, он не стоит этого?
— Нет, — сказала она. — А вдруг он меня когда-нибудь полюбит? Или мне понравится другой, хороший человек. Выйду замуж и буду его любить, понимаешь? А сейчас я не желаю больше мучиться. И… не хочу потратить свою любовь так бездарно.
— Эх, — сказал Кнопка. Подумал, что надо бы вынуть руку из ее руки, но не стал: все равно сейчас расходиться.
— А ты сумеешь сохранить?
— Сумею, — сказал Кнопка. — У нас как в сберкассе.
Уже поступив в институты, мы забрали у Кнопки свои волнения. Жаль, но что поделаешь — нас-то сколько, а он один. Тут, знаете, и верблюд не выдержит. Кнопка переехал в новый район, на окраину, без телефона, и если его тревожили, то уже не по пустякам. И каждый год собирались у него отмечать годовщину окончания: двухкомнатная квартира, а родители уезжали к знакомым за город.
Прошлый раз мы на этой встрече несколько перебрали и, неловко даже признаться, чуть все не перепутали в кнопкиной камере хранения. Насилу разобрались. Хотя не исключено, что кое-кто был в этом заинтересован.
Между письменным столом и батареей центрального отопления стоит мой вкус к жизни. Я отвез его Кнопке через месяц после поступления в аспирантуру. Иначе серьезно работать невозможно. На отпуск только беру. Там же лежит желание выпить. Жена заставила: «Или рюмка, или я». И все равно мы развелись.
Всю эту неделю я засиживался в лаборатории допоздна, в субботу шел дождь, ко всему еще я простудился, взял бутылку белого — а пить не хочется. Подумал и поехал на Загребский бульвар, дом 5, корпус 38. Метро с двумя пересадками, потом автобус.
Кнопка открывает, в байковой курточке, лицо усталое. В волосах седина. Вообще он как-то быстро стареет.
— Заходи, — радуется.
— Понимаешь, — говорю я, — как-то мне последнее время не по себе. Давай, Кнопка, выпьем, что ли.
— А, — понимает. — Пошли в мою комнату, сейчас.
Он быстро накрыл на стол. Мамаша винегрет принесла, помидоры соленые.
Себе Кнопка налил томатный сок. Не хочет пить.
— Вот всегда так, — вздохнула мать. — Не пьет, не ест. Говорит, для здоровья полезно. А что полезного, вон на кого похож.
— Слушай, — сказал я, — может давай, а?.. Моего желания и на двоих хватит.
— Не в том дело.
Сколько я ни просил — ни в какую. Посидели, поговорили. Он инженер в каком-то институтишке. Я спросил: сколько он получает?
— Сто тридцать с прогрессом.
— Слушай, Кнопка… У тебя здесь столько всего лежит. Неужели самому не захотелось когда-нибудь воспользоваться? Ты бы такие дела мог творить…
Он улыбнулся и покачал головой.
— Как ты не понимаешь, — объяснил он. — Это как ключи от французских замков — к каждому только свой подходит. Да и непорядочно как-то…
— Попробовать? Что ж тут непорядочного?
Кнопка
