Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чай в белую гостиную, – уже знакомым хрипловатым голосом приказала мадам Оноре, не оборачиваясь. И качнула головой: – Нет, нет, совсем не похожа на леди Милдред… И к лучшему, впрочем. Она совсем сдала под конец, бедняжка.
Меня, признаться, в первое мгновение покоробило от тона, в котором она говорила о бабушке, однако затем я заметила, как опустились у хозяйки уголки губ и резче обозначились горькие складки между бровей… Заметила – и осознала смысл замечания леди Клампси. Да, пожалуй, с такой женщиной и впрямь уловки были ни к чему: она давно перестала лгать даже самой себе, смягчая реальность красивыми и сентиментальными формулировками, а потому чужую ложь чувствовала за милю.
Тем не менее, первый час мы проговорили о леди Милдред. Мадам Оноре, конечно, помнила её – и каждую пошитую для неё вещь. В том числе и то платье, украшенное атласными розами и предназначенное для карнавала; то самое, что набросал на полях дневника Фредерик.
– Мой шедевр, да, – вздохнула модистка ностальгически, кончиками иссохших пальцев проводя по странице. – Но если вы здесь затем, леди Виржиния, чтобы повторить его, то вынуждена вас разочаровать: не в мои годы. Руки уже не те. Я берусь лишь за самые простые заказы, дабы не разрушить собственную легенду о высочайшем мастерстве. Хотя, не скрою, вспомнить старые времена было приятно…
Я механически отодвинула чашку – чай, увы, напоминал по вкусу замоченные в кипятке тряпки, а бисквит, поданный к нему, был каменно твёрдым. Впрочем, если б сейчас передо мною очутилось даже творение Рене Мирея, боюсь, и оно показалось бы несъедобным.
«Была не была».
– Признаться, я приехала не из-за старых платьев, пусть даже и невероятно прекрасных. Я ищу одну женщину… и есть вероятность, что она до сих пор обращается к вам за заказами.
Мадам Оноре удостоила меня долгим взглядом и, с громким стуком отставив свою чашку, уже опустевшую, коротко произнесла:
– Говорите. Хотя, кажется, я уже знаю, кого вы ищете, леди Виржиния… – Она сделала паузу, а затем, прищурившись, пробормотала себе под нос: – Что за наваждение – совершенно непохожа на гордячку Милдред, и в то же время похожа… Как будто та за плечом стоит.
На секунду я ощутила призрачный запах вишнёвого табака – и с трудом подавила сильное желание обернуться, но морок исчез так же неожиданно, как и появился.
Описать же миссис Марсден, не называя ни её имени, ни прозвища, было не так-то просто. Женщина в возрасте около пятидесяти лет, но, возможно, с виду более молодая; сильная, ловкая, вероятно, хорошая наездница; её могут описывать как «статную»; она состоятельная, но не склонная сорить деньгами; наконец, всем нарядам предпочитающая траур последние лет десять.
– Чёрный муаровый шёлк, – пробормотала мадам Оноре себе под нос. – Да, я знаю одну даму, которая подходит под это описание. Эта особа представляется «леди Фрэнсис», хотя, конечно, она не больше леди, чем я джентльмен, – грубовато хохотнула модистка. – Приблизительно раз в полгода она заказывает новое платье, примерно одного и того же фасона, и дважды я шила ей амазонку. Модели, которые выбирает леди Фрэнсис, старомодны, – неодобрительно покачала она головой. – Я пробовала предлагать ей что-то другое, показывала даже марсовийские журналы, которые выписываю с материка, но тщетно. Она признаёт лишь моду десятилетней давности, из тканей – муаровый шёлк, а из украшений – траурную брошь, белые лилии из перламутра на чёрном ониксе. Такие платья могла бы пошить любая портниха, пусть бы и из Смоки Халлоу, – чуть повысила голос мадам Оноре, скривившись. – Если б не одно условие: заказчица в них должна свободно передвигаться. Да, именно ради этой свободы, которой не могла бы дать ей ни одна швея в Бромли, леди Фрэнсис и обращается ко мне.
Я внимательно выслушала её и поблагодарила, а затем перешла к следующему вопросу, весьма деликатному.
– Скажите, а на днях эта дама не просила вас починить платье?
Мадам Оноре вздёрнула брови – похоже, мне удалось удивить её.
– Да, вы угадали. Она как раз отправила мне для починки недавно пошитое платье в безобразном состоянии: из рукава чуть ниже локтя выдран солидный лоскут ткани. Вернее сказать, вырезан…
Стараясь сохранять непринуждённый вид, я чуть подрагивающими пальцами выудила из ридикюля аккуратно свёрнутый кусочек муарового шёлка и тихо осведомилась:
– Возможно, этот?
Модистка могла бы и не отвечать – настолько выразительным был её взгляд. Однако она не только ответила, но и вызвала, позвонив в колокольчик, служанку, и велела принести ей «то самое» платье из мастерской. Мы вместе приложили выдранный лоскут – и он подошёл идеально, шов ко шву, нитка к нитке. С позволения мадам Оноре я снова убрала клочок ткани, а платье унесли; спустя почти минуту она произнесла негромко:
– Моя заказчица натворила недобрых дел, верно?
Я не стала отрицать:
– Вы будто бы и не удивлены.
– Нисколько, – вздохнула модистка, складывая руки на коленях; пальцы у неё механически дёрнулись, точно в попытке сжать невидимую иглу – заученное движение, настолько привычное, что она повторяла его неосознанно. – Леди Фрэнсис всегда была замкнутой, точно скованной своим горем; я подозревала, что она вдова, потерявшая дорогого сердцу супруга и похоронившая с ним часть себя. На примерки она приезжала одна, в закрытом экипаже, иногда приходила даже пешком, говорила мало. Казалось, что эти редкие визиты были одним из немногих её развлечений… Готовый заказ я по договорённости отсылала ей на дом – либо иногда за ним приходили слуги, – тут мадам Оноре поморщилась. – Грубияны, сущие головорезы с виду; один, чернявый, одет, как шофёр, да и пахнет от него машинным маслом, а другой – долговязый неряха, вокруг него, кажется, даже мухи жужжат… Впрочем, с заказанными платьями они обращались бережно. Всё шло своим чередом, но около полутора месяцев назад леди Фрэнсис точно подменили. Она путала время, приходила без назначенной встречи, пыталась дважды оплатить заказанное платье. А потом… леди Виржиния, вы верите в потусторонние силы?
Мне полагалось ответить «нет», как всякой здравомыслящей особе – но беда в том, что одна из этих «потусторонних сил» сейчас сидела напротив мадам Оноре.
