Под защитой камня - Джин Ауэл

Для Эйлы ожидание уже казалось бесконечным. "О чем можно так долго договариваться? — с удивлением думала она. — Нас быстро построили по порядку, и теперь мы просто стоим и чего-то ждем. Непонятно… Может быть, задерживаются женихи. Может, кто-то из них передумал? А что, если передумал Джондалар? Нет. Не может быть! С чего бы вдруг? Но вдруг все-таки передумал?"

Жрецы еще не выходили из своего дома, и вот наконец Верховная Зеландони отвела в сторону занавес, скрывавший секретный выход в задней части их большого шатра, который находился прямо напротив главного входа. Выглянув из дома, она окинула беглым взглядом толпу соплеменников, расположившихся на склонах дальнего холма, за ритуальным полем, простиравшимся до главного лагеря. Люди начали подтягиваться сюда после полудня и сейчас уже заполнили почти все склоны. Пора начинать.

Первым вывели строй женихов. Взглянув вверх на густо заполненные склоны холма, Джондалар убедился, что все племя уже в сборе. Глухой шум толпы усилился, и ему показалось, что по склонам пронеслось слово «белый». Как и положено, он смотрел только в спину идущего впереди жениха, но, даже не оглядываясь, понял, что его белая кожаная туника произвела впечатление. На самом деле не только сама белая туника. Этого высокого и на редкость красивого блондина с пленяющими глазами невозможно было не заметить, но сейчас, после ритуального очищения, его щеки были тщательно выбриты, и блестящие чистые волосы казались почти белыми, так что в этой снежно-белой тунике он выглядел совершенно потрясающе.

— Знаешь, если бы я представила, что Луми, возлюбленный Дони, сошел на землю в человеческом облике, то он выглядел бы именно так, — сказала мать Жондекама, высокая светловолосая Зеландони Второй Пещеры, своему младшему брату, Кимерану, вождю Второй Пещеры.

— Интересно, откуда у него такая белая туника? Я бы не отказался от подобного наряда, — заметил Кимеран.

— Мне кажется, все мужчины сейчас подумали о том же, но, по-моему, Кимеран, ты один из немногих, на ком она смотрелась бы так же хорошо, — заметила она. Она считала, что ее брат не только был таким же высоким и светловолосым, как его друг Джондалар, но и таким же красивым, или почти таким же. — Посмотри, а Жондекам тоже прекрасно смотрится. Хорошо, что он не сбрил бороду этим летом. Она ему очень идет.

Женихи расположились полукругом с одной стороны от внушительного костра. Эйла уже истомилась от ожидания, когда входной занавес в Дом невест наконец открылся. Уже почти стемнело. Ныряющее за дальние западные холмы солнце заливало большой ритуальный костер своими сияющими лучами и делало почти незаметными факелы, установленные вокруг поляны. Они сыграют свою роль позже. Эйла заметила у костра ряд людей. Судя по величественной и могучей фигуре, спиной к ней стояла Зеландони. По особому знаку невесты вышли из шатра.

Едва ступив на поляну, Эйла сразу же увидела высокого человека в белом наряде. Когда они расположились полукругом напротив женихов, она сказала себе: "Он надел ее! Он нарядился в мою тунику". Все облачились в свои лучшие наряды, но такого не было ни у кого, и Джондалар выделялся на фоне всех остальных. По ее разумению, он был, несомненно, самым красивым мужчиной в этой компании. Большинство согласились бы с ней. Она видела, что он смотрит на нее через поляну, хорошо освещенную большим костром, и смотрит так, словно не может оторвать от нее глаз.

Какая же она красавица, подумал он. Еще никогда она не выглядела так потрясающе красиво. Неззи подарила ей прекрасную темно-золотистую тунику, оттененную насыщенными палевыми вставками и украшенную светлыми бусинами, выточенными из бивня мамонта, которые почти совпадали по цвету с ее волосами, свободно рассыпавшимися по плечам именно так, как ему больше всего нравилось.

Ее единственными украшениями были янтарные ушные подвески — он вспомнил этот подарок Тули — и ожерелье из янтарей и ракушек, подаренное Мартоной. Почти прозрачные желто-оранжевые камни притягивали лучи заходящего солнца и великолепно поблескивали между ее обнаженных грудей. Ее туника с открытым лифом, подпоясанная на талии, резко отличалась от всех остальных нарядов, но Эйла выглядела в ней просто прекрасно.

Мартона, стоявшая в первом ряду зрителей, была приятно удивлена, увидев своего сына в белой тунике. Она знала, что он выбрал другой наряд для этого ритуала, и сразу догадалась, что эта красивая туника находилась в том свертке, что она передала Джондалару сегодня. Отсутствие украшений подчеркивало изысканную чистоту белого цвета. В общем-то больше не требовалось никаких украшений, хотя горностаевые хвостики прекрасно оттеняли белизну. Она видела, какими чашами и прочей хозяйственной утварью пользуется Эйла, и заметила ее склонность к простым, но отлично выделанным вещам. Эта белая туника была выдающимся примером такой склонности. В данном случае превосходное качество, как говорится, могло позволить себе изысканную простоту.

Кроме того, изысканная простота его туники отлично контрастировала с ее не менее изысканным и удивительным, но богато украшенным нарядом. Мартона подумала, что наверняка найдется много желающих сделать такой же наряд, как у Эйлы, хотя, вероятно, все копии будут проигрывать оригиналу. Она тщательно рассмотрела его в тот раз, когда Эйла впервые показала его ей, и осознала его исключительное качество. Этот наряд свидетельствовал о богатстве в том единственном смысле, который имел значение для Зеландонии: время, затраченное мастерами на его изготовление. От качества выделки кожи до янтарей, ракушек, зубов и нескольких тысяч бусин, выточенных вручную, и мамонтового бивня, все в этом брачном наряде подтверждало высокий статус Эйлы. Очаг ее сына будет среди первых.

Джондалар не сводил глаз с Эйлы. Глаза ее ярко блестели, рот слегка приоткрылся, словно от волнения ей не хватало воздуха. Такое выражение у нее обычно появлялось, когда она бывала потрясена чем-то прекрасным или возбуждена охотничьим азартом, и Джондалар почувствовал усилившийся ток крови в его чреслах. Она ослепительная женщина. Ослепительная как солнце. Он хотел обладать ею и едва мог поверить, что эта чувственная красавица вскоре станет его женой. Его жена… ему нравилось, как звучит это словосочетание. Она будет жить с ним в одном доме, которым он надеялся удивить ее. Ну, когда же начнется ритуал?! И когда же, наконец, он закончится?! Сколько же можно ждать, ему так хотелось подбежать к ней, подхватить на руки и унести от всех в какое-нибудь уединенное местечко.

Зеландони заняли свои места, и Верховная начала выводить монотонную мелодию. Затем к ней присоединилась вторая жрица, чтобы поддерживать общую тональность напева, и потом третья. Каждая последующая жрица привносила в мелодию нечто свое, сохраняя ее исходную ритмическую основу и простоту, но внося разнообразие высотой и тембром собственного голоса. Когда Зеландони, которому надлежало соединить первую пару, начал говорить, весь хор продолжал тихое монотонное пение, создавая непрерывный музыкальный фон. Сочетанию голосов, возможно, порой не хватало гармонии, но это не имело значения. Когда кому-то из хористов надо было передохнуть, его тут же заменял другой. В итоге получалась несколько витиеватая монотонная мелодическая фуга, которая могла тянуться до бесконечности, поскольку поющих всегда было больше, чем передыхающих.