Муж беспорочный - Марина Александровна Шалина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проезжали лесом; князь взял с собой стремянного, двоих дружинников да всех отроков, отпросив прежде у их наставников. Отроку прямой господин — дружинный наставник, а князь — только после. Мальчишки, радуясь прогулке, балуясь, горячили коней, а то и пускались скакать взапуски, хохотали во весь голос, вспугивая птиц, хвастались друг перед другом, кто лучше подражает голосу того или другого зверя, пугали друг дружку баснями про лесного хозяина, совсем не страшными в этот час, а один, знахарский сын, рассказывал, от какой хворобы помогает какое из встреченных растений. Некрас, гарцуя на гнедом коне, распевал:
Где же, где ты, скатный жемчуг?
В омуте глубоком.
Где же, где мое серденько?
В тереме высоком.
Где вы, камни-самоцветы?
За семью горами.
Где же ты, моя голубка?
За семью замками.
Как нельзя червону злату
Плыть по быстрой речке,
Так неможно моей милой
Выйти мне навстречу…
Прямо из-под копыт вдруг выскочил заяц, стремглав пустился наутек, ближайший отрок, гикнув, погнал коня вслед, за ним и другие, и вот уже все, вперемешку почтенные мужи и юнцы, мчались по редколесью, вопя во все горло, перемахивая буреломы, вдогон мелькавшему впереди серому комочку.
— Э-ге-гей! Гляди, щас подшибу! — крикнул один из отроков, примеряясь плетью.
— Чего это ты? Я вперед!
Нежданно вылетели на опушку, а за ней, в нескольких шагах, начиналась росчисть; крохотные нежные зеленые росточки, которым через миг предстояло погибнуть под тяжкими коваными копытами.
— Догнать или остановить? — прокричал Ростислав своему отроку. — Решай!
— Остановим! — крикнул Вадим в ответ, тотчас натянув поводья. Князь зычно закричал:
— Стой! Назад!
Парни начали неохотно осаживать, заворачивать коней.
— Чего ты, Вадька! — с обидой воскликнул один из отроков, первым разобравшийся, в чем дело. — Мало ж не догнали!
— Молчи, отрок! — с напускной строгостью окоротил его князь, весьма довольный, что побратим сумел не потерять головы, не поддался азарту. — Не тебя спрашивали. В другой раз спросят тебя — будешь ты решать. А ты, Вадим, объясни.
— Так ведь жалко, — протянул отрок. — Какой-нито оратай трудился, жито растет, а мы — конями топтать…
— А вам труда земледельца не жаль ли? — князь сурово оглядел пристыженных отроков. — Или запамятовали, что именно он кормит всех нас, и князя, и дружину? Так же и бортники, и рыболовы, и скорняки, и кузнецы, и горшечники, и всякий иной труженик уделяет нам долю от плодов своего труда. Ничего ведь из ничего не бывает. Земледелец вырастит жито и всякие там овощи, часть будет есть сам со своей семьей, часть отдаст князю в полюдье, часть отнесет на торжище и сменяет на сапоги. Так же и чеботарь, сделает сапоги, сменяет на жито и будет сыт, а не сделает — будет ходить голодный. Каждый своим трудом создает что-то. Например, посадит человек в землю зернышко, такое маленькое, что на ладони едва видно, и вырастет из него полный колос. Или возьмет кусок руды, ни на что не похожий, разве что на грязный камень, а выйдет из того куска новенький топор. Только мы ничего не создаем. Нет, понятное дело, мы тоже трудимся, ленивому в дружине делать нечего. Но от наших трудов никакого обилия не прибавляется, а только менеет. Так почему же труженики не только кормят нас, но ставят выше себя, и называют вятшими?
— Потому что мы бороним их от ратной грозы? — предположил кто-то.
— Близко, но не точно. Когда только мы идем на рать, та гроза — малая гроза; а если настанет гроза великая, тот же земледелец, и чеботарь, и кузнец встанет рядом с нами защищать свою землю. Мы правим! И если кто мыслит, что править — от слова «право», тот в конце концов превратится в хищника, стойно Глебу Ростовскому, а хищник рано или поздно будет бит. Всегда! Править — от слова «правда». В том и цель наших трудов — следить, чтобы все в нашей земле совершалось по правде, чтобы все было правильно. Почем же именно мы, почему выделила земля для того особых людей? Разве не может делать того же каждый простой людин, например, глава рода в своем роде? В том и дело, что в своем роде, а земля — это больше, чем каждый отдельный род, больше даже, чем все роды, вместе взятые. Может ли знать обычный ратай обо всем, что творится в княжестве? Он порой и о том, что деется в соседней веси, не ведает, потому что для того нужно туда съездить самому, или послать кого, отрывая время от своих трудов. А не зная, как сможет он решать?
Наш же труд в том и состоит, чтобы узнавать обо всем, и решать, и осуществлять свои решения. Рубить крепости, мостить мосты, гатить дороги. Если случается неурожай или иная нехватка — обеспечивать людей тем, что им потребно. Создавать для этого запасы и налаживать торговлю. Суд творить: решать споры и прекращать нестроения. Следить, чтобы никто не наносил другому обиды и не ущемлял его прав, если же такое случиться, разбирать, указывать правого и виновного, назначать виры за причиненную обиду, но и следить, чтобы кара виновному не стала сверх вины; восстанавливать справедливость, княжим ли словом, а если нужно — и вооруженной рукой. Среди того же — защищать труженика от татей и разбойников. Смотреть, нет ли для земли угрозы от иных княжеств и языков, и если возникнет — оборонять землю и народ ее. Если достанет своих сил — своими силами, если же не достанет — собирать по земле мужей и вести их в бой. А пуще того — рати избегать и с иными землями мира и любви искать, и хранить, и избегать котор и усобиц. Требы богам творить не токмо за себя и за род свой, но за всю в целом землю и за каждого из людей, и за сирот, и изгоев, за кого не молятся родовичи.
А кроме того — свято хранить честь и правду, и быть для иных примером. Потому что, если простолюдин в дальней веси совершит какое-либо бесчестье, кто узнает о том, кроме близких его и всеведущих богов? А бесчестье дружинника, и тем паче князя, разнесется по всей земле, и по иным
