Последний довод королей - Джо Аберкромби

Джезаль виновато опустил голову и переводил взгляд с одного сапога на другой.

— Я не отрицаю, что я посещал ее…

— Ваши посещения, — прошипел калека, — весьма вредны для репутации девушки. У нас всего три варианта. Первый лично мне нравится больше всего: вы убираетесь подальше и делаете вид, что никогда не встречались с ней. И никогда больше с ней не видитесь.

— Это невозможно, — само собой вырвалось у Джезаля, и это прозвучало, к его собственному удивлению, дерзко.

— Тогда второй вариант. Вы женитесь на леди, и все забыто.

Конечно, Джезаль размышлял над таким решением, но будь он проклят, если этот жалкий обрубок человека вынудит его поступить так.

— А третий? — спросил он, как ему казалось, с вызовом.

— Третий? — Отвратительная судорога пробежала по одной стороне уродливого лица Глокты. — Не думаю, что вы захотите узнать много подробностей о третьем варианте. Скажу только, что он предполагает длинную страстную ночь с очагом и набором лезвий, а потом еще более длинное утро, где будет мешок, наковальня и дно канала. Полагаю, первые два варианта в этом свете покажутся вам более привлекательными.

Почти не думая о том, что делает, Джезаль шагнул вперед, заставив Глокту отступить и с гримасой боли прижаться к стене.

— Я не обязан перед вами отчитываться! Мои посещения касаются только меня и той самой леди, о которой мы говорим. Но чтоб вы знали, я давно решил жениться на ней. Мы просто ждали подходящего момента.

Джезаль стоял в темноте и едва верил, что произнес это. Черт побери, из-за своего языка он наживет себе кучу неприятностей.

И без того полузакрытый левый глаз Глокты прищурился.

— Ах, как ей повезло.

Не задумываясь, Джезаль снова шагнул вперед, почти вплотную приблизившись к лицу калеки и прижав его к стене так, что тот не мог шевельнуться.

— Да, верно! Так что можешь засунуть эти паршивые угрозы в свой скрюченный зад.

Даже припертый к стене, Глокта мог позволить себе удивляться не больше мгновения. Он сложил свой беззубый рот в злобную ухмылку, веко над изувеченным глазом задрожало, слеза прокатилась по впалой щеке, оставив длинный блестящий след.

— Знаете, полковник Луфар, мне трудно сосредоточиться при столь тесном контакте с вами. — Он стукнул ладонью по мундиру Джезаля. — Особенно когда вы испытываете такой интерес к моему заду.

Джезаль отстранился. Во рту у него стало кисло от тошноты.

— Похоже, Байяз добился успеха в том, в чем Варуз потерпел фиаско. Он показал вам, где у вас позвоночник. Мои поздравления по поводу грядущей свадьбы. Но я полагаю, что лезвия мне следует держать под рукой — на случай, если вы не доведете начатое до конца. Я так рад, что нам выпал случай поговорить.

И Глокта захромал к лестнице. Его трость ударялась о деревянный настил, левый ботинок скрипел, нога подволакивалась при каждом шаге.

— Я тоже! — крикнул Джезаль ему вслед.

Что было далеко от истины.

Духи

Уфрис выглядел очень непривычно. Правда, в последний раз Логен был здесь много лет назад, ночью, после осады. Карлы Бетода толпами слонялись по улицам. Они кричали, пили, вопили песни. Выискивали жителей, чтобы ограбить или изнасиловать. Поджигали все, что могло гореть. Логен помнил, как лежал в этой комнате после того, как его отколотил Тридуба, всхлипывал и задыхался от боли, пронизывавшей все тело. Он помнил, как поглядывал в окно и видел зарево пожара над городом, слышал крики и горел желанием выйти из дома, чтобы творить зло, но не знал, сможет ли вообще встать.

Теперь, когда власть в Уфрисе принадлежала Союзу, все изменилось, однако организация оставляла желать лучшего. В серой гавани теснились корабли, слишком большие для тамошних причалов. Солдаты сновали по узким улицам, где попало складывая инвентарь и снаряжение. Повозки, мулы, лошади, груженные до предела, пытались пробить себе дорогу через эти заторы. Раненые ковыляли на костылях к порту, их несли на носилках, и забрызганные кровью повязки приковывали к себе взгляды новобранцев с еще свежими, розовощекими лицами, направлявшихся в другую сторону. Там и тут, растерянные в огромном потоке незнакомых людей, на порогах домов стояли северяне. По большей части женщины, а еще старики и дети.

Логен быстро шел вверх по наклонным улицам, спускавшимся с холмов к порту. Он опустил голову и натянул капюшон, стиснул кулаки и прижимал их к бокам, чтобы никто не заметил обрубок пальца на его руке. Меч, который дал ему Байяз, он нес за спиной, под другой поклажей, завернув в одеяло, чтобы никого не нервировать. Но все равно он был напряжен до предела и постоянно ждал, что кто-нибудь крикнет: «Девятипалый!» — и тут же люди начнут бегать, орать, бросать в него чем попало, а их лица скривятся от ужаса.

Но ничего подобного не происходило. Еще одна нелепая фигура среди общего пыльного хаоса — что на нее смотреть? Даже если кто-то и мог узнать Логена, его никто не думал искать. Наверное, все слышали, что он вернулся в грязь где-то далеко отсюда, и радовались этому. Так что не было повода задерживаться здесь. Логен подошел к офицеру Союза начальственного вида, сбросил капюшон и попытался изобразить улыбку. За свои потуги он удостоился лишь презрительного взгляда.

— У нас нет работы для тебя, если ты ее ищешь.

— У вас нет работы, подходящей для меня.

Логен вытащил письмо, которое вручил ему Байяз.

Офицер развернул его и пробежал глазами. Он нахмурился и перечитал еще раз. С сомнением посмотрел на Логена, поджав губы.

— Ну что ж. Понятно.

Он указал на группу молодых людей, нервно и неуверенно топтавшихся в нескольких шагах от него. Они с жалким видом теснились друг к дружке, так как дождь усилился.

— Мы сопровождаем подкрепление на фронт сегодня вечером. Можешь присоединиться к нам.

— Годится.

Они не очень-то были похожи на подкрепление, эти испуганные мальчишки, но это было не важно. Все равно с кем, лишь бы против Бетода.

Деревья шумели по обеим сторонам дороги, темно-зеленые и черные, полные теней и сокровенных тайн. Это была тяжелая, жесткая дорога. Жестко было держаться руками за поручни, еще более жестко сидеть — зады то и дело подскакивали от тряски. Тем не менее они продвигались вперед. Это, считал Логен, было главное.

Позади следовало еще множество повозок, растянувшихся по дороге вяло колышущейся лентой. На одних сидели люди, на других везли провиант, одежду, вооружение и все необходимое для ведения военных действий. На каждой повозке был зажжен фонарь, и, глянув назад, можно было видеть, как целый шлейф огней качается в сгущавшихся сумерках. Этот шлейф спускался в долину и снова поднимался по дальнему склону, отмечая дорогу, по которой они ехали через лес.