Зимовье зверей - Константин Арбенин

1999

Хмурое урбо

Шепот в эфире. Надежда на день.Ставлю свой сон под стекло.В будущем мире я только лишь тень,Которой не повезло.

Пустые бутылки я меняю на кичНачинающих поэтесс.А за окном безумствует вич,Символизируя прогресс.

Но завтрашний день придет —И мне будет больно.Завтрашний день пройдет —И мне будет трудно.Пока пацифистка-ночьПозволяет жить вольно,А за окном уже разинуло пастьХмурое Урбо,

Сверкая челюстьюИз тысячи серебряных небоскребов.

Мой череп с зимы — обескровленный лед,В нем желтеют талоны на чай.Сверху течет птичий полет.В общем, очень похоже на рай.

Китель к лицу — он приветствует силыИ добавляет ног.Сколько там лет до ближайшей могилы?Ну-ка, скажи, сынок!

Ведь завтрашний день придет —И тебе будет больно.Завтрашний день пройдет —И тебе будет трудно.Еще пацифистка-ночьКомандует «вольно»,А за окном уже качает праваХмурое Урбо,

Мелькая лысинойИз дюжины позолоченных телебашен.

Жизнь так проста, что не хочется жить.Вот только — лень умирать.Может, какой-нибудь сдвиг совершитьИли лечь и спокойно поспать?

А лучше — выпустить газ из сиреневых трубИ выпить их трубный яд.Лучше вырвать последний непрошеный зубИ всадить его в корень язв.

Но завтрашний день придет —И опять будет больно.Завтрашний день пройдет —И опять будет трудно.Уже пацифистка-ночьУмоляет: «довольно»,А за окном уже разводит мостыХмурое Урбо…

1990

Голь на бобах

Русалка в ветвях.Воробей в облаках.Тритоны ползут по траве впопыхах.И наше бесстрашие преследует страх…Боль на губах.Голь на бобах.

1995

Дороги, которые нас выбирают

Воздушный шар не выдержит двоих.Дорога в небо нам не удалась.Дорога в небо тяжела для живых,Один из нас к тому же — балласт.

По прошествии летНе различая цены,Я знаю: так было нужно,Раз так решено.И в этот дивный букетВплетая привкус вины,Дороги гнут наши душиПо принципу домино.

Дороги, которые нас выбирают,Дороги, которые смеются нам в лицо.Дороги, дороги — без просвета и края.Одним дорога — Млечный путь,Другим — трамвайное кольцо.

Пока клеймо не станет золотым,Дорога к правде сжигает дотла.Сама же правда превращается в дым,И нам опять остаётся зола.

Поджигая, сгорай —Себя не стоит жалеть,Твой пепел будет стучатьсяВ иные сердца.Меняя призрачный крайНа центробежную сеть,Опередившие мчатсяОбратно в поте лица.

По дорогам, которые нас выбирают,Дорогам, которые смеются нам в лицо.Дороги, дороги — без просвета и края.Одним дорога — Млечный путь,Другим — трамвайное кольцо.

Дорога влево потакает злу,Дорога вправо перечит судьбе.Я выбираю прямую стрелу —Я выбираю дорогу к себе.

Сесть баркасом на мель,Стать халифом на час,Влиться тёплою пулейВ холодную кровь.Твой горбатый Камель,Мой крылатый ПегасОднажды метко смекнули,Что скоро встретятся вновь

На дорогах, которые нас выбирают,Дорогах, которые смеются нам в лицо.Дороги, дороги — без просвета и края.Одним дорога — Млечный путь,Другим — трамвайное кольцо.

1999

Конец цитаты

Голос срывался с петель.В дальние дали летел.Пробовал выйти на крик,Но застревал в пустоте.

В космосе было темно.В комнате стыло окно.Голос стучался в него,Напоминал об одном:

Верните каждому своё,Отдайте каждому своё,Пусть все идут своим путём,Приобретя утраты.

Отдайте каждому своё,Верните каждому своё,И как-нибудь переживём.Конец цитаты.

1997

Антиутопия (2002)

Отечество ионы

Иона не влюблён и не простужен,И стон его — не аномалия рассудка.Иона проглотил кита на ужин,Иону мучат угрызения желудка.

Случайность — продолжение закона…Вчера в закусочной он взял кита навыносИ, съев кусочек, понял: кит знакомый,Ведь в чреве у него Иона вырос.

Кит — тоже рыба, только рыба та ещё:Душой и телом он млекопитающий…

С последней каплей утекающих мозговЯ разделю с тобой покой и облегченье,Мой чудо-кит, не знавший тёплых берегов,Не испытавший кайф попутного теченья.

Моя матёра, мой матёрый материкИ альма матер всех утопленных утопий,Мы все — соавторы твоих блокадных книг,Шахтёры в сумраке твоих подкожных копей.

Мы в глубинетвоих подкожных копей.

Последним росчерком чернеющих чернилЯ ставлю крест на опустевшей самобранке.Я ни куска тебя в себе не сохранил,Остались призраки, подрамники, подранки.

Всплыл кверху брюхом мой слоёный чудо-кит:Прошла агония его, прошла и кома.Моё отечество уже не просто спит —Живых здесь нет в живых, все остальные дома.

Живых здесь нет,все остальные дома.

Иона видел из китова зеваСовсем не то, что видит он отныне.Так в самый пир нам предвещает чревоЧуму, суму и прелести иные.

Нутро вошло в нутро — и мир распалсяНа отрицательно заряженные ионы.Лишь только на поверхности осталсяНеровный круг, как поцелуй Ионы.

Иона вскормлен молоком, не рыбьим жиром.Он в чреве был не просто пассажиром…

Моя ладонь не превращается в кулак,И от солёных вод уже ржавеют жабры.Покойся с миром, мой цепной архипелаг,Я буду делать вид, что мне тебя не жалко.

Земля, тебе теперь ютиться на пяти —На только двух китах и трёх слонопотамах.А мы течём себе, а мы уже в пути,Мы улетаем на планету капитанов.

Мы держим путьк планете капитанов.

2001

Памятка стерегущему

(Я возьму не своё пальто,Я допью не своё сакэИ уйду туда, где никтоЗнать не знает ни бэ, ни гэ.)

Берегущий меня в метро,Стерегущий меня в депо,Кто ты? Бес, что стучит в ребро,Или самый обычный Бог?

Я уже не настолько слаб,Чтоб не верить твоим рукам,Но во мне слишком много зла,Не прощаемого врагам.

Значит, я ещё уязвим,Недоцелен и полугол.Ускользающий Серафим —Неспрягаем его глагол.

Отмывая меня от ран,Опекая меня от вдов,Ты считаешь, что мне пора,Ты считаешь, что я готов.

А к чему — я не знаю сам,Только мне не знать не впервой.И я верю своим глазам,Что наполнены не тобой.

И под музыку тайных сферЯ танцую вальс живота.Необузданный ЛюциферСнял запрет с моего плода.

Что же ты бережёшь меня,Не стираешь мой след с холста?Я уже себя разменялНа купюры не мельче ста.

И со мною живёт жена,Умножает твой произвол…Знаешь, если бы не она, —Кто бы нас с тобой снова свёл!

Значит, поздно мне в сыновья,Значит, рано мне в дембеля.Равнопознанная мояПродолжает меня с нуля.

2001