Долгая дорога к дому - Алексей Ефимов

Ежась от холода, Элари свернулся клубком, как собака, спрятал лицо в руки и снова незаметно уснул. Когда же проснулся, солнце уже стояло высоко — он проспал четырнадцать часов и очнулся в какой-то другой жизни.

Прежде всего, юноша решил вымыться — он чувствовал себя нестерпимо грязным. Ему удалось уговорить солдат отвезти его к морю.

В первые минуты вид огромных валов, с грохотом катившихся на берег, напугал его, но чистоплотность скоро взяла верх. Элари и так плавал очень хорошо, а тут солёная вода сама выталкивала его. Она также жгла его ссадины, но юноша чувствовал, что вреда это ему не принесёт, совсем наоборот. Ободранные ноги не мешали ему плавать и он резвился, пока не замёрз. На берегу его ждали неожиданные трудности — соль стягивала кожу, а смыть её было нечем. Туника, которую он тут же выстирал, и его волосы покрылись белым налётом, но это было всё же лучше грязи.

Потом Элари долго глядел на прибой, чувствуя, как испаряется его хорошее настроение. Дело даже не в том, что всё вокруг было чужим — всё было мертвым. Край плато напоминал руины — рыхлые кривые выступы, скаты рыжей трухи, извивы оврагов. Сама мысль о растительности казалась тут неуместной шуткой. Всюду его взгляд находил лишь щебень, оползни, груды треснувших пород — то, что геологи называют остаточной россыпью. Море было серо-зелёное, в мутной влажной дымке, на узкой глинистой полосе между прибоем и съеденными эрозией лоскутьями берега лежали бурые груды гниющих водорослей, источавшие едкую вонь. В осыпях обрывов торчали причудливые трухлявые кости давно вымерших зверей. Ничего живого. Никаких птиц. Край света. Гиблое место. Тупик.

Элари чувствовал, что попал в ловушку. Поездка в город окончательно испортила его настроение. Си-Круана была просто россыпью одно-двухэтажных строений, расползшихся по берегам бухты без всякой определённой системы. Вода в бухте была мутной, буро-зелёной, цвета протухшей крови. В самом городе его больше всего поразила вонь — груды отбросов лежали прямо по краям узких немощёных улочек. Построенные из замешанной на морской воде глины дома напоминали по виду покрытый инеем навоз. Потолки в них делались такими, чтобы только не ушибить голову. Окна без стекол, ставни и двери из щелястого, выбеленного пустыней дерева, — всё это очень древнее на вид. Здесь не было даже земли — лишь песок пополам с грязью. Песок был повсюду. Прямо к окраине подступали барханы высотой в трёхэтажный дом и из-под их склонов виднелись остовы погребённых развалин. Невероятная толчея на улицах, постоянные крики, брань и драки, жадные тучи мух и пыли — именно так, по мнению юноши, должен был выглядеть ад.

2.

Элари провел в Си-Круане лишь одну неделю, но она стала чуть ли не самой тяжёлой в его жизни. Дело было даже не в том, что он болел — ссадины не доставляли ему особого беспокойства, — но он не мог ходить, чтобы не растревожить ранки и не начать всё сначала. Когда твоё тело полно сил, сидеть на одном месте без дела мучительно, и он подолгу отжимался от пола кузова — просто чтобы утомить себя. Он даже на миг не мог остаться в одиночестве и это мешало ему больше всего остального. Но население Си-Круаны выросло в несколько раз и найти жилье было совершенно нереально. Беженцы спали в кузовах своих машин и юноша был рад, что у него есть хоть такое пристанище. Другим везло гораздо меньше, да и жизнь под открытым небом не очень его тяготила — благо, погода была относительно сносной. Куда больше его угнетала обстановка в городе, — с каждым днём она всё больше накалялась.

Здесь не было Жителей Пустыни — лишь их гарнизон в триста солдат, призванный поддерживать в городе хотя бы внешнее подобие порядка. Теперь они не решались показываться за оградой и вся власть здесь принадлежала Председателю — он прибыл сюда чуть ли не первым, вместе с прихлебателями и верной гвардией. Основное население Си-Круаны составляли беглецы из его государства и теперь они были практически на положении изгоев. Все, кто только мог, сбежали, но таких оказалось немного. Си-Круана была небольшим портом с десятком приписанных траулеров, — в первый же день они ушли в Байгару со всеми экипажами. На рейде остался лишь один большой пароход, — его прислали из столицы, чтобы вывезти гарнизон, если дела станут совсем плохи. Отдельные счастливчики владели тут парусными двухкорпусными лодками, на которых плавали Жители Пустыни, но пересекать на них море было довольно неразумно. Никаких сухопутных дорог из Си-Круаны не было — настоящий край света, ловушка. В обход моря, до Байгары, вел тысячемильный путь через скалы и зыбучие пески.

Ощущение западни, из которой надо немедленно бежать, стало у Элари пронзительно-острым. Здесь не хватало пресной воды — лишь на питье и приготовление пищи, но не больше, и вода здесь стоила дороже еды. С едой тоже обстояло неважно. Беглецы привезли с собой немалый запас продовольствия, но его могло хватить максимум на месяц. А что будет, когда сюда подойдет основная масса беженцев, у которых вообще ничего нет? Пока здесь были лишь те, кто сумел завладеть машинами — чиновники и тому подобная публика. Больше всего юношу поразило, что никто даже не пытался вернуться за оставшимися — все достигшие Си-Круаны машины становились табунами на вечный прикол. Но призрак голодной смерти равно висел надо всеми. Жители Пустыни тут ничем не могли помочь — их земля была совсем не изобильной. Беженцы пробовали ловить рыбу с берега или собирать съедобные водоросли, но юноша знал, что если так пойдет дальше, через месяц населению Си-Круаны останутся либо жеребьевка, либо свободные выборы кандидатов в суп простым большинством голосов — здесь не могло выжить больше людей, чем жило раньше.

Правда, вначале сам он жил относительно неплохо — солдаты приносили ему еду, и воду тоже, но его крохотная армия таяла с каждым днём и вскоре он остался один в пустом грузовике с проколотыми хулиганами покрышками. Юношу они не трогали — отчасти потому, что он выглядел слишком сильным для безответной жертвы, большей же частью потому, что у него было просто нечего взять. Серебряный пояс Элари спрятал в кармане, — более надёжного места у него не было — и подпоясывал тунику простым шнурком, сняв его с бесполезных ножен.

Одетый в лохмотья, босой, растрёпанный, он имел довольно дикий вид, но девушки всё ещё посматривали на красивого парня с симпатией и Элари уже думал, не согласится ли одна из них накормить его в обмен на несколько минут удовольствия. Нельзя сказать, что эта мысль внушала ему отвращение. Он вполне хладнокровно обдумывал её, как, возможно, единственный способ выжить, по крайней мере, в ближайшее время.

Из-за совсем не райской жизни совесть не особенно его мучила — да, он чувствовал себя виноватым за то, что жив, но всё же, не настолько, чтобы сделать из этого практические выводы. Гораздо больше его терзало отсутствие хотя бы одного знакомого лица.

Здесь он не завёл новых знакомых — отчасти из-за сидячего образа жизни, отчасти из-за того, что не видел людей, симпатичных ему. Здесь собрались не самые лучшие жители Айтулари и он не спешил обзавестись друзьями, искренне надеясь, что не останется тут надолго.

3.

Никаких официальных известий не было, но весь город жил слухами о продвижении сурами — какие селения они захватили сегодня и где будут к исходу следующего дня. Никто не боялся, что они прорвутся сюда — на перевале собралось уже две бригады солдат из армии Председателя. Правду говоря, всех боеспособных солдат оставляли там и в Си-Круане почти не было военных, если не считать гвардии Председателя и гарнизона Жителей Пустыни.

4.

После нескольких дней в Си-Круане Элари полагал, что его жизнь более-менее устроилась. Нельзя сказать, что здесь ему нравилось. Обстановка всеобщей враждебности, постоянный шум, драки — он не мог спокойно спать, опасаясь, что его изобьют спящим, просто ради развлечения, ночные расстрелы в пустыне, трупы, находимые поутру на улицах — всё это действовало ему на нервы. Юноша стал раздражительным и злым — большей частью из-за вынужденной привычки спать вполглаза. Он чувствовал, как мелкая ежедневная суета затягивает его, не давая думать о главном — как вырваться отсюда. Он понимал, что идти одному через пустыню — самоубийство, а его шансы попасть на идущий за море корабль равны нулю — таких просто не было. Но вот покорно умирать ему тоже не очень-то хотелось.

Ему казалось, что хуже быть уже не может, но он ошибался — вечером пятого дня произошли две очень неприятные вещи: сурами вышли к перевалу Ай-Курьех и в город хлынула основная масса беженцев.

Хотя Си-Круана и раньше не выглядела раем, сейчас она превратилась в сумасшедший дом. Как прикинул Элари, не меньше трети населения его страны — примерно двести тысяч человек — ушло сюда, в пустыню, просто потому, что иного пути у них не было. Остальные либо решили попытать счастья на западном побережье, — хотя спасательные корабли из Ленгурьи подойдут лишь через неделю, — либо, большей частью, были просто убиты сурами. Его грузовик, оставленный на окраине селения, теперь оказался в самом центре гигантского табора. Беженцы были озлоблены до крайности. Лишившись практически всего, они пересекли пустыню, буквально устилая путь своими трупами, — и юноше пришлось отстаивать свое скромное обиталище кулаками. Вначале получалось неплохо, — но против нескольких крепких мужчин с палками устоять он не смог. У Элари хватило ума убраться добровольно. Захватчики зачем-то выбили стёкла в кабине грузовика и тут же стали сооружать над кузовом самодельный тент.