На 127-й странице. Часть 3 (СИ) - Крапчитов Павел

Тереза все же встала, подошла к двери и снова несколько раз ударила своими кулачками по ней. Результат был такой же, что и в прошлый раз. Звуки от ее ударов быстро затихли и наступила тишина. Тереза в отчаяние прислонилась лбом к двери.

Вдруг, за дверью послышались неясные голоса, глухой стук, потом еще непонятные шуршащие звуки и наконец в скважине замка заворочался ключ. Тереза испуганно отпрянула назад.

Дверь открылась. На пороге стоял Марко Штейнер. Только на его лице не было привычной улыбки.

***

Максимилиан Хофер видел, как Тереза ушла со слугой толстого турка. Интуиция подсказывала ему, что Терезу не ждет ничего хорошего. Можно, конечно, было предположить, что Толстый просто решил заранее дать интервью мисс Одли. Но такой вариант казался Максу маловероятным. Его опыт говорил, что всегда случается самый гадкий, самый отвратительный вариант из тех, что могли бы произойти. Всегда надо было быть готовым именно к худшему развитию событий. Окажется все не так, лучше? Отлично! Но если выйдет все по-плохому, в этом случае вы будете готовы к этому.

Такие мысли крутились в голове у Хофера, но он никак не мог дать сам себе ответ на вопрос «Перевыполнять или не перевыполнять?».

«Пойду, посмотрю из чистого любопытства,» — сказал Макс сам себе, хотя где-то в глубине души решение им уже было принято.

Хофер спустился по лестнице на нижнюю палубу, где тоже были каюты, которые, как он понял, пустовали. Дорогу ему перегородил турок-моряк, который стал ему что-то говорить и размахивать руками. Американец, как бы растерянно, развел руки и посмотрел за спину турка. Тот, ничего не подозревая, тоже повернул голову. В этот момент Макс, что есть силы, двинул турка под дых. Матрос согнулся и стал жадно хватать раскрытым ртом воздух. Хофер нежно взял его за шею и нажал на давно знакомую пульсирующую жилку. Эти действия на время прекратили мучения матроса.

Макс достал отмычки, подошел к одной из кают, приложил ухо к двери, немного повозился с замком. Дверь открылась. Внутри каюты явно никто не жил, на что прямо указывали какие-то большие тюки, занимавшие большую часть каюты. Но место еще оставалось. Там и разместился, находящийся без сознания, матрос. Закрыв на ключ за собой дверь, Макс задумался:

«Где может быть цель?», — и отругал себя за то, что сразу не пошел за, уводящем девушку, слугой Толстого.

Но тут он услышал слабые стуки в дверь одной из ближайших кают. Макс подошел к ней, прислушался, поколебался мгновение и все же решился.

Когда он открыл дверь, то увидел бледное лицо мисс Одли. Она прижимала сжатые кулачки к груди и испуганно смотрела на Макса.

— Не пугайтесь, мисс Одли. Это я, Штейнер, — сказал он. — Полагаю, что нам лучше сойти в Порт Саиде.

***

Вахтенный матрос видел, как одна из лодок, которых много крутилось у каждого корабля, стоящего в гавани Порт Саида, подошла к спущенному трапу «Гайрет». Но нему несколько раз спустился мужчина, один из их пассажиров. Он отнес в лодку несколько чемоданов, а потом провел по трапу и женщину, тоже их пассажирку. Поскольку был уже вечер, это показалось вахтенному подозрительным. Он дошел до капитанского мостика и доложил:

— Капитан-эфенди, пассажиры наняли лодку и покидают корабль.

— С багажом? — спросил капитан.

— Да, — ответил вахтенный. — У них было несколько чемоданов. Что прикажете делать?

— Не мешай, — сказал капитан, а про себя подумал, вспомнив свой разговор с важным человеком из Константинополя. — «Вот я с пассажирами и разобрался».

Сцена 31

Путь с «Гайрет» на берег Тереза запомнила фрагментарно. Вот она видит Штейнера на пороге каюты, где ее заточили. Вот они уже идут к трапу и спускаются по нему в лодку. В лодке уже лежат ее чемоданы и имущество Деклера. И Тереза совсем не помнит, как собирала их, как Штейнер помогал все это нести. А потом снова затмение и снова картинка, как Штейнер подносит ей ложку с какой-то микстурой со словами:

— Мисс Одли, вам обязательно надо это выпить, — говорит он. — Вам сразу станет легче.

Она проглатывает содержимое ложки. Горечь неимоверная. Хочется сейчас же все выплюнуть. Но Штейнер — доктор и ему стоит доверять. Он подносит стакан воды, который Тереза выпивает и откидывается на подушку. Что это? Какая-то гостиница? Как я сюда попала? Но эти мысли уходят, а приходит спокойствие и умиротворение.

Про все это Тереза вспомнила утром следующего дня. Голова у нее была тяжелая, а ее саму лихорадило. Потом раздался стук в дверь и на пороге появился Марко Штейнер. Он подошел к ее постели, достал часы, взял Терезу за руку, что-то начал считать…

— Я должна вас поблагодарить…, - начала журналистка.

— Ш-ш-ш, — миланский доктор прижал свой указательный палец к губам, не отрывая взгляда от часов.

— У вас лихорадка, — сказал он, когда закончил свои подсчеты.

Потом ее спаситель достал из кармана маленькую бутылочку и взял ложку, что лежала на столике около кровати.

— Выпейте это, — Штейнер протянул ложку с микстурой девушке. — Понимаю, что горько, но это пойдет вам на пользу.

Тереза послушно выполнила сказанное.

— А что до благодарностей, — сказал ее попутчик. — То на моем месте…

Но он заметил, что Тереза смотрит куда-то мимо него. Ее голова удобно лежала на подушках, а рука, на которой Штейнер только что считал пульс, безвольно свешивалась с кровати.

Он уложил руку девушки на постель, а ее саму укрыл легким покрывалом.

— Спите, мисс Одли, — сказал Марко Штейнер, хотя девушка его вряд ли слышала. — Через два дня все закончится.

Сцена 32

Человек нуждается в доме. Без дома человеку плохо. Поэтому любой закуток, пусть даже это будет комната в общежитие, через какое-то время он будет называть своим домом. Закончив институт, я потом, наверное, полгода ездил в старое общежитие, пока не сменилась вахтерша и мне не перекрыли вход. Поэтому я не удивился что, когда «Дефендер» бросил якорь в гавани Порт Саида, и мне пришло время покидать корабль, стало немного грустно. Небольшая каюта на этом корабле незаметно заняло место дома в моей голове. Я здесь просыпался. Я возвращался сюда из кают-компании. Я здесь рисовал портреты членов экипажа корабля и играл в шахматы с Вильямом. И незаметно для меня это место стало немного, но родным. Подсознание шептало: «Что тебе еще надо? Здесь хорошо и уютно! Оставайся!»

Но остаться я не мог. Во-первых, это был самообман. Меня приютили, как терпящего бедствие. Мне были рады помочь, но все имеет свои рамки. Даже то, что меня доставили до Порт Саида, было выиграно мной с помощью пари. Я представляю удивленные лица офицеров, и тем более, капитана, если бы я сообщил им о своем желании и дальше ехать с ними. Это было бы все равно, как если бы я сказал вслух что-то неприличное про королеву Великобритании. Впрочем, один из членов команды «Дефендера» точно был бы рад такому моему решению. Это — лейтенант Вильям Хантингтон. За время моего пребывания на корабле он не оставлял меня своим вниманием, и, как мне казалось, его такое поведение было искренним.

Но, конечно, не боязнь показаться невежливым в глазах команды корабля заставляла меня сойти в Порт Саиде на берег. «Дефендер» шел в Гибралтар, а мне надо было в Бриндизи. Я все еще надеялся догнать Терезу и Генриха.

Я уже собирался спуститься по трапу в лодочку, с чьим владельцем сторговался насчет доставки на берег, когда ко мне подошел Вильям.

— Возьмите, — он протянул мне что-то в небольшом конверте. — Вам это потребуется.

— Что это? — спросил я.

— Два фунта, — сказал лейтенант и немного покраснел. — На корабле деньги почти не нужны. А я вскоре буду в Лондоне, и там пополню свой кошелек.

— Спасибо, Вильям, — сказал я и потряс деньгами, которые носил в кармане. Ни кошелька, ни сумки у меня не было. — Но не стоит. Я богат. Мне удалось в Суэце поменять доллары. Их хватит, чтобы добраться до Бриндизи.

— Тогда ладно, — сказал лейтенант и убрал конверт в карман. Он выглядел немного обиженным.