Сириус экспериментирует - Дорис Лессинг

Я спросила королеву про тайные законы, и она, не смущаясь, ответила на мой вопрос. Она сказала, что единственная причина, по которой их держат втайне и не высекают на камнях, состоит в том, что, будучи весьма замысловатыми, законы сии требуют осмотрительности и педантизма, — и здесь я вновь узнала почерк Канопуса! — и могут стать тяжким бременем для простых людей, поглощенных повседневными заботами.

Оказалось, что речь идет о тех же правилах, которые Канопус установил для нас, сириан. Мы так привыкли соблюдать их, что давно считали их собственным изобретением, позабыв о том, что законы введены Канопусом. Я помню, что, когда королева стала излагать мне указания, исходящие, по ее мнению, от Канопуса, я почувствовала обиду и раздражение. Впрочем, я тут же упрекнула себя за эти нелепые чувства.

Королева не пожалела времени и сил, чтобы подробно растолковать мне эти правила. Они определяли, какое имущество следует защищать и охранять, как и в какое время его использовать, как правильно распоряжаться теми или иными артефактами, каких мест следует избегать и в какие стремиться… и так далее. Нет смысла перечислять все пункты подробно, поскольку в них постоянно вносились поправки, и нам объясняли, как нужно корректировать эти законы с учетом космических и локальных факторов.

Однако в том, что говорила мне королева, я заметила некоторые неточности. Незначительные отклонения от знакомых мне предписаний. Слушая эту мудрую и приветливую женщину, которая объясняла мне, как должны вести себя ее подданные, чтобы сохранить физическое и душевное здоровье и здравый смысл, я испытывала непривычные ощущения. Я привыкла соблюдать те же самые законы, но в несколько иной трактовке и считала, что мой подход ближе к истине, — ведь еще недавно я тесно общалась с Клорати, который контролировал мое поведение. Впрочем, еще тогда он сказал мне, чтобы я не пыталась изменить обычаи, которых придерживалась королева. Поэтому я держала язык за зубами.

Королева хотела знать, из какой части Роанды я прибыла, и я рассказала ей о Южных Континентах, о которых она уже слышала. Мореплавателям Адаланталэнда приходилось бывать на побережье обоих континентов, и у них имелась возможность обследовать их, — что показалось мне весьма интересным. Но незадолго до моего визита королева запретила дальние путешествия — за границей слишком опасно, и наверняка я тоже заметила это. Рассказывали ли мне жители Адаланталэнда о своих страхах и дурных предчувствиях? Если нет, это из-за того, что я иностранка, и было бы дурным тоном докучать постороннему человеку своими заботами. Однако сама королева и другие Матери, правящие страной, убеждены, что у них есть все основания бояться. Приходилось ли мне слышать о разрушительных землетрясениях на Юге, которые стирали с лица земли целые города? О штормах и бурях там, где раньше всегда стояла прекрасная погода? Она говорила об этом, и ее огромные глаза — синие, как моря, над которыми я летела всего несколько дней назад, — были полны тревоги. Я невольно сравнивала наши чувства — правительница Адаланталэнда переживала за свою культуру и свою страну, а я, размышляя об исчезновении планет, городов, цивилизаций или даже видя опустошение, которое оставило после себя землетрясение, испытывала примерно то же, что ощущает человек, увидевший разоренный термитник или узнавший об исчезновении отдельного вида животных.

Мне не хотелось покидать Адаланталэнд. Я медленно двигалась к побережью океана, где оставила свой корабль. Мне было жаль уезжать из этой страны с плодородными почвами, травянистыми лугами, фруктовыми садами, чистыми, ухоженными городами и не хотелось расставаться с ее приветливыми жителями. По пути я продолжала размышлять о третьей заповеди, которая запрещала брать для себя больше, чем можешь употребить. А ведь сириане столкнулись с похожей проблемой… Кто вправе пользоваться плодами общего труда, на что он может претендовать и с какой целью? Главное — с какой целью!

«События»

Я отлично помню картину, которую увидела в тот день, глядя на Роанду из космического корабля, и свои мысли в тот момент. Это объясняется очень просто. Когда после так называемых «Событий» я обнаружила, что повсюду царят хаос и разорение, я постаралась вспомнить то, что видела там же совсем недавно, чтобы не дать этому зрелищу стереться из моей памяти.

Обзор был отличным: прямо подо мной лежали острова этих благословенных широт. С одной стороны до самого Северного Изолированного Континента простирался великий океан. Здесь находился архипелаг, который в разные периоды то поднимался, то погружался под воду. На севере можно было различить льды и снега — это говорило о том, как тесно связана Роанда со своим солнцем. Побережье Основного Материка тянулось к югу: поначалу благоуханное и восхитительное, а затем все более сухое и каменистое, оно переходило в выжженные пустыни средних широт. Далее шли просторы Основного Материка, где никогда не бывала я, но успел побывать Амбиен Первый. Как я мечтала своими глазами увидеть леса и джунгли, о которых он мне рассказывал! На космическом корабле Амбиен Первый облетел материк вдоль и поперек, но понял лишь одно — эти леса необозримы. А животные! Местная фауна отличалась невероятным богатством и разнообразием. За лесами под голубым прозрачным небом на огромном плоскогорье располагались города, о которых мы говорили с Амбиеном Первым. Хотя это были не Математические города Великого Времени, каждый из них был интересен по-своему — власть в одних была разумной и гуманной, другими правили тираны и деспоты. Я летела над ними целый день. Канопус, похоже, не возражал против моих путешествий по его землям, и я отправилась бы туда немедленно, если бы со мной не начало твориться нечто странное…

Я ощущала невыносимую тяжесть на душе, и с каждой минутой мне делалось все хуже. Всем нам знакома тень, которую порой отбрасывает на нашу жизнь будущее, — мы называем ее «предчувствием». Я не была исключением. Казалось, меня заперли в тесной темной комнате, невидимой тюрьме, где трудно вдохнуть полной грудью и откуда я разглядываю сияющее море и прекрасную землю, которые словно отталкивали мой взгляд. У меня не выходило из головы предостережение Клорати… его слова оставили у меня неприятный осадок, и я только теперь поняла, что это был страх… и именно в этот миг…

Что же произошло?

Историки, радуясь возможности поговорить с очевидцем, часто расспрашивают меня о случившемся. И когда я оглядываюсь назад, эта минута всегда кажется мне самой тягостной.

Наступила абсолютная тишина. Казалось, что жизнь внизу замерла. Воздух внезапно стал прохладным. Я машинально обвела глазами небо — вокруг была обычная бездонная голубизна с характерными для Роанды облаками — и ничего не увидела. И все же я замерла и сжалась всем своим существом.

Внезапно — хотя это слово не способно передать, как стремительно разворачивались события, — я оказалась в полной темноте. Остался лишь свет звезд. Тишина сменилась шипением и грохотом. Я посмотрела вниз и обнаружила, что пейзаж внизу исчез, а мой корабль вращается. В глазах у меня замелькало. И все же я могла различить побережье Основного Материка и острова, одним из которых был Адаланталэнд. Временами мой разум прояснялся — точно ландшафт во время вспышки света, — а затем вновь погружался во тьму. Я была в полной растерянности. В минуты просветления я начинала догадываться, что Роанда перевернулась вверх тормашками, — как шар, который при снижении скорости вращения теряет устойчивость. Я понимала, что ее обитатели знают об этих пертурбациях не больше, чем микробы на детском мячике, который то перелетает из рук в руки, то ударяется о землю. Я думала о том, к чему приведут изменения в перемещении планеты… все это проносилось у меня в голове в те мгновения, когда мой разум прояснялся и работал так четко и эффективно, как никогда прежде… Но потом я снова проваливалась в черноту…

Тогда я не знала, как долго это продолжалось, теперь же могу сказать, что по подсчетам наших астрономов все произошло за несколько часов. Внезапно — и вновь я хочу подчеркнуть, что это слово не может передать быстроты, с которой развертывались события, — я снова увидела солнечный свет. Некоторое время картина внизу оставалась прежней. И вдруг, точно по команде, Адаланталэнд исчез под водой, а на его месте образовался водоворот. Я не могла оторвать от него глаз. Мне было безумно жаль этих людей… Боковым зрением я видела, как в водяных воронках исчезают другие острова и как вздымается морское дно, поднимаясь над водой. Некоторые острова, погрузившись под воду, тотчас появлялись вновь, продолжая казаться надежной и непоколебимой земной твердью, а затем опять исчезали. Стряхнув с себя оцепенение, которое вызвало у меня гибель Адаланталэнда, я огляделась и увидела, что острова, рассыпанные в океане, исчезли и больше не появлялись… именно тогда Северный Изолированный Континент оказался изолированным навсегда. Хотя и это слово требует оговорки: довольно часто, пролетая над этим огромным водным пространством с редкими архипелагами, я вспоминаю былые времена и думаю, что прежние острова могут в любой момент появиться вновь, голые, источенные водой, чтобы медленно начать покрываться почвой и превратиться в плодородные и изобильные. Бурлил не только океан. Земная кора Основного Материка вздымалась и изгибалась, впадины немедленно заполнялись водой, которая устремлялась туда с оглушительным плеском, словно какой-то исполин с размаху прыгал в громадный водоем. Воздух был насыщен тяжелым запахом минералов. Зрелище внизу становилось все более устрашающим. Я не могла наблюдать за происходящим неотрывно, поскольку вращалась вместе с кораблем. Потоки воды вздымались в воздух и с грохотом падали вниз, земля колыхалась словно вода, в небе с головокружительной скоростью собирались тучи и обрушивали вниз потоки дождя. Внезапно все внизу побелело: дождь превратился в снег, и мой корабль оказался в центре снежной бури, продолжая вращаться в воздушном потоке. Потом так же внезапно потоки теплого дождя смыли снег с вздымающейся и бурлящей поверхности земли, и я заметила, что льды на полюсе растаяли и на их месте появился вращающийся водоворот, — затем вращение воды стало медленнее, а потом прекратилось совсем; вода покрылась коркой, и лед снова засиял ослепительной белизной, стремительно сковывая водное пространство вокруг. И вновь я оказалась в непроглядной снежной буре, которая, казалось, вот-вот обрушит мой корабль вниз.