Тень великого колдуна - Светлана Геннадьевна Шумских
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но через миг наши лица поменялись выражениями, отразившись друг в друге, как в кривых зеркалах. Острие меча пробило его грудную клетку, выскочив с другой стороны меж лопаток. Я обхватила рукоять обоими ладонями, и, проскальзывая ногами по примятой траве, навалилась всем телом, вогнав клинок по самую крестовину так, что мужчина оказался крепко пришпиленным к земле, а я, по несчастливому стечению обстоятельств, надежно привязанной к нему.
Алдай зарычал и задергался, извергая молнии, не хуже грозового неба над головой, а потом неожиданно затих, подмигнул мне и хитро улыбнулся. Упади небо! Да ведь он провел меня, как наивную дурочку.
Извозчик прямо таки расцветал, словно из меча в него потоком вливалась целебная Элгайская настойка на семи травах. Плечи заметно раздвинулись. Под натянутой на кости кожей забугрились мышцы, превращая суповой набор в роскошный гуляш. Темными каналами вздулись переполненные свежей кровью вены.
В общем, не успела я и глазом моргнуть, как передо мной вместо заморенного цыпленка очутился могучий великан, способный повергнуть в бегство целую орду амореев, не говоря уже про среднестатистическую нежить. Казалось еще немного и этот исполин одним мощным скачком поднимется на ноги, вместе с хлипкой тенью, висящей на одном конце меча, и квадратным кушем земли на другом.
Страх, промелькнувший на моем лице, не остался незамеченным.
— Скоро, очень скоро я до тебя доберусь. — Умиротворенным, и оттого еще более жутким голосом, произнес Алдай. — И тогда тебе не помогут твои тваревы ужимки.
Я только плотнее стиснула зубы и покрепче сомкнула руки на рукояти, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Убежать на этот раз точно не получиться, не зубами же веревку грызть. Думай, голова, думай. Что я знаю? Клинок напился удужьей крови и теперь передает все свои силы своему хозяину. Скорее всего, в ритуале использован простой принцип магического конденсатора. Меч и человек связаны, как два проводника с разными потенциалами. Еще! Между проводниками обычно устанавливается искусственная среда практически не проводящая магию — непроводник. Еще! Все силовые потоки направлены от меча к человеку, с увеличением расстояния магическое поле и ослабевает, а с уменьшением усиливается. Напряжение, кстати, тоже увеличивается. И что это нам дает?
— Сначала я убью тебя, потом того мужчину, а детей оставлю на сладкое! — Предвкушающее прошипел извозчик. — Их я выпью до последней капли.
— Точно, и как я сразу не додумалась!
— Что ты там бормочешь, глупая женщина? — Скривился Алдай. — Говорю же, убью сначала тебя, потом…
— Может, и женщина, может, и глупая. — Сквозь зубы выдавила я, мысленно прощаясь с еще одним годом жизни. — Но у меня в отличие от тебя высшее законченное магическое образование.
Я разжала пальцы, отпуская ощутимо нагревшуюся рукоять.
В тот же момент в ночное небо взвился сияющий столп синего света.
Веревка на рукояти вспыхнула острозубым пламенем-циклей, немного подпалившим многострадальную куртку, и опала к ногам Ура, свобода!
Алдай отнюдь не разделял моей радости. Его тело вздрогнуло и начало резко уменьшаться в размерах, будто надутый перепончатый мешок быка, проткнутый шаловливым мальчишкой.
— Что происходит?! — Взволнованно закричал извозчик истончившимся до поросячьего визга голосом. — Что ты наделала, тварь?!
— Увеличила напряжение. — После пережитого потрясения, неудержимо тянуло упасть в обморок, но еще больше — позлорадствовать. — А избыточное напряжение вызывает пробой непроводника и полную разрядку проводников… короче, ты сейгеш потеряешь всю жизненную энергию, то есть, говоря простым языком, самым натуральным образом окочуришься.
Обтянутый рваной кожей скелет Алдая разявил беззубую пасть в страшном, отчаянном вое. — Не-е-ет! Не хочу!
Отползти я была не в силах, и чтобы не смотреть на уродливое истлевающее тело подняла глаза в небо… и на какое-то мгновенье позабыла обо всем на свете, пораженная невероятной красотой. Некогда плененные души медленно, но уверенно прокладывали себе путь к свободе. По прямым, как струна арфы, синим лучам, скользили белые сияющие силуэты. Вверх, за грозовые облака, за покровы ночи, за границы…
Надежды, которые больше не сбудутся, чувства, которых больше не испытать.
Сколько же их было?
Мужчины, женщины, старики… дети. Я не знала, кем они были при жизни, мучительна ли бы их смерть, и что они испытывали, томившись в оковах заклинания, но сейгеш их лица были прекрасны, спокойны и даже торжественно улыбчивы, как будто там, в запределье, намечался какой-то великий праздник. Казалось, вот-вот и мимо беззаботной бабочкой, плавно взмахивая когтистыми лапами, пролетит просвещенный и преисполненный умиротворения удуг.
На этом воображение не успокоилось, пририсовав рядом меня в обнимку с Алдаем, с блаженным видом замыкающих эпическое вознесение. Я хмыкнула и перевела взгляд на своего соседа.
— Готовься, скоро твоя очередь.
Глазные яблоки, отчетливо выделяющиеся в провалах оголенного черепа, покрылись бурой сеткой отмирающих мышц, зрачки судорожно дернулись в мою сторону.
— Ты тоже сдохнешь, тварь! Охотник уже идет…
— Подожди, какой охотник? — Насторожилась я, но отвечать уже было некому.
Прекрасное сияние угасло одновременно с жуткой жизнью извозчика.
Пользуясь моментом, ветер злорадно запустил в мою вытянувшуюся физиономию прощальным приветом от Алдая — облаком едкой серой пыли. Я закашлялась, с отвращением рассматривая вогнанный в выгоревшую до черноты кочку меч. Проклятый меч.
Мерзость. Надо взять и забросить его куда подальше.
Но стоило мне коснуться оружия, как передо мной возникла девушка, поднявшая руку в упреждающем жесте. Она не произнесла ни слова, но где-то в моем сознании угрожающе прозвучал низкий чуть хриполватый голос.
— Не делай этого.
Я замерла, боясь вспугнуть странное видение. Так вот она какая, душа меча, первая жертва, та, которая когда-то любила Алдая…
Ворох длинных черных косичек. Вытемненная солнцем кожа. Курносое низколобое лицо казалось простоватым, но ореховые, хитрющие глаза первого сорванца на деревне, выдавали острый ум и бойкий неунывающий нрав. Но в то же время в них проглядывали чуждые молодой девушке усталость и желчность древней старухи. Озорная романтическая душа, сплетенная из ветра дальних странствий и жажды приключений, навечно заточенная в холодное железо…
Как такая, как она могла полюбить такого, как Алдай?
— Он был другим, наемница. И я была другой. По сути дела, тот человек, которого я любила, умер еще раньше, чем убил меня. — Девушка изобразила глубокий печальный вздох, а потом искоса глянула на меня и ядовито улыбнулась. — Вот уж не думала, что когда-нибудь буду изливать душу нежити, ну да за двести лет вынужденного заточения и удуг за приятного собеседника сойдет.
— Двести лет? — Не поверила я.
— Двести с гаком. Точно не
