Голая империя - Терри Гудкайнд

Во время Великой войны один из осужденных за предательство волшебников отказался признаться в том, что совершил. Не сумев даже пытками вырвать у него признание, волшебники обратились к могущественному Мериту и создали Исповедниц. Первая же Исповедница, Магда Сирус, коснулась волшебника-отступника и получила искомую исповедь. Суд был настолько удовлетворен результатами колдовства волшебника Мерита, что решил создать Орден Исповедниц.

Кэлен чувствовала этот мир так же, как и обычные люди, она была женщиной от прекрасной макушки до кончиков изящных пальцев и страстно любила жизнь – ничуть не меньше, чем любая простая женщина. Но… Кэлен была особенной, и ее власть Исповедницы была результатом колдовства. Она – наследница женщин, созданных как оружие – оружие, предназначенное искать правду. Как горько осознавать это…

– Что с тобой? – спросил Ричард.

Кэлен подняла глаза и безмятежно встретила обеспокоенный взгляд мужа. Она заставила себя улыбнуться и покачала головой, давая понять, что все в порядке.

– Ну, так что ты обнаружил, пролистнув книгу?

Ричард глубоко выдохнул, касаясь руками луки седла.

– В общем, можно сказать так. Они применяли краску, чтобы рождались люди… без глаз.

В представлениях Кэлен о магии и истории это было ужасно, даже в сравнении с наиболее жестокими экспериментами по превращению людей в оружие. В самых отвратительных случаях обычно отнимали какое-либо свойство человеческой натуры и привносили или усиливали другие способности. Но никто не смог бы создать то, чего нет.

– Другими словами, они не сумели, – подытожила Кэлен.

– Да, Великая война закончилась, и Древний мир был надежно отделен созданной границей. А с ним и те, кто хотел положить конец магии, – кивнул Ричард. – Волшебники осознали, что все меньше людей рождаются с даром колдовства, а магическая связь с народом, вызванная домом Ралов ради защиты от сноходцев, имеет неожиданные последствия. И самое страшное из них заключается в рождении детей без дара, в необратимом разрыве в магической цепи.

– Итак, перед ними стояли две проблемы, – продолжила размышления мужа Кэлен. – Все меньше появлялось на свет магов и, кроме того, рождалось все большее количество людей, не имеющих даже искры дара.

– Ты права. И вторая проблема росла быстрее, чем первая. Вначале волшебники прошлого верили, что отыщут решение, лекарство. Но не смогли. А что еще хуже, как я уже говорил тебе, так это то, что рожденные без дара, как Дженнсен, рожали таких же детей. Через несколько поколений количество подобных людей возросло бы неизмеримо.

– Действительно, наверное, они испытывали отчаяние, – глубоко вздохнула Кэлен.

– Это был хаос, – мрачно констатировал Ричард.

Женщина откинула назад прядь волос.

– И что они решили?

Ричард бросил на Кэлен взгляд, в котором читалось потрясение тем, что он узнал.

– Чародеи выбрали магию, а не людей. Они решили, что магия или тот, кто ею обладает, намного важнее, чем человеческая жизнь. – Ричард гневно повысил голос. Его разум был едва в силах вместить масштаб и ужас содеянного предками. – Волшебники прошлого поставили превыше всего права тех, кто, так же как и они, от рождения обладали магическим даром. Превыше всего – собственные «уникальные» жизни, собственное «уникальное» существование… Дар для них стал значить больше, чем жизнь, в которой он заключен! – Он с трудом перевел дыхание. – Уничтожать пришлось бы слишком многих, поэтому они придумали кое-что получше: изгнание.

– Изгнали? Куда? – брови Кэлен изумленно взлетели вверх.

Ричард приблизился к ней. В его глазах пылал огонь.

– В Древний мир.

– Как?!

Ричард пожал плечами, пытаясь представить рассуждения волшебников прошлого.

– А что еще они могли сделать? Едва ли они могли всех казнить, к тому же среди рожденных без дара были их друзья и члены семей. У многих обычных людей, обладающих искрой, но не такой сильной, как дар волшебников или ведьм, были сыновья, дочери, братья, сестры, дяди, тети, двоюродные родственники и соседи. И эти сыновья и дочери, тети и дяди, кумовья и дорогие их сердцу друзья и соседи были женаты или замужем за теми, кто не имел дара, за Столпами Творения. А все эти люди были частью общества – общества, которое все меньше и меньше составляли наделенные даром… Там, где Столпы Творения составляли большинство, стоящие у власти не могли обречь их всех на смерть, каким бы даром они ни были наделены.

– Ты хочешь сказать, что они рассматривали такую возможность?

Ричард промолчал. Стыд за малодушие предков обжигал его сердце. Но Кэлен прочла горькое «да» в его глазах.

– Они все-таки не решились. Но потом, перепробовав разные варианты, волшебники осознали, что не смогут восстановить разорванную магическую связь, а те, кого прозвали Столпами Творения, женились и рожали детей – таких же ущербных. И число ущербных росло быстрее, чем кто-либо мог себе представить… Чем больше рожденные с даром беспокоились, тем больше их мир подвергался опасности, той же, что и во время войны. Это то, чего хотел добиться Древний мир, – уничтожить магию. И однажды им пришлось признать, что случилось то, чего они так боялись… Волшебники уже не могли ничего исправить в прошлом, не могли остановить распространение того, что было в их глазах хуже любой чумы, и не могли убить таких людей. Страшась того, что их время уходит, они решили, что единственный путь для ущербных – изгнание.

– А как они сумели пересечь границу? – поинтересовалась Кэлен.

– Граница существует только для тех, кто обладает даром, а для Столпов Творения нет магии. Магия не действует на них, поэтому граница не стала препятствием.

– Но как они могли быть уверены, что все Столпы Творения ушли? Если бы кто-нибудь сбежал, то изгнание оказалось бы бессмысленным, и уход не решил бы проблему.

– Рожденные с даром – волшебники и ведьмы – каким-то образом узнают тех, кто не имеет искры. Помнишь, Дженнсен говорила, что их называют «дырами в мире»? Имеющие дар видят их глазами, но не могут ощущать с помощью дара. По-видимому, не составляло труда выяснить, кто Столп Творения, а кто нет.

– Ты можешь объяснить мне разницу? – спросила Кэлен. – Ты ощущаешь Дженнсен как-то по-другому? Как дыру в мире?

– Нет. Но меня не учили использовать свои способности. А ты?

Кэлен покачала головой.

– Я не ведьма и думаю, что не могу отличать таких людей, как Дженнсен. – Она наклонилась в седле. – Что произошло с теми людьми в прошлом?

– В Новом мире собрали всех не обладающих даром потомков дома Ралов, всех до одного, и отправили через великий барьер в Древний мир, где люди живут без магии.

Ричард иронически улыбнулся, хотя то, о чем он рассказывал жене, было окрашено в мрачные тона.

– Волшебники Нового мира, по сути, дали своим врагам в Древнем мире то, чего те хотели и за что сражались – человечество без магии. – Улыбка на его лице погасла. – Ты можешь представить, что нам пришлось бы изгнать Дженнсен и отправить ее в неизвестность только потому, что она не видит магии?

Кэлен покачала головой, отказываясь даже представить такую возможность.

– Какой ужас быть оторванным от семьи и изгнанным к врагам твоего народа!

Ричард молча ехал рядом.

– Это было очень тяжело для тех, кто уходил, но не менее жутко для тех, кто оставался, – произнес он через некоторое время. – Вообрази, как это было. В одночасье исчезли все друзья и родственники, которых вдруг вырвали из твоей жизни, твоей семьи? Потерять всех, кто был дорог? А все потому, что некое свойство поставили выше человеческой жизни, – горько заключил Ричард.

Слушая его рассказ, Кэлен испытала такое сильное впечатление, что чувствовала, словно сама прошла через нечто подобное. Она посмотрела на Ричарда. Муж глубоко погрузился в свои мысли, неподвижно глядя вперед.

– А потом? – спросила Кэлен. – Слышали ли оставшиеся о тех, кто был изгнан?

Он качнул головой.

– Нет, ничего. Ни единого слова. Они оказались за великим барьером, и потому как бы умерли для старой жизни.

Кэлен погладила шею лошади, ей хотелось почувствовать тепло живого существа.

– Что сделали с теми, кто родился после изгнания?

– Убили, – с трудом произнес Ричард, продолжая неподвижно смотреть вперед.

– Не могу представить, как они это делали, – Кэлен сглотнула от отвращения.

– Они могли определить, родился ли ребенок с даром. Их убивали, пока еще ребенку не дали имя.

Минуту Кэлен не могла найти слов.

– Я все еще не могу себе это представить, – тихо прошептала она.

– Это не слишком отличается от того, что делали Исповедницы с родившимися мальчиками.

Его слова ударили Кэлен. Она ненавидела воспоминания о том времени. Ненавидела воспоминания о рожденных Исповедницами мальчиках. Ненавидела смерть, на которую их обрекала родная мать.