Рэсси — неуловимый друг - Евгений Велтистов

Электроник, качаясь в такт музыке, проговорил нараспев:

— Неразрешимый для меня вопрос: зачем я создан? Э-э-э… Я могу перегореть… э-э… Или навсегда замолчать, решая эту задачу… бали-лей…

— Он может перегореть! — сообщил Сергей подбежавшим приятелям. — Я случайно задал ему неразрешимый вопрос…

— Какой? — с любопытством спросил Профессор, на что Сыроежкин пригрозил любителю математики кулаком: не видишь, что творится с человеком?

— Стараюсь не перегореть, бали-бали, — уточнил, пританцовывая, Электроник. — Согласно второй теореме Геделя… Э-э-э… Ищу выход из логического тупика… балибали… переключился на другой ритм… э-э-э… бали-лей… Музыка отвлекает меня от неразрешимых вопросов… Э-э-э…

Сергея не успокоила даже знакомая фамилия теоретика формальных систем Геделя. Электроник никогда не позволял себе подобных выходок. Сыроежкин был растерян.

— Ты меня не так понял, Электроша. Я что хотел сказать: очень жалко терять не просто какую-то систему, а друга. Ведь я к нему привык.

Электроник сразу успокоился, выключил транзистор.

— Хорошо, — сказал он хрипло. — Я вычеркну из своей памяти слово «друг». Так будет лучше. И тебе советую.

— Постараюсь, — согласился Сыроежкин, не споря с товарищем, чтобы случайно не задать ему новый неразрешимый вопрос, а сам подумал: «Мне так просто вычеркнуть невозможно…» — Мы все равно будем вызывать Рэсси! Верно, Электроник?

— Эту задачу я решаю каждую минуту, — подтвердил Электроник: он непрерывно ловил сигналы от Рэсси.

— А ты. Электрон, современный парень! — В голосе Макара Гусева звучало уважение. — Что за танец?

— "Бали-бали". Я выбрал этот танец, чтоб быстрее отвлечься, — ответил Электроник.

— Я тоже применяю на себе вторую теорему Геделя, — подтвердил Профессор. — Только иначе, чем Электроник. Как только я в плохом настроении, сразу углубляюсь в математику.

— Все вы хвастуны, — сказала Майка. — Только и слышно: математика, формулы, теорема Геделя, а где Рэсси — никто не скажет. Не люблю воображал, люблю спортсменов!

— Долой сухотку-математику! — во все горло заорал Макар Гусев. — Да здравствует сила!

— В самом деле, — продолжала Майка, покраснев, — все вы прекрасно рассуждаете, а когда залезете в бассейне на десятиметровую вышку и увидите оттуда близкое дно, тут ни одна теорема не поможет: ныряй или ползи назад.

— Майка — за спорт! — радостно подытожил Макар и, захохотав, одним пальцем подцепил за ручки три портфеля, выжал их над головой.

Электроник, посмотрев на Гусева, молча пошел к пустынной беседке-читальне. Приятели, предчувствуя неожиданное соревнование, направились за механическим мальчиком.

В беседке Электроник указательным пальцем поднял стул за спинку. Макар показал коронный номер: одной рукой — стул за ножку.

Электроник приблизился к массивному столу. Одной рукой спокойно поднял стол за одну ножку.

Макар, покраснев от натуги, пытался приподнять стол за две ноги, но только прыгал на месте и чуть не продавил пол беседки. Наконец, перевернув стол вверх ногами, он подлез под крышку и, встав на четвереньки, завибрировал с тяжелой ношей. Электроник спокойно водрузил громоздкий предмет на место, жестом показал Макару: «Прошу на помост». Макар, отдуваясь, влез на крышку и только собрался раскланяться перед зрителями, как стол вместе с ним вознесся вверх. Зрители захлопали силачу.

— Вот эта сила! — кричал Макар, топая по крышке стола над головой Электроника.

— Электросила, — уточнил победитель, опуская рекордный груз.

… Вечером Сергей сидел над учебником. Уже час читал одну и ту же страницу. Геометрия Вселенной не укладывалась в его сознании. Впрочем, учебник мало интересовал Сыроежкина. Во всех подробностях представлял мальчик лохматого, забавного Рэсси.

— Рэсси, ты слышишь меня, Рэсси? — бормотал Сергей.

В кармане рубашки зашит транзистор для связи с Рэсси. Поглядывая в учебник, Сергей бубнил в карман:

— Алло, Рэсси, это я, Сергей. Ты слышишь меня?

Но Рэсси не отзывается. Может быть, потому, что голос Сыроежкина звучит слишком не похоже: ведь он волнуется…

«А если Рэсси взял да стер в своих схемах одну строку? Как раз ту самую, где был след памяти обо мне, Сыроежкине? А?.. Нет, Рэсси не мог так поступить!.. Просто он сейчас спит и видит все самое чудесное, самое удивительное, что может быть только во сне: пески Марса, серые камни Луны, радуги Юпитера. И ничего не слышит…»

— Рэсси, отвечай!

Такая гениальная собака — и пропала! Еще неизвестно, кого лишилась мировая наука… Ведь при своих способностях Рэсси мог бы стать знаменитостью в любом деле. Например, в шахматной игре — гроссмейстером… Даже чемпионом мира!.. Вот за столиком сидит международный мастер. Напротив него — лохматая собака. Собака обдумывает решающий ход… Бросок слона — мат! Аплодисменты!.. Чемпиона венчают лавровым венком. Главный арбитр объявляет: «Тренер нового чемпиона мира Сергей Сыроежкин!..»

Сергей уронил голову на стол и мгновенно очнулся. Он отбросил учебник, увидев знакомый заголовок: «Кривизна Вселенной». Подумаешь! Кривизна Вселенной знакома каждому со дня рождения: хоть скройся в пещеру, хоть залезь под кровать — тебе не уйти от звезд, ты все равно живешь в своей Галактике. Зачем тогда изучать все детали кривизны: достаточно знать и использовать главные законы!

Сейчас он сосредоточит свою волю и пробьется наконец к Рэсси…

Сыроежкин представил себя в космическом корабле, летящем рядом с колесом обитаемой станции. Там, на огромном колесе со спицами коридоров, осью реактора и кругом жилого отсека, случилась авария. Космонавтам нужна помощь.

«Рэсси, вперед!» — командует Сергей.

За обзорным стеклом он видит полмира звезд, которые медленно вертятся вокруг него. Но они не имеют никакого значения. Главное сейчас — Рэсси. Сергей ищет взглядом и находит крохотную фигурку, которая, вытянув морду, плывет к огромному колесу. Рэсси — великолепный космолаз, ему не нужен даже скафандр…

«Рэсси, левее, левее… Ты слышишь меня, Рэсси?..»

Связь прервана. Рэсси движется не к тому люку. Люди на станции ждут.

Он, Сыроежкин, попытается управлять Рэсси на расстоянии! Без всяких транзисторов… Простым приказом мысли… Как в фантастических книгах…

«Да здравствует сила!» — вдруг послышался в ушах Сыроежкина противный голос Макара Гусева.

Никакого Гусева в пустой комнате, конечно, не было. Сергей зло вскочил со стула: как трудно управлять даже собственной мыслью. Обязательно кто-то вспомнится и испортит все дело.

— Рэсси, ко мне! — диким голосом завопил Сыроежкин, так что в шкафу зазвенела посуда.

Посуде откликнулся дверной звонок, и Сергей бросился в коридор. Электроник!

— Нашелся? — тяжело дыша, спросил Сергей. — Рэсси нашелся?

Электроник покачал головой:

— Я пришел, потому что услышал новость. По телевидению объявили, что сейчас будет выступать мой учитель. Я думаю, что он скажет и про Рэсси.

— Конечно, он скажет! — обрадовался Сыроежкин. — Как я раньше не догадался… Мы тут мучаемся, вызываем Рэсси… А он скажет одно лишь слово, и Рэсси сразу отзовется. Профессор! Голова!.. Давай, Электроша, смотреть вместе!

Лицо Геля Ивановича Громова в овальной рамке телевизора было серьезным.

«Мы, люди Земли, — говорил Громов, — всей своей многомиллионной историей запрограммированы для чистого воздуха и солнечного света, прозрачной воды и тихого леса. И когда мы варварски обращаемся со своими богатствами, мы обедняем не только себя, но и последующие поколения. Вот почему Совет охраны животных решительно вмешался в тотальную охоту сонных стрелков».

Гель Иванович рассказал о гибели антилоп в Африке, о погоне подлодки за синим китом, о зебрах и дельфинах, носящих в себе радиопули. И хотя он ни словом не упомянул о себе и о своих помощниках, ребята почувствовали себя героями. Они подсказывали профессору знакомые имена, но Гель Иванович находился далеко от них, в телевизионной студии, и, конечно, не слышал никаких подсказок.

— Мы ехали на Замбе, Гель Иванович, — скрипуче говорил Электроник.

— Скажите, что это Нектон, — требовал Сыроежкин, дыша в стекло экрана. — Все сразу узнают его.

— Сейчас он говорит о тебе.

— А теперь о тебе…

— О Рэсси! — произнесли они вместе и умолкли.

Приятели пока не понимали, что раз профессор Громов решил выступить перед телекамерой, значит, он хочет сказать людям очень важные слова. Те, которые он продумывал много лет, те, которые проверил в формулах, те, которые Электроник воплотил в Рэсси…

Электроник слушал очень внимательно, запоминая каждое слово профессора.

"Человек или группа людей, — продолжал Громов, — решили управлять животным миром, держа палец на кнопке. «Они забыли, что число животных в мире сокращается. Они даже не подумали, что могут вызвать в природе страшную цепную реакцию, наподобие ядерной, которую невозможно было бы остановить». Профессор спокойно смотрел в глаза миллионам зрителей планеты, включивших телевизоры в своих квартирах.