Счастье - обман (СИ) - Ваганова Ирина Львовна

Сказав эту речь, ухо-голос взглянул на наследника, получил благодарный кивок и направился к выходу. Майра и Лео последовали за ним. Позади слышалось бурное обсуждение воли новоявленного местоблюстителя.

19

Прощание с телом почившего проходило в большом холле Королевского дворца. Вдоль подъездной аллеи выстроились гвардейцы, направлявшие поток людей от ворот к месту церемонии. Казалось, полстраны желало убедиться, что в гробу лежит именно Блонд Майс.

От множества цветов и дыхания тысяч людей воздух сгустился. Окна пришлось затворить из-за сквозняков. Стоявшие у гроба приближённые предпочитали мучиться от духоты, чем подхватить простуду или заработать воспаление.

Королеву уговорили покинуть зал в самом начале церемонии. На Хильду больно было смотреть. Бледная женщина с обескровленными губами и потухшим взглядом походила на призрак, зачем-то нарядившийся в траурную тогу. Наследник выдержал до конца. Люди, шедшие проститься с королём, неизменно замирали у гроба, камердинеру приходилось их поторапливать, вторая заминка возникала напротив Лео, там же стояли Майра и ухо-голос.

Слухи о том, что наследник не желает занимать трон, а становится местоблюстителем в ожидании рождения брата, уже распространились по городу. Народ встретил это известие с воодушевлением. Никому не хотелось иметь безголосого правителя. В регентстве королевы-матери видели хороший выход. Осталось только дождаться рождения предсказанного ведуньей мальчика.

Прежняя жена Блонда Майса долгие годы вызывала у подданных по большей части насмешки, иногда жалость. Одержимость Рины, стремившейся родить сына, превратила её в неуверенную и терзавшуюся виной женщину. От её былой красоты почти ничего не осталось, с рассудком тоже начинались проблемы. Прежнюю королеву преданно любил только супруг, но дочери, исключая Лео, не были к ней привязаны. Её величество много жертвовала на храмы, сиротские и вдовьи дома, но просила молчать об этом, считая благотворительность делом тайным. Неудивительно, что особой заслуги в её щедрости никто не видел.

Хильда, воспитанная в других традициях, сумела завоевать сердца подданных почти мгновенно. Любой, даже незначительный, дар сопровождался фанфарами. Так, например, построенная Риной больница обрела крытое крыльцо с табличкой: «На средства её величества Хильды Майс». Людская молва мигом присвоила заведению имя новой королевы, забыв, что стоит оно давно, а первый камень заложили, когда заморская принцесса бессвязно лопотала на руках у кормилиц. Однако умение производить впечатление оказалось важнее реальных заслуг. Эффектная женщина с непривычной, завораживающей внешностью, царственной осанкой, наделённая умом, умением выслушать и уважительно реагировать на оказанные знаки внимания казалась посетившей бренный мир богиней. А уж когда стало известно о беременности, да ещё и мальчиком, народ ликовал. В заслугу Хильде ставили и то, что она не спешила с детьми, и то, что не стала размениваться на принцесс, которых и так в кремле водилось с избытком.

Королевский совет не разделял народное мнение. От силы два или три человека промолчали, узнав о намерениях наследника. Остальные горячо возражали, пытаясь переубедить Лео. Разумеется, аргументы были здравыми, если не брать во внимание секрет принца. Наследник стоял на своём, прикрываясь решением отца, неоднократно заявлявшим, что преемником на троне назначит младшего сына. Словесные баталии временно отложили, надеясь после похорон продолжить их с большим успехом. Каждая сторона была уверена в собственной правоте.

Прощание с королём осмелился посетить настоятель обители Щедрой Благи. Нуару после случая в горах, едва не стоившему жизни королеве и наследнику, было отказано в праве появляться в кремле. Блонд Майс строго следил за тем, чтобы младший брат не высовывался из монастыря, расположенного в предместьях столицы. После смерти первой жены короля страсти немного поутихли, но прощения Нуар так и не заслужил. Теперь же посчитал необходимым закрыть старую историю. Ни Хильда, ни Леот достаточного авторитета для изгнания его высочества Нуара не имели. Возглавив процессию монахов, он подошёл к гробу, поклонился покойному, как требовала традиция, но не продолжил путь с остальными, а отступил в сторону и, картинно воздев руки, стал молить богиню о ниспослании покоя душе брата, отягчённой напрасными обидами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хильда, ещё не успевшая к тому времени покинуть зал прощаний, лила благодарные слёзы. Молитва деверя будто придала ей сил. Лео откровенно злилась и шипела себе под нос, требуя, чтобы ухо-голос выставил этого гада из дворца. Леот же, видя, с каким благоговением горожане взирают на благочестивого монаха, призвал её потерпеть и не устраивать цирк на похоронах отца. Майра нашла руку «мужа» и пожала её в знак понимания, но вынуждена была согласиться с ухо-голосом.

Вдоволь насладившись произведённым эффектом, Нуар приблизился к вдовствующей королеве и сообщил, что намеревается провести молебен всем богам о даровании брату удобной кельи в Светлой обители.

— Всем богам? — часто моргая, уточнила Хильда. — Я слышала, вы служите Щедрой, а супруг не почитал эту богиню.

Нуар поклонился, отвечая на её сомнения:

— Я уважаю выбор Блонда, поэтому перенёс молебен из собственной обители в главный собор Мэлбута. Мы будем обращаться ко всем богам. Покорно прошу присоединиться.

— Разумеется, я присоединюсь, — с готовностью откликнулась королева.

— Она с ума сошла? — сипло прохрипела Лео, провожая взглядом спину дядюшки, влившегося в колонну покидавших дворец людей. — Леот! Пойди, скажи ей, чтобы не смела покидать кремль!

Ухо-голос кивнул и стал пробираться через толпу к Хильде, королеву как раз в это время уводили в её покои. Майре пришлось выслушивать бормотание «мужа», клявшего и наглого дядю, и «глупую курицу» Хильду. Приходилось то и дело одёргивать наследника, на которого пялились все проходившие мимо.

Леот вернулся через четверть часа и в ответ на вопросительные взгляды девушек пожал плечами:

— Настроена ехать.

— Сказал, что я запрещаю? — шипела Лео.

— Считает, что должна в трудный час быть с народом, — покачал головой ухо-голос.

— Ты настаивал?

— Ещё как. Хильда напомнила мне моё место. Кто мы такие, чтобы указывать королеве, как ей поступать?

Пока наследник и ухо-голос пререкались, Майра вышла вперёд, чтобы загородить их. Она вполне разделяла позицию Лео, не доверявшей дяде, но тоже не видела, как они могут запретить королеве делать то, что она считает нужным. Из всех оставшихся во дворце родственников Блонда Майса Хильда единственная была той, кем её считали. Оставалось только молиться Премудрому Восху, чтобы Нуар не затеял ничего против невестки, а если затеял, чтобы его затея провалилась.

***

Как только бывший правитель упокоился в королевском склепе, погода испортилась. На толпу, провожавшую катафалк, налетел сырой ветер. Простой народ не пропускали в дальние пределы кремля, а вельможи воспользовались экипажами, поджидавшими их на боковых аллеях, так что площадка перед склепом опустела почти мгновенно. Боги, встретив Блонда Майса солнечным улыбками, обрушили на Мэлбут потоки слёз.

Наутро моросить не перестало, вчерашний ливень оставил на тропах и дорожках тёмные ручьи, небо хмурилось нависшими серыми тучами. Майра смотрела в окно, не имея желания покидать дворец. Пожалуй, поплавает она в бассейне, почитает у камина, так день и пройдёт. Неплохо было бы вернуться к плетению кружев, чтобы коротать время. Муж и его тень будут вести государственные дела, а жене местоблюстителя придётся занимать себя самой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лео наотрез отказалась переезжать в Главный дворец, настаивая на том, что всё останется по-прежнему. Не то чтобы она не доверяла Майре, но искушать судьбу не собиралась, так что никаких приёмов, посиделок с фрейлинами, балов и прочих развлечений не предполагалось. Никто и не возражал, зная нелюдимый характер принца Леота. Кремль погрузился в траур надолго.

Наблюдая за стекавшими по стеклу каплями, Майра вспоминала вчерашний вечер. Она не пошла на поминальную трапезу, ссылаясь на усталость. Непросто дались многочисленные мероприятия, чувствовала себя лицемеркой. Разумеется, девушке было жаль не дожившего до старости Блонда Майса, она сочувствовала его жене и дочерям, особенно Лео, но ничего не могла поделать со своими чувствами. Этот человек выдернул её из привычного мира, пытался изнасиловать, собирался убить, чтобы сохранить свою тайну. Что невестка должна была испытывать к такому свёкру? Где-то в тайниках души робко тлела уверенность: боги наказали Блонда за его обман. Побродив по комнатам, поручив служанке раздобыть нитки и станок для плетения, Майра собиралась готовиться ко сну, как пришёл Леот. Принёс поминальный хлеб.