Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России) - Александр Солженицын

От рекрутства полностью освобождались "купцы всех гильдий, жители сельскохозяйственных колоний, цеховые мастера, механики на фабриках, раввины и все евреи, имевшие среднее или высшее образование"13. От того последовало стремление многих евреев-мещан постараться перевестись в купцы - а мещанское общество препятствовало уходу своих сочленов, "ибо это истощало податные и рекрутские силы общины". Купцы же старались уменьшить свою материальную ответственность за податные; уплаты мещан. Это обострило отношения между еврейским купечеством и еврейским мещанством - а "в ту пору: купечество, размножившееся и разбогатевшее, имело уже прочные связи в столичных кругах". Гродненский кагал возбудил ходатайство в Петербург о разделении еврейского народа на 4 "класса" - купцов, мещан, ремесленников и земледельцев, и чтобы каждый класс не отвечал за другой14. (В этой идее, поданной в начале 30-х годов от самих же кагалов, можно увидеть толчок к будущему николаевскому "разбору" 1840 года, столь угрозно воспринятому евреями.)

Проведение рекрутского набора в этой, для правительства безучётной и бесконтурной, еврейской массе было поручено - кагалам же. А кагал "обруши[л] всю тяжесть рекрутчины на спины неимущих", так как "уход из общины беднейших членов представлялся желательным, напротив, убыль состоятельных лиц - грозила общим разорением". И многие кагалы ходатайствовали перед губернскими властями (но получали отказы) о праве "не считаться с правилами об очередях", чтобы можно было сдавать ""праздношатающихся", не платящих податей, нетерпимых за производимые беспорядки", с тем, чтобы "хозяева... несущие по обществу все тягости, [не] отдавали рекрут[ов] из своих семейств", - но и тем самым кагалы получали бы средство против членов общины15.

Однако при введении среди евреев регулярной рекрутской повинности подлежащие призыву мужчины стали утекать и не давались в полном числе. А тут ещё обнаружилось, что даже со значительным снижением требуемой с еврейских обществ денежной подати она всё равно продолжала поступать с большими недоимками. И в 1829 Николай I согласился с гродненским ходатайством, чтобы в некоторых губерниях брали еврейских рекрутов сверх развёрстки, в покрытие податных недоимок. ("В 1830 был принят сенатский указ, по которому при призыве дополнительного рекрута-взрослого с кагала списывалась 1 тыс. рублей, ребёнка - 500 рублей"16.) Правда, по причине чрезмерной в том ретивости губернаторов, мера была вскоре остановлена, - хотя и сами "еврейские общества стали просить правительство брать рекрут[ов] в погашение недоимок". В правительственных кругах "это предложение было встречено несочувственно, так как легко было предвидеть, что [оно] откроет перед кагалами новое поле для злоупотреблений"17. - Однако идея как бы зрела с обеих сторон.

Об усилении рекрутской повинности для евреев сравнительно с остальным населением Гессен пишет, что это было "кричащ[ей] аномали[ей]" в российском законодательстве, ибо вообще в России "законодательство о евреях было чуждо тенденции возлагать на них большие повинности, чем на остальных подданных"18.

А прямолинейный ум Николая I, склонный к начертанию легко проглядываемых перспектив (как, по легенде, и железная дорога Петербург-Москва проведена линейкою), всё в том же настоянии преобразовывать обособленных евреев в обычных российских подданных, а если удалось бы - то и в православных, продолжил идею еврейского рекрутства в идею еврейских кантонистов. "Кантонисты" (название с 1805) был институт содержания несовершеннолетних солдатских сыновей (в облегчение 25-летней службы отцов), он продолжал "военно-сиротские отделения", созданные при Петре, - своего рода школы, содержимые государством и дающие воспитанникам знания для Дальнейшей технической службы в армии (что теперь показалось чиновному мышлению вполне пригодным и для еврейских мальчиков, желательным - для раннего и долгого их отрыва от еврейского окружения). Имея в виду путь через кантонисты, указом 1827 года "еврейским обществами было предоставлено по своему усмотрению сдавать вместо одного взрослого - одного малолетнего", с 12 лет19 (то есть ещё не брачного еврейского возраста). Новая Еврейская энциклопедия называет эту меру "самым тяжёлым ударом". Но разрешено - вовсе не значило обязательного призыва от 12-летнего возраста, это именно не было "введение[м] рекрутской повинности для еврейских мальчиков"20, как неверно пишет Энциклопедия и как утвердилось в литературе о евреях в России, затем и в общественной памяти. Кагалы нашли такую замену удобной для себя и пользовались ею, широко сдавая "сирот, детей вдов (порой в обход закона - единственных сыновей), бедняков" часто "в счёт семьи богача"21.

Дальше, с 18 лет, кантонисты переходили в обычную солдатскую службу, столь долголетнюю тогда, - но не следует забывать, что она не была чисто-казарменной, солдаты женились, жили с семьями, приобретали и иные занятия, а по окончании воинской службы, где оно застанет, получали право на оседлость во внутренних губерниях Империи. Однако, несомненно, для солдат-евреев, сохраняющих верность иудейскому вероисповеданию, его обрядам, мучительно было нарушение субботы и законов о пище.

Евреям же малолетним, попавшим в кантонисты, оторванным от родной среды, разумеется, нелегко было устоять под давлением воспитателей (ещё и наградами заинтересованных в успешном обращении воспитанников), при уроках, кроме русской грамоты и счёта, - "закона Божьего", при наградах и самим обратившимся, и при обиде подростков на свою общину, сдавшую их в рекруты. Но в противовес выстаивали упорство еврейского характера и природная верность своей религии с малолетства. - Нечего и говорить, что такие меры обращения в христианство были нехристианскими, да и не вели к цели. Однако и рассказы о жестоко насильственных обращениях в православие, с угрозами смерти кантонисту, и даже с массовым потоплением в реке отказавшихся креститься, - рассказы, получившие хождение в публичности последующих десятилетий, - принадлежат к числу выдумок. Как пишет старая Еврейская энциклопедия, эта "народная легенда" о якобы потоплении нескольких сотен евреев-кантонистов родилась из сообщения немецкой газеты, "что когда однажды 800 кантонистов были погнаны в воду для крещения, двое из них утопились"22.

По статистическим данным военно-учётного архива Главного штаба23, в 1847-1854, годах наибольшего набора евреев-кантонистов, они составляли в среднем 2,4% ото всех кантонистов в России, то есть доля их не превышала пропорциональной доли еврейского населения в стране, даже по заниженным кагалами данным для тогдашних переписей.

Очевидно, был расчёт и самим крестившимся, позже, в оправдание перед соплеменниками, преувеличить степень испытанного ими насилия при обращении в христианство, тем более, что после перехода они получали некоторые льготы по службе. Впрочем, "многие из обращённых кантонистов [оставались] втайне верными прежней религии, а некоторые позже вновь перешли в еврейство"24.

В последние годы Александра I, после новой волны белорусского голода (1822), послан был туда в командировку ещё один сенатор, и он вернулся с тем же выводом, что и Державин за четверть века перед ним. Тогда учреждённый в 1823 из четырёх министров "Еврейский комитет" предложил заняться вопросом: "на каком основании удобнее и полезнее было бы учредить пребывание [евреев] в государстве" и "начертать вообще всё, что может принадлежать к лучшему устройству гражданского положения сего народа". Затем они убедились, что поставленная задача им не по силам, и в 1825 "Еврейский комитет" из министров был заменён "директорским комитетом" (пятым по счёту) - из директоров департаментов, которые и занялись разработкой проблемы в течение ещё 8 лет25.

Николай I в нетерпении обгонял работы комитета своими решениями. Так ввёл он рекрутскую повинность для евреев. Так - назначил новый трёхгодичный срок выселения евреев из. деревень западных губерний, дабы пресечь их винный промысел, - но мера тормозилась, останавливалась, затем отменялась, как и у его предшественника. - Позже был запрет евреям, содержащим корчмы и харчевни, самим в них проживать и лично заниматься распивочной продажей спиртных напитков, - однако не состоялось и это26.

Была попытка запретить евреям и другой значительный промысел их содержание почтовых станций (а при них - постоялые дворы с шинками), но отменилось и это, ибо без евреев не находилось достаточно претендентов27.

А в 1827 была введена повсеместно в Империи откупная система на винные промыслы - и тоже обнаружилось "значительное падение цен на торгах при устранении евреев, а иногда и полное отсутствие желающих взять откуп", - и пришлось допустить евреев к винным откупам и в городах, и в сельской местности, и даже вне черты оседлости. Так правительство складывало организационные заботы с себя на евреев-откупщиков питейных сборов и получало устойчивый доход28. - "Задолго до получения купцами первой гильдии права повсеместного жительства в Империи все откупщики практически пользовались свободой передвижения и подолгу живали беспрепятственно в столицах и других городах вне черты оседлости... Из среды откупщиков вышли и некоторые видные общественные еврейские деятели", как уже упоминавшийся Литман Фейгин и Евзель Гинцбург ("держал винный откуп в осаждённом Севастополе"; "в 1859 основал в Петербурге банкирский дом... крупнейший в России"; позже "участвовал в размещении российских и иностранных государственных займов"; основатель династии баронов29). - С 1848 разрешено было и всем "евреям купцам первой гильдии содержать питейные откупа также и в местах, где евреям не дозволено постоянное жительство"30.