Роза Йорков - Жюльетта Бенцони

Она поняла, что вы продолжаете любить ее, и, безусловно, это отразилось на ее рассказе. Может быть, даже она сделала это неосознанно, ведь она еще так молода…

— Вы не верите, что она меня любит.

— Верю. Почему нет? Вполне возможно, что она вас тоже любит… Но только вы сами перестаньте бесконечно думать об этом! Иначе вы потеряете покой… а возможно, и жизнь. Поверьте мне! Завершите то, что начали, — расскажите шефу полиции о своем посещении тюрьмы и выходите из игры. Хотя бы на какое-то время. Сейчас важно не упустить момент и поспешить по горячим следам на поиски алмаза.

— Следам? Но какие могут быть следы, раз камень был подделкой?

— Именно разыскивая поддельный камень, у вас больше всего шансов напасть на настоящий. Чем сейчас занят Адальбер?

— Проводит время в обществе заштатного репортеришки, которому повезло увидеть выходивших из магазина убийц.

Похоже, это были китайцы, — прибавил Альдо, невольно покосившись на шофера.

— Не все азиаты китайцы, — наставительно произнес Аронов, — но ваш журналист, очевидно, не делает между ними никакой разницы. Вот, например, Вонг из страны Утренней Зари. Он кореец. А знаете, князь, о чем я подумал?

Адальбер тысячу раз прав, хватаясь за любую, самую тонкую ниточку, даже за самую ничтожную информацию.

— И я поступлю правильно, если займусь тем же самым, — подхватил, впервые слегка улыбнувшись, Морозини. — Но почему вы считаете, что поддельный камень выведет нас на настоящий? Для этого нет никаких оснований.

Хэррисона убили ради того, чтобы завладеть драгоценностью Карла Смелого — настоящей, а не поддельной.

— Потерпев неудачу с анонимными письмами, тот, кого мы ищем, воспользовался этим простым и доступным средством, чтобы убрать со сцены интересующий его объект и по-прежнему остаться в тени.

— В таком случае он может его уничтожить, и мы снова останемся ни с чем.

Хромой издал тихий и снисходительный смешок.

— Неужели вы так плохо знаете ваших клиентов и собратьев, страстных любителей старинных камней? Украденный камень — копия, но такая прекрасная, такая удачная! И если в убийстве замешан владелец настоящего алмаза, у него не хватит духу уничтожить подделку. Он будет хранить ее, хотя бы из любопытства. И так же бережно, как оригинал.

— Я должен был помнить, что у вас на все найдется ответ, — сказал Альдо, даже не стараясь скрыть своего дурного настроения. — Но никто не поручится, что искомый алмаз до сих пор находится в Англии. Даже если его двойник еще здесь. И потом, участие в преступлении азиатов…

— Нет ничего проще для тех, кому есть чем платить.

Трущобы Лондона кишат китайцами, как и прочим черным и желтым отребьем империи. Во всяком случае, история алмаза с незапамятных времен до наших дней свидетельствует о том, что у Англии всегда были свои преимущества…

— А вы знаете его историю? Мне лично известно немногое: он красовался в центре пластины, состоявшей из гербов дома герцогов Йоркских. Эта драгоценность, называвшаяся «Белой розой», исчезла вместе с другими из лагеря Карла Смелого после битвы при Грансоне в 1476 году. Город Баль купил тайком кое-что из этих драгоценностей, нарушив договор с остальными кантонами, которые хотели вновь воссоединить части утраченного сокровища. Впоследствии Баль продал эти драгоценности Фуггерам из Аугсбурга.

— Не Фуггерам, а Якобу Фуггеру, который был в те времена самым богатым человеком в Европе. Он принадлежал ветви «с лилиями», которая весьма отличалась от ветви «с белкой», куда менее богатой. В это время алмаз, сам являющийся центром цветка, был изъят из щита. Однако камень был так красив, что Якоб не пожелал его продавать, и только после смерти дядюшки его племянник Матиас передал его Генриху VIII Английскому вместе с рубином, который тоже принадлежал герцогу Бургундскому.

Алмаз находился среди сокровищ английской Короны до времен Карла I, который подарил его своему фавориту Джорджу Вильерсу, герцогу Бэкингемскому, в благодарность за удачные переговоры по поводу брака короля с Генриеттой Французской. Алмаз, который с этих пор стал называться «Розой Йорков», перешел к следующему герцогу, и вот тут следы его теряются. Придворные сплетни утверждают, что Бэкингем проиграл его в карты актрисе Нелл Гуин, фаворитке короля Карла II, которая забеременела от него и в 1670 году родила ему сына. Он был одним из многих бастардов короля, любил всяческие развлечения, но так и не дождался от своей жены наследника.

— А почему, собственно, считается, что это слухи? Мне все это кажется весьма правдоподобным. И что же, с тех пор об алмазе ничего не известно?

— В общем, очень немногое: два или три раза камень появлялся в руках ростовщиков, которые, будучи евреями, не забывали о том, что когда-то он был изъят из их святыни. Так или иначе, но доподлинно известно об этом алмазе одно: с XVII века он ни разу не покидал этого острова.

— Вполне возможно, что так оно и есть. Вы знаете, конечно, как был ограблен Хэррисон?

— Признаюсь, подробности мне неизвестны. Смерть Хэррисона застигла меня врасплох.

— Ну так слушайте. Убийцы, очевидно, узнали — уж не знаю, благодаря чьей болтливости, — что одна старая и очень почтенная дама желает видеть алмаз приватным образом, прежде чем его отвезут к Сотби. Они вошли буквально за ней следом. Она едва успела убежать вместе со своей компаньонкой и, вернувшись к себе, слегла в постель. Меня удивило, когда вы упомянули в своем рассказе имя Бэкингемов, потому что старую даму тоже зовут леди Бэкингем.

— Леди Бэкингем? — воскликнул Аронов. — Вы уверены?

— Абсолютно. Хэррисон не согласился бы в этой ситуации принять никого другого.

— Вы меня бесконечно изумили, мой друг. По странной случайности я знаком с этой дамой. И если мне не изменяет память, она не только очень стара, но и страдает параличом ног.

— Судя по тому, что мне рассказывали, ее скорее несли, чем она шла сама. Однако случается, что под влиянием сильных эмоций организм оказывается способным на сверхусилие.

Раз уж ей так хотелось полюбоваться на камень, который принадлежал ее предку…

— М-м-м… допустим. И все-таки мне это кажется крайне странным. Я прекрасно знаю, что герцогиня живет очень уединенно с тех пор, как превратилась, по ее словам, в развалину, — а прежде она была необыкновенно хороша! — что никого не принимает, и поэтому как бы «забыта», и тем не менее из уважения к своему имени, титулу и состоянию здоровья она легко могла бы заставить Хэррисона приехать к ней самому.

— Но, возможно, она сочла, что это будет опасным. Особенно если учесть, что она живет достаточно далеко. Кроме того, потребовался бы эскорт полиции, и вся эта шумиха могла бы привести в ее дом журналистов. Очевидно, ей хотелось остаться в тени и обойтись без шума.