Право на Одиночество - Евгения Шамшина

самые инстинкты, тело ее командир. Где-то внизу живота появились колющие ощущения, по телу разливалась горячая волна, подогреваемая виски. Разум тщетно старался взять верх над ситуацией. Но тело, возбужденное, разгоряченное уже всё решило. Рубильник отключился. И последняя планка пала. Анна шагнула в бездну своего желания. Максим поймал ее взгляд. Он узнал бы его из тысячи, наверняка зная его значение. И сейчас все исчезло. Померкло. И потеряло смысл. Что было до. Что будет после. Одурманивающая власть их животной страсти. Здесь и сейчас. Глоток виски. Она так непреодолимо близко. Эта власть… Каждой клеточкой своего тела ощущал возбуждение. В глотке пересохло. Коснулся ее атласной кожи кончиками пальцев, проваливаясь в омут ее чар. Алкоголь мягко кружил комнату в танце. Медленно опустилась на колени, понимая, что сгорает. Инстинктивно расстегивал брюки, закрывая глаза. И уже было не важно… всё не важно. Только жажда пленительной страсти. Ласкала его с неподдельным удовольствием, обхватывая губами. Именно этого она так сильно желала. В это же время понимая, что уже настолько близка к оргазму, и ноги становились ватными… тяжело дышал, отхлёбывая из бутылки и не открывая глаз. Не было больше сил. Одним движением поднял ее и повалил на кровать. Снимала с него рубашку, сгорая от нетерпения, раздвигала ноги, притягивая его к себе. Сжимал ее грудь, целуя так, как в последний раз. Ее тело манило его, притягивало и сводило с ума. То выгибалась под его натиском, то откидывалась назад на подушки. Ему было мало, не мог остановиться. Движения резкие, отрывистые. Ее стоны, срывающиеся на крик до искр из глаз. Рвала его спину, как дикая кошка. И снова отдавалась полностью. В этой ночи было что-то неестественно сумасшедшее. В какой-то момент Максим понял, что готов на всё, и делает сегодня всё, чтобы быть лучшим… Для него мысль об Александре была больной мозолью, ударом по самолюбию. Голова девушки уже мало, что соображала. Она теряла своё сознание и связь с реальностью, познавая понятие быть затраханной до полусмерти. Мужчина же не останавливался, лишь наращивая темп. Пот стекал ровными струйками по его вискам. Глаза бешено горели. Резким рывком поставил девушку на четвереньки. Продолжал. Сам, не сознавая, как в его руках оказался галстук. В полуобморочном состоянии ощутила, как петля затянулась на шее. С каждой секундой удавка становилась все туже. Но Астахов не останавливался, лишь ускоряясь, казалось, он хочет разорвать ее изнутри. Не могла сопротивляться. Воздуха практически не осталось. Мир вокруг для нее исчез, вместе с самым сильным оргазмом в ее жизни. Затягивал петлю сильнее, феерически кончая одновременно с гостьей. Рухнул без сил на кровать, понимая, что это был секс века. Ничего подобного в жизни ни у того, ни у другого. Перед глазами прыгали цветные пятна, комната кружилась. Ноги и руки непривычно дрожали, постепенно становясь ватными. Это был наивысший пик удовольствия.

Утром открыл глаза. Похмелья не было. Но состояние нестояния присутствовало. Анна спала ровно в том же положении, в котором отключилась. С удовольствием потянулся, поднявшись. Нажал кнопку включения на кофе-машине. Сел на высокий барный стул. Изучал обнаженную девушку на серой простыне. И вдруг поймал себя на мысли, что она первая и единственная, оказавшаяся в его холостяцкой студии. Никому прежде это не позволялось. Его дом был сокровенной неприкосновенностью. Личным пространством, где ни для кого не было места. Женщины, девушки… где угодно и когда угодно, хоть в дорогущем люксе отеля, хоть в подворотне за углом. А дом — это дом, только для него. Удивлялся, но его не раздражало ее присутствие ни в квартире, ни в постели. Ему нравилось наблюдать за ее сном. Нравилось вспоминать то, что было между ними, особенно вчерашний секс. Вседозволенность льстила ему, потакая его желанию быть Богом. Он уже не вспоминал об Александре, легко вычеркнув неугодное воспоминание, как неправильный текст. Знал наверняка, что в постели ему нет равных. Хотя момент с удавкой стал для него откровением. Весь вечер он мечтал придушить ее, и душить, пока не посинеет. При всем при этом он никогда и никого не желал столь страстно, что котелок срывало напрочь. Его больная зависимость была очевидна, но признать это… нет, это было выше его достоинства, выше его мужского эга. Допил кофе и отправился в душ, погруженный в размышления. Выходил, обмотав полотенце вокруг бёдер, с твёрдой уверенностью разбудить гостью и серьезно поговорить. Он уже практически всё идеально разложил в голове. Все свои диалоги, и даже ответы собеседницы. Но не учёл одного… Что она не раба его мыслей или планов. Девушки просто не было. Она исчезла, растворилась во времени. Это воткнуло Астахову палки в колёса, но решимость его не дрогнула.

Анна шла, обхватив себя руками. Сегодня она уже не чувствовала себя сексуальной, скорее сутулой собакой. С разбитым лицом, в «таком» виде. Ей на нервной почве, казалось, что все вокруг на неё пялятся и тычут пальцами. Чувство невыносимого стыда. Готова была провалиться сквозь землю. Дома стояла под душем, не шевелясь. От воспоминаний ночи с Максом внизу живота все разгоралось со страшной силой. Ее возбуждали даже легкие обрывки. То, что он умел и практиковал с ней, не укладывалось в голове. Ее тело было главным предателем в этой войне. Оно призывно стонало от одной мысли о нем. Провела рукой по шее. Что он творил с ней? И этот мощнейший оргазм, казалось, что она умерла. Вышла из ванной, погружённая в волнительные мысли. Артём что-то спросил, отмахнулась от него, как и прежде. Позднее взволнованная соседка уточняла, что произошло. Глаза ее были перепуганными. Аня же и думать забыла о разбитом лице, синяках на руках и ногах. Это стало таким неважным. Но действенным. Адвокат этим же днём отозвал слежку. Он приехал к ней вечером. Удивлённая, ошарашенная вышла к подъезду в домашнем одеянии. В полном недоумении. Но Астахов ещё утром всё твёрдо решил, и отступать было не в его правилах. Провёл рукой по ссадинам. Невольно хотела отвернуться.

— Зачем ты здесь?

— Я хочу поговорить. Ещё утром хотел, но ты не предоставила мне такой возможности.

— Не думала, что в этом есть необходимость. О чем говорить. Все и так ясно. — В этот момент она закрыла лицо руками, ей хотелось спрятать следы побоев. — Ты сам во всем виноват, ровно, как и я. Давай просто закроем этот вопрос.

— Я виноват. — Перебил он девушку. — Но не об этом. Я не знаю, как ты делаешь это… со мной… но… — Задумался он, подбирая слова. — Давай попробуем.