Другое имя. Септология I-II - Юн Фоссе

это больно, лучше думать, что молодая женщина ждет ребенка, пусть даже от другого мужчины, но молодой человек все равно будет любить ее, они на свете одни-одинешеньки, и он, молодой человек, думает, что очень любит эту молодую женщину и, хотя не он отец ребенка, которого она носит, он все равно должен ей помочь, им необходимо найти место, где она сможет родить, думает молодой человек, и они вдвоем отправляются в путь, молодой человек и молодая женщина, чтобы найти такое место и помощь, и по дороге у молодой женщины начинаются схватки, а поскольку рядом какая-то усадьба, они заходят во двор и стучатся, однако никто не отворяет, значит, либо никого нет дома, либо никто не хочет им отворять, но в доме темно, так что скорей всего никого там нет, тогда они заходят в хлев, где стоят в стойлах несколько коров, а в закуте бродят овцы, от животных веет теплом, и, наверно, поэтому в хлеву не так холодно, как снаружи, и молодая женщина ложится в ясли с сеном, рожает ребенка и говорит, ангел, дескать, сказал ей, что у нее родится сын, и ведь в самом деле родился мальчик, говорит она, а еще говорит, ангел сказал, чтобы не страшилась она, ибо с нею Бог, и молодой человек видит, что от младенца как бы исходит свет, неизъяснимо прекрасный свет, а молодая женщина вынимает грудь и дает младенцу, и тот сосет, сосет, думает молодой человек и вроде как не верит своим глазам, ведь от младенца, лежащего у груди молодой женщины, исходит дивный свет, а она смотрит на молодого человека и улыбается ему, и молодой человек думает, что вот это, этот свет совершенно неисповедим, младенец светится во тьме, в темном хлеву, нет, уму непостижимо, думает он и выходит наружу, ведь, хотя в эту пору года холодно, он весь в поту и стоит на ветру, на холодящем ветру, подставляет лицо холодящему ветру, потом поднимает голову и видит яркую звезду, она светит куда сильнее и ярче всех остальных звезд, светит прямо в хлев, и свет у этой звезды точь-в-точь как тот, что идет от младенца, думает он и видит, как звезда шлет луч прямиком в ясли, шлет ясную полоску света, и от младенца и от звезды исходит совершенно одинаковый свет, нет, уму непостижимо, думает молодой человек, стоит и смотрит на луч света, следит взглядом за яркой чистой полосой звездного света, что падает с небес прямиком в ясли, нет, уму непостижимо, думает он, а теперь пора вернуться в хлев и помочь молодой женщине, думает он, как вдруг слышатся шаги, и он видит трех диковинных мужчин, трех мужчин, каких никогда прежде не видывал, трех мужчин, непохожих ни на кого из тех, кого ему доводилось встречать, длинноволосые, длиннобородые, в потрепанных многоцветных одеждах, и идут они к нему, и он видит, что в руках у них множество одеял, одежды, еды, и драгоценностей, и вина, чего только они с собой не несут, а при виде его они говорят, что каждую ночь сидят и смотрят на звезды, пытаясь истолковать, что могут означать звезды, и нынче ночью увидели они то, чего не видели никогда прежде и никогда не увидят вновь, а увидели они, как одна звезда засияла намного сильнее и ярче других, а потом увидели, как от звезды заструился луч света, неизъяснимого света, прекрасного и теплого, хотелось смотреть на него и исчезнуть в нем, говорят они, и луч этот указывал на некое место, и тогда, сказали они, им стало понятно, луч знаменовал, что Бог послал на землю Сына Человеческого, они нисколько не усомнились, что так оно и есть, и просто последовали за светом звезды, отправились за ним и чудесным образом пришли на то место, куда светила звезда, и вот они здесь, подле яслей, и свет звезды светит прямо в ясли, говорят они, и теперь они хотят передать новорожденному младенцу дары, говорят они, а я думаю, что об этом свете, об этом самом, ну да, об этом свете я размышляю, чтобы пережить сочельник, чтобы не думать обо всем прочем, о причиняющем боль, думаю я, вот и пишу в сочельник, как во все другие дни, и в том, что пишу, должен быть свет, незримый свет, думаю я, и, может статься, свет, который я пытаюсь написать, как-то связан с тем светом, что шел от ребенка в яслях? и от звезды? но все же, думаю я, он не такой, и странное дело, легче всего добиться, чтобы картины светились, чем темнее и чернее всё – чем темнее и чернее краски, тем больше они светятся, а светится ли картина, насколько сильно или слабо она светится и где именно, лучше всего видно, когда я гашу весь остальной свет, когда кругом кромешная тьма, и, конечно, проще всего это увидеть, когда снаружи темным-темно, вот как сейчас, в адвент, летом же я стараюсь завесить окна, чтобы в комнате воцарилась тьма и я мог увидеть, где и как светится картина, по правде сказать, я не расстаюсь с картиной, пока не увижу ее в кромешной тьме, ведь каким-то образом глаз привыкает к потемкам, и я вижу картину как свет и тьму, вижу, идет ли от нее свет, где и как, и всегда, всегда более всего на картине светится тьма, и, по-моему, происходит так, наверно, оттого, что в отчаянии, во тьме, Бог ближе всего, но ка́к свет, который я определенно пишу, попал в картину, я не знаю, и как оно выходит, не понимаю, но, по-моему, замечательно думать, что, наверно, случилось так оттого, что однажды зимним днем, в сочельник то есть, родился в яслях малыш и что звезда послала тогда на землю свой сильный, яркий свет, свет от Бога, да, красивая мысль, думаю я, ведь само слово Бог говорит, что Бог существует, думаю я, уже одно то, что у нас есть слово и понятие Бог, указывает, что Бог существует, думаю я, да и вообще, как бы ни обстояло дело, в любом случае это мысль, которую можно помыслить, да-да, пусть даже не более чем мысль, но, вне всякого сомнения, свет можно увидеть, когда вокруг темнее всего, чернее всего, именно тогда можно увидеть этот свет, увидеть, что тьма сияет-светится, по крайней мере, в моей жизни свет возникал, как раз когда было темнее всего, и тогда тьма начинала светиться, вероятно, так происходит и в моих картинах, по крайней мере, я надеюсь, и я пытался сказать об этом Аслейку, но