Рассказы о чеченской войне - Виталий Носков

О численности поконкретнее. Поддержала нас бригада ВВ. А в ней по личному составу и батальона не наберется. Нас, собровцев и спецназовцев из ВВ, было всего ничего — сводное соединение. Но мы дудаевским «духам» вломили. Вот такие наши пасхальные праздники.

Чеченцы активизировались. Кричат, чтобы с 1 по 9 мая по всей Чечне гражданские лица сидели дома и не высовывались.

И еще… Генерал один приезжал из Питера, с местным чеченским префектом четыре дня пьянствовал, а потом ближе к 22-му префект с личной охраной в наше расположение заявился, мы его выставили. Тогда префект побежал к генералу с жалобой: дескать, уфимский СОБР — хамы!

Генерал этот приезжал отличиться. Он и отличился. Приказал снять блокпосты, отменил пропускной режим. В Гудермес бандиты входили без оружия, поодиночке, оружие у них было на сохранности в городе.

Генерал пропьянствовал четыре дня. Таким образом он участвовал в некоем миролюбивом процессе, а окна в месте его ночевки были закрыты бронежилетами, которые он забрал у одоновцев.

Мы подшутили над ним. Показали коробку из-под противогаза, сказав: «Товарищ генерал, мина». Он с пяти метров расстрелял её. А потом объяснил собутыльнику: «Асхад! Вот это взрыватель». Уголь в противогазе генерал обозвал взрывчатым веществом.

В «зеленке» против нас работают и чеченцы, и наемники — все с боевым опытом. Воевать умеют, экипированы — нам бы так. Сегодня места особого накопления бандитов — это населенные пункты Центорой, Аллерой, поселок Новогрозненский.

Когда мы уходили из Новогрозненского, «духи», только-только вышедшие из боя, стояли и улыбались. А у нас приказ: «Не стрелять!».

На русскую Пасху у них была задумка простая. Отрезать внутренние войска на высотке, окружить, уничтожить. Потом ударить по гудермесской комендатуре. А почему нет? Комендантского часа для чеченцев нет, это мы, русаки, с семи вечера не показываемся на улице.

На Пасху чеченцы везде вели активные действия. В Гудермесе их снайпер, пока его не обнаружили, полдня вкладывал из окошка, потом его свалили из БМП, и остальные полдня он провисел, голова и руки наружу.

Они активизировались повсюду. Идет ввод бандгрупп в Грозный, Шали, Гудермес, Аргун.

Купить нас, офицеров СОБРа, нельзя. Мы, офицеры, не продаемся. А вот продать нас уже продали. Идет война на наше истребление. А мы, в силу всяких причин, переговорных процессов, связаны по рукам и ногам — и не отвечаем врагу в полную силу.

Уезжать отсюда мы, собровцы, не намерены. Разве что женам и детям на короткое время покажемся. Пусть нас научат воевать в горах. Мы готовы к работе. Мы рвемся в дело.

Вообще, надо воевать как положено. Если прочесывать, чистить «зеленку», то будьте благоразумны поставить по бойцу через каждые десять метров. Перед операцией надо обрабатывать места скопления «духов» авиацией, артиллерией, минометами. Лежки дудаевских бандитов минировать, все минировать, где ступает нога «волков», занося расположение мин на карты, чтобы потом, после окончания войны, их поснимать.

У «духов» трудятся специалисты с Афгана, имеются инструктора-мусульмане из Сербии, из Прибалтики. Есть и русские, все они воюют за доллары.

А нам вяжут руки везде. Против нас крутые, умеющие воевать спецы, а против них в основном восемнадцатилетние пацаны из федеральных и внутренних войск России. Можно сказать, котята, но они больно кусаются. Про что «духи» очень хорошо знают.

Что здесь творится? Где логика войны и жизни? Только наш боец научится воевать, как его через сорок пять дней меняют — отправляют домой. Как это назвать? И почему?

Погибли наши ребята — собровцы из элитного подразделения МВД, погибли спецы из внутренних войск. Они предотвратили массовую гибель людей. Если бы не было первой разведки, которую водил «Бэтман», «духи» бы уничтожили всех, кто шел на основную работу.

Наш экипаж БТРа спасся, потому что, по стечению обстоятельств, БМП внутренних войск сильно ушла вперед.

Всю Святую Пасху мы проторчали на боевых. Бабулька, что приходит в наше расположение, мы ее подкармливали, как родную, обещала нам пасху испечь.

Но это не религиозная война. Чеченцы-старики говорят нам: «Газават объявлен Дудаевым не по закону. Газават — когда притесняют веру». Никто из российской армии и других частей чеченскую веру не притеснял. Мы, собровцы, воюем с бандитами. В нашем отряде русские, татары, башкиры. Мы выходили из окружения с Флюром. Он, как и я, косил «духов» из автомата. Стрелял в них, бандитов. А ведь тоже Коран читает. Просто он знает, как и все мы, что идет криминальная война.

Потом разговор продолжился возле БТРа, на котором в Главное управление объединенного штаба МВД РФ в г. Грозном приехали остальные офицеры уфимского СОБРа.

Ребята в черных косынках, с оружием. Вот обрывки услышанного:

— На 9 мая нас обещают вырезать (со смешком).

— У «духов» сильная радиосвязь, нам бы такую.

— Чеченцы забирают у русских почти всю гуманитарную помощь.

— Бабулю, что приходила к нам, мы ж её мамой Ираидой звали, убили днем 23-го. Вызвали из дома и застрелили. Испекла нам на Пасху кулич и умерла, как святая. Мы хоронили её под охраной. Водителю, что вез ее на кладбище, чеченцы сказали: «Тебе не жить. Зарежем, как войска уберутся».

— Где ФСК? ГРУ? Чем они занимаются? 6 апреля возле гудермесской комендатуры был замечен Радуев. Перед 22 апреля Масхадов провел совещание в окрестностях города. Они ждали «зеленку». И дождались. Это война. И надо работать против бандгрупп, как того требует воинский опыт.

— Мы знаем, что девушка-снайпер торгует на рынке. Загорелые «духи» с белыми щеками, сбрив бороды, бродят по рынку. Они нам шепчут по радио: «Иван, ты нас и накормишь, и напоишь, и уложишь рядом со своей русской бабой. Ты нам и построишь всё, что нужно для жизни, а мы тебя будем убивать».

— Когда нас в горах окружили, в Гудермесе перед нападением на комендатуру, за десять минут до атаки, дети и женщины ушли по домам.

— Это примета верная. Когда мы входим в село, если женщины и дети на улице, стрельбы не будет, если на улицах пусто, жди беды.

— Того генерала, что снял блокпосты и пьянствовал все свое пребывание, охраняло три БТРа.

— Нам кричат по радио: «Русские, здесь ваша могила».

— В Гудермесе хорошо поддержал челябинский СОБР своим БТРом и десантом, они закрыли вертушки, которые увозили раненых.

— Теперь вместо четок у «духов» опознавательные жетоны русских солдат и офицеров.

— Это криминальная война.

— Война не против народа, а против волков Дудаева.

СОБры, среди которых немало охотников, знают о волках всё. Им известно, что лежки волков обнаруживаются по отпечаткам зверя на свежесмятой траве.

Караулить волков удобнее в тихие, лунные, не морозные, а лучше в мглистые ночи, когда падает мелкий снег, но зверей хорошо видно.

В стародавних заповедях пластунов (казачьего спецназа) сказано: «Чтобы прожить среди волков, нужно стать волком». Российским собровцам, спецназам ГРУ, ВДВ, ФСБ, которым пока не дозволено работать в полную силу, сейчас, в 1995 году, не по сердцу становиться волками. Им чужд принцип чеченских спецназов: «Сделай так, чтобы все работало на тебя». Зато вот почему у дудаевских волков лучше оптика на винтовках, изумительная радиосвязь — всё то, что помогает убивать.

Собровцы — это охотники на волков. На практике проверено, что лучше всего стрелять в волков в тот момент, когда их много прибежит к падали и между ними начнется грызня. В этом случае охотник может тщательнее выцелить зверя и, несмотря на темноту, верно бросить заряд картечи.

Апрель 1995 г.

Мир всем

В Грозном, разрушенном войной, есть место, где каждый может получить питьевую воду и хлеб, — церковь Архистратига Божиего Михаила в центре города, недалеко от дворца Дудаева.

Божий промысел берег её до 26 января 1995 года: когда же российские войска резко продвинулись, кто-то из уходящих чеченских боевиков в два часа дня прошелся из автомата по деревянной церковной кровле зажигательными. Церковь сгорела за сорок пять минут. Батюшки — отцы Анатолий и Александр, пономарь Николай Денисович Жученко и другие православные, жившие под непрерывным обстрелом в подвале, спасли немногое из того церковного великолепия, что собиралось сто восемь лет.

Огонь, как дракон, пожрал вдохновенной красоты убранство. Потом российский случайный снаряд повредил часть административного здания, а чеченская ручная граната нанесла урон ещё двум комнатам. Всё время войны осколочный дождь падал на церковный двор. Но люди молились в подвале административного здания, как первые христиане в пещере. И многие без ненависти в душе.

Двадцать четвертого апреля пришел в церковь русский юноша, зажег поминальную свечку и сказал перед распятием Иисуса Христа: «Господи, покарай чеченцев — убийц моего отца». А Валентина Михайловна Рудакова, у которой только-только зажили перебитые руки, негромко заговорила с ним, что и за врагов надо молиться. Потом парень, отца которого захоронили в общей могиле, раздавленный своим несчастьем, не уходя из церкви, еще долго думал над сказанным. Да разве перед ним одним мучительный вопрос: «Молиться ли за врагов?».