Дом с привидениями (СИ) - Оплачко Светлана "Sиничка"

Анна чувствовала, что помощь Хавьеру была сейчас для мужа далеко не на первом месте. Он хотел оказаться там и встретиться с проклятием, бросившим ему вызов.

― Тогда пообещай мне, ― слова давались Анне с трудом, она боялась за Альфреда, который, казалось, не видел уже ничего, кроме липовых крон и старого особняка с заколоченными окнами, ― пообещай, что на этом ты остановишься, что это будет твоё последнее опасное дело. Что ты больше не будешь гоняться за призраками великих свершений. Потому что я боюсь за тебя, Альфред! ― Она редко называла мужа полным именем, последний раз, кажется, на их свадьбе.

Сейчас был как раз тот случай, когда стоило достучаться до Альфреда, которому перспектива серьёзного дела окончательно затмила разум.

― Хорошо, ― медленно, словно нехотя, кивнул Альфред. ― После того, как мы поможем сеньору Гарсия, я перестану лезть на рожон и искать приключения. Довольна? ― Он строго посмотрел на Анну, тут же почувствовавшую, как румянец вспыхивает на щеках.

― Я надеюсь, что ты не держал пальцы крестиком. ― Она попыталась улыбнуться. ― Я закажу билеты.

Комментарий к Чумной Доктор: Загадка

Вся сюжетная арка с Чумным Доктором навеяна творчеством Г. Ф. Лавкрафта, в частности, его повестью «Случай Чарльза Декстера Варда» и рассказами «Крысы в стенах» и «Наследство Пибоди».

¹ Велес ― божество в древнерусском языческом пантеоне.

² «Рукописи не горят» ― фраза из романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита».

³ Ликея ― женское имя со значением «волк».

Дмитрий Лазарев и его дочь Лия ― герои зарисовок «27. Стрекоза», «27. Преисподняя», «36. Белые яблони» сборника зарисовок «Мгновения любви», а также работ «Камни в холодной воде» и «Не было такой и не будет».

========== Чумной Доктор: Поместье ==========

Солнце равнинной Испании припекало сквозь стёкла внедорожника «Сантана». Хавьер сидел за рулём и уверенно вёл машину по ровному шоссе. Альфред расположился на переднем сиденье рядом с водителем, а Анна предпочла устроиться сзади и наблюдать за полями и виноградниками, раскинувшимися вдали.

― Как я и говорил, леса почти сплошь вырублены, ― произнёс Хавьер. ― Однако природа плоскогорий по-прежнему очень красива. Поместье, ― продолжил он, ― находится в стороне от главной дороги. Поэтому нам придётся немного потрястись: асфальт всё время трескается из-за корней деревьев, которые разрывают его изнутри.

Они всё ехали и ехали, оставляя за спиной виноградники. На горизонте то и дело мелькали далёкие горы и сверкающая на солнце полоска реки. Рассматривая всё это великолепие, Анна, убаюканная негромким разговором Хавьера и Альфреда на испанском, задремала. Дни перед отлётом выдались тяжёлыми, и супруги что ни день ссорились по совершеннейшим пустякам. Анну после визита Хавьера не покидало странное тянущее беспокойство, прочно поселившееся в груди и заставлявшее сердце подпрыгивать всякий раз, как она вспоминала о цели их поездки по солнечной равнине.

Разбудило Анну то, что машина остановилась. Она вздрогнула, пробуждаясь, и огляделась вокруг. На мгновение ей показалось, что наступил вечер, настолько густым был душный сумрак, заполнивший, казалось, всё вокруг.

― Подъездная дорога к дому сильно заросла, ― произнёс Хавьер, выходя из машины. ― Поэтому до дома нам придётся идти пешком. Будьте осторожны, ― предупредил он, ― сюда, на край рощи, часто залетают пчёлы.

Впереди, насколько хватало глаз, раскинулось настоящее море лип. Светло-зелёные кроны ласково шумели, а лёгкий ветерок колебал ровные треугольные листья. Жужжание пчёл, вившихся над цветками и копошившихся в пыльце, на мгновение оглушило Анну, а терпкий запах сладкого нектара заполнил ноздри.

― Липа приносит счастье, ― произнёс Альфред, перекидывая через плечо лямки своей дорожной сумки и поудобнее перехватывая чемодан Анны. ― Хорошее дерево.

― Надеюсь, что она нам поможет, ― с надеждой произнёс Хавьер, шагая по заросшей асфальтированной дорожке, по обеим сторонам которой возвышались светлые стволы. Тяжёлый воздух был насквозь пропитан медовым ароматом, от которого у Анны почти сразу начала кружиться голова.

Она шла позади мужа и Хавьера, стараясь разглядеть поместье, кусочки которого вскоре начали мелькать в просветах между деревьями.

Тянущее чувство в груди понемногу начинало отпускать её, но не исчезало до конца. Липовый лес не казался страшным, а приближающая встреча с проклятием настораживала, но не более того. Ласковое солнце, пробивавшееся сквозь густую листву, пригревало, и Анна мечтала лишь о том, чтобы оказаться в прохладном светлом доме. По крайней мере, так описывал родное поместье Хавьер.

Лес кончился, а от неожиданно ярких палящих лучей солнца заслезились глаза. Медовый дурман лип остался позади, уносимый ветром, лишь тонкие нотки долетали до чуткого обоняния Анны.

Дом перед ними оказался точно таким, каким его описывал во время перелёта Хавьер. Трёхэтажный, с высоким фундаментом, он выглядел добротно, а солнечные батареи на крыше отбрасывали на увитую плющом веранду яркие блики.

Анна вдруг вспомнила, как спросила у Хавьера, почему он не сфотографировал дом, чтобы показать им. В ответ Хавьер замялся, но потом, собравшись с духом, поведал, что на всех фотографиях дом странным образом искажается. Не остаётся ни резной светлой веранды, ни облицованного вычурной лепниной фасада, ни солнечных батарей. Только выгоревшие деревянные доски и потрескавшийся камень с провалившейся крышей.

Анна повела плечами, чувствуя, как оставившее её в лесу беспокойство потянуло душу с новой силой. Потому что она увидела то, о чём говорил Хавьер.

Левое крыло дома разительно отличалось от обитаемой части здания. Стены с выщерблинами казались как будто подпаленными или испачканными в копоти. Анна с трудом представляла, какой силы должно оказаться пламя, чтобы оставить следы на прочном камне. Дерево просело и крошилось во многих местах, а заколоченные слепые окна придавали этой части дома зловещий вид.

― Неужели на снимках так выглядит весь дом? ― не удержалась от вопроса Анна, когда все трое уже подошли к высокому крыльцу с подновлёнными ступеньками и фигурными деревянными перилами.

― Да, ― ответил Хавьер. Взявшись за ручку дверного молотка, сделанного в форме головы ворона, Хавьер постучал три раза. Молоток некстати напомнил Анне маску чумного доктора, отравившего эти стены. ― Пожалуйста, проходите. ― Он распахнул перед Дрелихами дверь. ― Добро пожаловать в Липовую рощу!

Дом изнутри показался Анне ещё больше, чем снаружи, когда она переступила порог. Высокие потолки, светлые стены, обилие дерева вокруг ― всё говорило о достатке и хорошем вкусе владельцев.

По просторному прохладному холлу разносился пряный аромат специй, смешивающийся с терпким запахом корицы и нотками миндаля. Как только за приехавшими захлопнулась дверь, грохот посуды на кухне стих. Послышались торопливые шаги, сопровождающиеся постукиванием по паркету маленьких каблуков, и в холл выбежала низкорослая пышнотелая женщина лет тридцати пяти-сорока с чёрными курчавыми волосами и яркими глазами. Это, несомненно, была сестра Хавьера ― Лючия Корлеоне, в девичестве Гарсия.

― Наконец-то ты вернулся, hermano¹! ― по-русски с акцентом воскликнула Лючия, на мгновение прижимая Хавьера к себе, а затем так же быстро отстраняясь и обращая взгляд чёрных, как у её брата, глаз на Анну и Альфреда. ― Я с ума сходила от беспокойства! Сеньор Дрелих, как же я рада, что вы и ваша супруга согласились приехать и помочь нам! ― Она всплеснула руками, в которых держала только что снятые рукавицы-прихватки.

― Добрый вечер, сеньора Корлеоне, ― Альфред вежливо поприветствовал эмоциональную сестру хозяина поместья. ― Теперь мы здесь и, я уверен, сумеем помочь вам в вашей беде.

― Santa María², не иначе, Господь прислал вас нам! ― Прозрачные слёзы наполнили глаза Лючии. ― Впрочем, что это я всё болтаю да болтаю! Вы наверняка устали с дороги. Пойдёмте наверх, я покажу вам вашу спальню. ― И она, плавно покачивая бёдрами, зашагала вверх по лестнице.