Если о нас узнают - Кейл Дитрих

хочу забрать их, вместо того чтобы просто прийти и постучаться в дверь. Мне показалось, что мой внезапный визит будет слишком нечестным, учитывая, что я попросил несколько дней свободного пространства. Я все рассчитал, поэтому не мог задерживаться слишком долго, потому что нам обоим нужно было подготовиться к этому. Теперь я не могу перестать думать о том, что мне пришлось проделать всю эту работу лишь для того, чтобы пообщаться с Рубеном, моим лучшим другом, в течение пяти секунд. Было немного неловко, но в основном он выглядел как обычно, не давил на меня или что-то в этом роде.

– Не я, – отвечает Джон, с треском провалив свою попытку сымитировать британский акцент.

– Неужели? – удивляется Энджел. – Я думал, ты из тех, кто говорит: «Хочешь чаю, детка?»

Не могу пересилить себя и присоединиться к разговору. То есть обычно я не кричу громче всех (эту роль берет на себя Энджел), но сейчас отвечаю лишь тогда, когда меня попросят.

– Думаю, я могу попробовать, – говорит Рубен, прежде чем прочистить горло. – Юная леди, не хотели бы вы выпить чашечку чая?[14]

Честно говоря, акцент у него идеальный. Невероятные данные. Конечно же у него есть музыкальные способности, доведенные до совершенства. Я стараюсь не смотреть на парня. Он выглядит так, будто уже оправился от того, что произошло прошлой ночью, и нет никаких внешних признаков, говорящих об обратном. Прямо сейчас Рубен улыбается и смотрит в камеру.

Может быть, он уже полностью оправился. Может быть, я делаю из мухи слона. Это так на меня похоже. Случился мой первый поцелуй с мужчиной, а для него – нет. Возможно, для Рубена это действительно незначимое событие. Может быть, обида, которую я беспрестанно прокручивал в мыслях, существовала лишь в моей голове. Я слишком много думаю.

– В общем, понятно, что это Рубен, – говорит Энджел. – Зак, а ты не хочешь попробовать?

– Нет.

– Справедливо. – Энджел снова изучает сообщения на экране. – О, вот это классный вопрос: как вы относитесь к списку самых сексуальных мужчин?

Текст выделен жирным шрифтом, и это означает, что помощник Chorus пометил его как вопрос, на который нам нужно ответить. Не уверен, что в ином случае Энджел стал бы его читать. Я бы очень хотел, чтобы этот чертов список горел адским пламенем. Он привел фанатов в бешенство, фандомы ругаются между собой, именно этого Chorus и добивался.

– Сексуальность субъективна, – говорит Джон. – Красота в глазах смотрящего.

– И это говорит тот, кто попал в список, – отвечает Энджел. – Все было подстроено! Подстава налицо. Любой честный список поместил бы меня на вершину, потому что я идеален, вы согласны с этим, парни? Да ладно тебе, Джон, ты же тоже считаешь меня сексуальным.

– Ох, естественно, – говорит Рубен. – Серьезно, зачем вообще включать других людей в этот список? Оставили бы прежнее название, поместили бы твою фотографию на всю страницу, и дело с концом.

– Именно. Хотя нет, вас троих я бы тоже туда добавил. Ты тоже секси, Рубен. В каком-то смысле слова.

Я почесываю руку и ерзаю на сиденье.

– А ты что думаешь о списке, Зак? – спрашивает Энджел.

– Ох, да. Думаю, все было подстроено.

– Погоди-ка! – восклицает Энджел, явно наслаждаясь собой. – Ты хочешь сказать, что не считаешь Рубена и Джона сексуальнее, чем мы? Мне казалось, мы только что выяснили, что Рубен привлекателен!

– Возможно, мне так не кажется, но ладно.

Брови Энджела взмывают вверх.

Так-так. Ладно, ясное дело, что я задел за живое. В любом случае давайте перейдем к следующему вопросу.

Рубен смотрит на меня так, как будто не узнает вовсе. Но на нас направлены камеры, идет прямой эфир.

Поэтому я отворачиваюсь.

Глава 7

Рубен

Когда ваши мечты сбываются, на мгновение вы замечаете проблеск настоящей жизни. Когда этот едва уловимый миг заканчивается, вы падаете обратно в суровую реальность, и высота так велика, что вам остается лишь лежать, израненному и истерзанному. До того момента, пока вы не смиритесь с мыслью, что такое счастье просто не предназначено для вас.

Никогда не предназначалось.

Я понятия не имею, как приспособиться к этому новому миру. Еще на прошлой неделе Зак был моим лучшим другом. Тем человеком, с которым я смеялся, закрыв глаза. Тем, к кому меня тянуло всякий раз, куда бы мы ни пошли. Тем, кто всегда искал меня, чтобы узнать, как я себя чувствую, когда я был в смятении.

В новой реальности Зак даже не смотрит на меня. Он отдаляется от меня настолько далеко, насколько это возможно, совершенно не замечая, что я погибаю с каждой секундой.

Мне кажется, что я застыл на месте. Душа кричит, чтобы я оставил Зака в покое, позволил ему осмыслить и пережить произошедшее, прежде чем мы нанесем друг другу непоправимый ущерб. Но одновременно мне хочется умолять Зака заметить меня, обсудить все, позволить ему увидеть, как сильно на меня влияет случившееся. Я не могу выполнить оба своих желания сразу, и кажется, если я сделаю неверный выбор, то потеряю его навсегда.

Неконтролируемая волна страха, скрутившаяся узлом в желудке, предупреждает, что, возможно, я уже потерял его.

Сейчас мы едем по темным улицам Мадрида, возвращаясь с концерта, и направляемся попробовать настоящие тапас[15]. Этого не было в расписании, но Полин вместе с испанскими охранниками убедили Эрин, что это не рискованный и очень нужный обходной маневр. Мы в Испании, здесь появились на свет мои родители. Я должен быть в восторге от того, что нахожусь здесь, в окружении культуры, которая стала важной частью моего воспитания, и стою на той же земле, по которой когда-то ходили мои предки. Вместо этого я едва ли замечаю достопримечательности и звуки, и всему виной полные страха суетливые мысли и ноющая боль в груди.

Я упускаю возможность насладиться страной, с которой связан кровными узами, и вряд ли смогу себе это простить.

Зак сидит на два ряда впереди и болтает с Энджелом, как будто это самое привычное занятие во всем мире. Будто он делает так все время. Будто он и вовсе не сидел со мной на заднем ряду на протяжении всех наших поездок, начиная с зарождения Saturday и заканчивая той ночью в Париже.

Сидящий рядом Джон не пытается завести разговор. Наверное, мое лицо настолько мрачное, что это его отпугивает. Но я ценю то, что он сел рядом. Уверен, он подозревает, что что-то произошло, но не пытается давить. Парень просто составляет мне компанию.

Автобус останавливается, и Эрин выпускает нас на улицу. Я очень удивлен, насколько здесь прохладно в марте. Когда еще живая бабуля рассказывала мне истории о своей жизни в Испании, я всегда представлял жару, влажность, тяжелое покрывало тепла. Совсем не четыре градуса, шерстяное пальто и ботинки. Но вот