Зимняя гонка Фрэнки Машины - Дон Уинслоу

Оно разлетается вдребезги.

Джои моргает.

Фрэнки в машине нет.

Но тут на шоссе выезжает «мустанг», за рулем которого сидит Фрэнки.

Только этого не хватало, думает Джои.

Нелегко будет объяснить Питу, зачем он разнес «хаммер» Младшего и как позволил украсть свой автомобиль.

И еще дал сбежать Фрэнки Машине.

20

Дураки, думает Фрэнк.

Такие нынче бойцы.

Мышь Старший прав. Он босс дерьма, если эти шуты – лучшие в его команде. В прежние времена были Бап, Джимми Форлиано, Крис Панно, Майк Риццо, ну и, что уж там, я.

А теперь Рокко и Джои.

Фрэнк мог бы застрелить их около машины, это было бы нетрудно, но зачем? Будь он помоложе, наверняка застрелил бы, потому что кровь играла и оружие не давало покоя, но теперь – чем меньше убийств, тем лучше.

Кроме того, Фрэнку не хотелось увеличивать список вендетт.

Очевидно, есть одна, думает Фрэнк, о которой мне неизвестно.

Значит, Джон Хини? Фрэнк думает о нем по дороге к дому девушки с дельфином, где остался автомобиль. Чем я досадил Джону?

21

Джон Хини выходит покурить на задний двор «Гепарда», где стоит дампстер.

Ночь выдалась суматошная. Вдобавок к местным привалили еще туристы из отеля «Омаха». Что ж, девочки заработают побольше денег, да и кассовый аппарат в баре звенит в двадцать раз громче пожарной сирены.

Из кармана рубашки Джон достает пачку «Мальборо», из кармана брюк – зажигалку и закуривает, привалившись к дампстеру. Неожиданно у него перехватывает дыхание, когда чья-то рука обхватывает его шею и его ноги отрываются от земли.

Всего на дюйм, но и этого достаточно. Он не может дышать, не может пошевелиться.

– Я думал, Джон, что мы друзья, – слышит он голос Фрэнка Макьяно.

Фрэнки Машина стоит в дампстере, по икры в мусоре, и левой рукой зажимает шею Джона Хини.

– О, черт!

– Мышь Младший сдал тебя, – говорит Фрэнк. – В чем дело, Джон? Я поставил тебе протухшего тунца или что-то еще?

– О, черт, – повторяет Джон.

– Тебе придется ответить.

Задняя дверь клуба открывается, и из нее вырывается наружу луч желтого света. Джон чувствует, как его втаскивают в дампстер, словно рыбу в лодку, после чего он лежит на мусоре, а Фрэнк тяжело давит на него своим телом.

Дуло пистолета приставлено к левому виску Джона.

– Давай, кричи громче, – шепчет Фрэнк.

Джон качает головой.

– Мудрое решение, – говорит Фрэнк. – Теперь прими второе мудрое решение и скажи, кто послал тебя к Мышу Младшему?

– Никто, – шепчет в ответ Джон.

– Ну, Джон, ты же средненький повар и ночной администратор в крошечном притоне, – говорит Фрэнк. – У тебя не тот уровень, чтобы заказывать убийство. Еще одна ложь – и, клянусь, я пристукну тебя и оставлю тут, в мусоре, где тебе самое место.

– Фрэнк, я не хотел, – хнычет Джон. – Они сказали, что помогут мне.

– Кто «они», Джонни? Кто приходил к тебе?

– Тедди Мильоре.

Тедди Мильоре, размышляет Фрэнк, владелец «У Каллахана» и член Группы. Плохая новость.

– Помогут в чем?

– Меня обвиняют.

– Обвиняют?

– По делу о коррупции. Я носил деньги копу. А он, оказывается, участвовал в операции «Подсадная грудка».

Джон на одном дыхании выпаливает остальное. На него наезжали с обеих сторон. Федералы предлагали деньги, а ребята из мафии угрожали убить, чтобы не болтал.

– Меня совсем затрахали.

И Тедди Мильоре вроде бы придумал выход: если Джон сходит к Мышу Младшему и провернет некое дело, то его отпускают на все четыре стороны. Мафия его не трогает, обвинение с него снимается, во всяком случае он получает прощение.

– И ты поверил этому вранью? – спрашивает Фрэнк, понимая, насколько бессмыслен его вопрос. Человек, загнанный в угол, верит всему, что дает ему хотя бы луч надежды.

Он взводит курок и чувствует, как Джон весь напрягается под ним.

– Не надо, Фрэнк, пожалуйста, – говорит Джон. – Прости меня.

Фрэнк убирает руку, и тело Джона сотрясают рыдания.

– Я ухожу, Джон, – шепчет Фрэнк. – Ты побудешь здесь пять минут, а потом убирайся. Если тебе хоть немного стыдно за то, что ты сделал, то выжди час, прежде чем звонить Тедди. Если нет, что ж, ничего не поделаешь.

Фрэнк вылезает из дампстера и отряхивается. Хорошо бы оказаться в таком месте, где можно принять душ и сменить одежду, однако пока не до этого.

Он идет к машине и открывает багажник.

22

Фрэнк паркуется по другую сторону от «У Каллахана» и ждет, когда клуб закроется.

В два часа ночи на улице холодно.

Наконец золотая молодежь покидает злачное местечко, и через несколько минут вышибала собирается запереть дверь.

И тут появляется Фрэнк.

Вышибала поднимает руку, чтобы ударить его.

Фрэнк нагибается, вытаскивает бейсбольную биту и шарахает не хуже Тони Гвинна[11] по колену вышибалы. Раздается треск, вышибала валится на пол, привлекая внимание задержавшихся в баре посетителей.

Один из парней бежит к Фрэнку.

Фрэнк тупым концом биты бьет его в солнечное сплетение, после чего другим концом вламывает ему под подбородок. Делает шаг назад, чтобы позволить ему рухнуть на пол. В этот момент он краем глаза видит, как еще один парень лезет под пиджак, и быстрым взмахом биты разносит ему вдребезги запястье.

Бармен с дубинкой в два прыжка оказывается рядом с Фрэнком и замахивается, чтобы стукнуть его по затылку, однако Фрэнк успевает повернуться и подставить биту, потом перехватывает руку нападающего и ломает ему битой нос, из которого фонтаном брызжет кровь. Но это еще не все. Фрэнк переносит тяжесть с правой ноги на левую, разворачивается и наносит удар бармену под ребра.

Три парня на полу.

У Тедди Мильоре ноги словно приросли к полу.

Потом он срывается с места и бежит прочь.

Фрэнк бросает биту. Она попадает Тедди под коленки, и он падает. Прежде чем Тедди успевает подняться, Фрэнк ставит ему на поясницу правую ногу, хватает его за воротник и бьет лицом о дорогую плитку, пока она не окрашивается кровью.

– Что, – кричит Фрэнк, – я сделал тебе? Ну же? Что я сделал тебе?

Фрэнк наклоняется, поддевает ладонью подбородок Тедди и поднимает его голову, тогда как другой рукой давит ему на затылок. Он может сломать ему позвоночник, или задушить его, или сделать то и другое вместе.

– Ничего, – хрипит Тедди. – Мне приказали.

– Приказали? – переспрашивает Фрэнк.

Фрэнк слышит полицейские сирены. Наверное, кто-то обратил внимание на вышибалу, скорчившегося на тротуаре, и вызвал копов. Фрэнк сильнее давит на шею Тедди.

– Винс, – говорит Тедди.

– Зачем? Зачем Винсу понадобилось убивать меня?

– Не знаю, – стонет Тедди. – Клянусь, Фрэнки, я не знаю. Он сказал, чтобы я доставил тебя к нему.

Доставил меня, мысленно повторяет Фрэнк. Как пиццу. Тедди врет. Ему известно, почему Винс вздумал меня убить, или он просто хочет все свалить на мертвеца.

– Полиция! Выходите и держите руки на виду!

Фрэнк отпускает Тедди, перешагивает через него и мчится к задней двери. На ходу он слышит из автоответчика голос Джона:

– Тедди! Это я, Джон…

Фрэнк выбегает в переулок и, не останавливаясь, мчится прочь.

Тедди Мильоре сидит на полу в своем офисе и трет шею. Потом смотрит на полицейских в форме и говорит:

– Могли бы и побыстрее… платим-то мы немало…

Полицейские даже не делают вид, будто сочувствуют ему. Тем более что и денег они больше не берут. Надо быть совсем дураком, чтобы теперь, когда все опять закрутилось, брать деньги у Тедди Мильоре.

Операция «Подсадная грудка».

– Знаете, кто это был? – спрашивает один из полицейских.

– Хотите написать заявление? – спрашивает другой.

– Убирайтесь к черту, – отвечает Тедди.

Он собирается сделать «заявление», но только не этим кретинам. Полицейские уходят, и он берется за телефон.

Фрэнк из переулка выбегает на улицу.

Вот и приехали, говорит он себе. Это не Лос-Анджелес использовал Винса, чтобы убить тебя, это Винс использовал Лос-Анджелес, во всяком случае Мыша Младшего, чтобы тебя убить.

Но зачем?

Фрэнк как будто ни разу не перешел дорогу Винсу Вене или Тедди Мильоре. Ему вспоминается лишь то, как он работал на них.

23

Лето 1968 года.

В то лето Фрэнк вернулся из Вьетнама.

Собственно, размышляет Фрэнк, глядя, как дождь бьется в окно его тайной квартиры, собственно, для властей я убил больше людей, чем для мафии.

Власти наградили меня медалью и почетным увольнением со службы.

Фрэнк убил много вьетнамцев. Такая у него была работа – он был снайпером, и чертовски хорошим снайпером. Иногда ему становилось муторно из-за этого, но он никогда не чувствовал себя виноватым. Вьетнамцы были солдатами, и он был солдатом, шла война, а во время войны солдаты убивают солдат.

Его не купить на «Апокалипсис». Он не стрелял в женщин и детей, не жег деревни и даже не встречался с теми, кто это делал.