Притон невинностей (Сборник) - Михаил Серегин

– Зачем? – спросил Михаил. – Чтобы по тыкве настучали?

– Приходи, – надавил Арам, – не настучат. Что, уже и по городу ходить нельзя?! – вскричал он, поблескивая выпученными белками глаз. – У меня там будет дело, может, и тебе что-то обломится.

Михаил хотел сказать, что уже обломилось, и неслабо, но промолчал и занялся бутербродом с колбасой.

Оля не выносила переключения внимания с себя, драгоценной, на кого-то другого и тут же влезла с рассказом «об интересном».

– Мне сегодня брат рассказывал, он у меня в ментовке работает. Вы слышите, мальчики? – Она дернула Михаила и, перетянувшись через стол, постучала и Араму по плечу. – Ну так вот. Знаете клуб «Троянский конь»? Наш самый главный «Приют невинностей» в городе? Там сегодня директора убили и из сейфа деньги взяли. Десять тысяч баксов.

– Завалили на фиг, – констатировала Света, похрустывая огурчиком.

– Навели, точно вам говорю, свои и навели, а иначе как же? – Оля торопилась высказать не только новость, но и свое мнение, чтобы подольше быть в центре внимания.

– Это точно, – рассеянно подтвердил Арам, запуская руку Свете под юбку.

Света, делая вид, что ничего не замечает по причине увлекательности разговора, вытаращив глаза, громко переспросила:

– Прямо убили?! Кошмар какой!

– Самое главное, как все это произошло, – продолжила Оля интересную историю. – Через окно залезли в кабинет с заднего двора…

Михаил, уже порядком опьяневший – испытания прошедшего дня весьма располагали к этому, – честно старался сосредоточиться на подробностях разговора, но единственное, что он смог уловить, было название «Троянский конь».

– Где же я слышал про это заведение? – спросил он сам себя.

– Ты что-то сказал? – Оля несколько раз поцеловала его в щеку и начала целовать в губы. От нее так сильно пахло шпротным паштетом, который Михаил еще не ел, что он не выдержал и отстранился.

– Подожди, – сказал он и, чтобы девчонка не обиделась, взял из своей пачки «Петра», выложенной на стол, последнюю сигарету и прикурил ее.

Он уже вспомнил. Вспомнил, что девушка, с которой он сидел в комнате на диване в той квартире, где живет Надя, говорила ему, что они все работают в клубе «Троянский конь». И, кстати, с этой дурой Надькой у него завтра свидание.

Надя присела за крайний столик слева в большом зале, тут же официантка принесла ей кофе и салат. Все это, как говорилось при устройстве на работу, «за счет» заведения. Однако при расчетах Николай всегда учитывает и эту мелочь, объясняя требованиями руководства. А без кофе нельзя – неприлично, могут подумать, что девушка кого-то ждет, а нужно создавать впечатление, будто она скучает.

Надя повозила ложечкой в чашке и сделала осторожный глоток. В позапрошлый раз, в самый ответственный момент съема, когда решаются вопросы времени и денег, Машка-зараза принесла по заказу клиента для Нади кофе с насыпанной в него солью вместо сахара, а потом стояла у бара и откровенно таращилась, высматривая, что же будет.

Завидует, швабра, тому, что ее на такую работу не возьмут никогда, и она это прекрасно понимает. Хотя у нее вроде и фигурка ничего, и попка достаточно симпатичная, вот только какая-то вся квадратная и плоская, а все ляжки изъедены целлюлитом, словно ее бешеный ишак пожевал. В приличном обществе с такими ляжками и не разденешься.

Вот Машке и остается только злобствовать и злословить.

Убогая, что с нее возьмешь.

Надя попробовала кофе, он оказался нормальным.

Сзади подошла и, отодвинув стул, присела рядом Маринка – бывшая одноклассница.

– Переживаешь, Надь? – спросила она. – Наплюй, нашла от чего расстраиваться. Он уже и думать забыл о том, что накричал на тебя.

Марина погладила Надю по руке.

– Обидно, знаешь. – Надя отпила еще кофе и полезла за сигаретой.

– Возьми мои. – Марина протянула ей открытую пачку «Ротманс».

– Блин, вот это роскошь, – восхитилась Надя, вытаскивая из пачки длинную сигарету. – Сама, что ли, разорилась или кто подарил?

– Подарят они, дождешься, – проворчала Марина.

Начатую пачку «Ротманс» вчера нашел у себя дома Резник и отдал ей, потому что никак не мог вспомнить, откуда она у него взялась.

Девушки прикурили, и Марина, решив, что она улучила момент, подходящий для утоления собственного любопытства, спросила:

– Это клиент тебя так изукрасил или тот хмырь на улице?

Надя махнула рукой:

– На улице маньяк этот чертов. Из психдома сбежал, козел, наверное.

Она замолчала, не желая развивать тему. Наде вспомнился сразу убитый клиент Сережа, и настроение испортилось хуже прежнего.

– Ну-у, ты какая-то скучная, – разочарованно протянула Марина. – Я-то думала, что ты сейчас успокоишься и начнешь про своего Михаила разводить, а ты еще больше скуксилась.

– А что про него разводить? – Надя вдруг поняла, что очень хочет поговорить именно про Михаила. То, что расстались они плохо, откровенно пугало ее. Она уже несколько раз обругала себя за то, что не могла остаться с Михаилом и пошла все-таки на эту поганую работу. Боялась ее потерять. Теперь же, после наезда Резника, получается, что у нее может не оказаться ни Михаила, ни работы.

Дура Надька? Да без сомнения!

Ну, а разве можно было иначе поступить?

Наплевать на работу и лишиться ее, а если бы с Михаилом ничего не получилось?

Надя затянулась сигаретой, пытаясь привести мысли в порядок.

– Молчишь, – со вздохом констатировала Марина, – а я, глядя на тебя, думала, что ты влюбилась, а вот теперь сомневаюсь в этом. Просто романчик, да?

– Не знаю. – Надя пожала плечами и высказала то, что давно уже обдумывала: – Он мне очень нравится, Марина, правда-правда, и я боюсь его потерять. И не знаю, как его удержать. Я ничего не знаю. – Надя разволновалась так, что у нее задрожали руки. – Мне кажется, что у нас все должно быть красиво и здорово, и я боюсь всего. Боюсь, что сделаю что-то не так, или он узнает о моей работе или как-то догадается о ней. Фотографии-то на стене он видел. Я всего боюсь и не знаю, что мне делать, Марин.

Марина, прищурившись, посмотрела на подругу и подумала, что Надька, конечно же, дура дурой, но ей крупно повезло. Она действительно влюбилась. Марине уже давно казалось, что сама она на такие сильные чувства не поднимется. Особенно после того, как за минувший год всеми своими пестиками и тычинками отработала полный набор отношений между полами.

Профессия делает циничной, а цинизм иссушает душу.

Марина почувствовала себя очень старой рядом со своей одноклассницей, словно их разделяет десяток лет или даже больше.

Опустив глаза, она помотрела на свои руки, на желтенькое колечко на безымянном пальце – сама себе подарила год назад – и вздохнула.

– Ты не переживай так за меня, – Надя шутя толкнула ее в плечо, – может быть, я и нафантазировала себе чего, но ты знаешь… вот пока ты не подошла, я даже не знаю, как сказать, ну короче, у меня было такое ощущение, что я вижу Мишу перед собой, и даже уже начала разговаривать с ним. Смешно, да? Это глюки.

– Нет, – Марина посмотрела на Надю и снова вздохнула, – это не смешно, Надька, это и есть любовь, наверно. Счастливая ты.

– Ты думаешь? – переспросила Надя, хотя только что подумала о том же. – А я сомневаюсь немного.

– Брось ты. – Марина оглянулась и поймала взгляд Маши-официантки. Маша ей кивнула, Марина подняла руку и показала два пальца.

Маша покачала головой, но пошла в кухню.

– Мы сейчас выпьем чуть-чуть за твое счастье, чтобы оно не кончалось подольше, – сказала Марина.

Подошла Маша с подносом, на котором стояли две рюмки с разлитым коньяком.

– Не рано начали, девки? – спросила она, ставя рюмки перед Надей и Мариной. – Еще не вечер!

– Марина говорит, что пора, – улыбнулась Надя.

– В самый раз, – подтвердила Марина.

Михаил с Ольгой устроились прямо на полу комнаты. Обеденный стол был придвинут впритык к окну. Михаил кинул на пол какие-то газеты и сверху ровненько расстелил покрывало, сдернутое со стола, перевернув его наизнанку – так оно казалось чище.

Арам, как хозяин квартиры, ушел со Светой в соседнюю комнату, где стояла единственная кровать, и уже через минуту сквозь неплотно прикрытую дверь послышалась целая звуковая композиция. В общем ритме слились звуки скрипа пружин кровати, хлюпанья, причмокивания и постанывания.

Оля, как только они остались вдвоем, мгновенно поскучнев на физиономию, обняла Михаила сзади за плечи и пьяно забормотала обычную бабью чушь.

Михаил, не слушая ее, неровными движениями снял брюки, рубашку и из кармана рубашки достал упаковку дорогих резинок.

– Эта маленькая хреновинка защитит вас обоих, – произнес он, оглядываясь на Олю, – рекламу по ящику смотришь? То-то и оно-то.

Весело взвизгнув, Оля отцепилась от Михаила и стала раздеваться, роняя свою одежду тут же под ноги.