Любовь и ярость - Патриция Хаган

Девушка растерялась, не зная, что и подумать Конечно, все это было не совсем порядочно, но все-таки лучше, чем то, чем занимается Мариса. Что же ей делать?! Неужели она даст маленькому Шарлю умереть?! Будь все проклято, это её долг - заботиться о малыше! И, к тому же, Дани больше не нужны деньги, так что страшного?! А у Шарля появится, наконец, тот единственный шанс, о котором она столько молилась. И с этой минутой она уже не могла больше думать ни о чем другом: у Шарля будет шанс выздороветь!

Она скорчилась на стуле и плотно зажмурилась. Унесясь мыслями в прошлое, Бриана отчаянно пыталась вспомнить лицо матери. Как ей хотелось бы она была сейчас рядом, как ей был нужен её совет! Может быть, есть какой-то другой выход?! Как ужасно, что жизнь Шарля зависит от того, возьмет ли она на душу этот грех!

Да, решено. Шарль получит свой шанс.

Бриана вознесла молчаливую молитву и подняла не Гевина затуманенный слезами взор, - Я согласна.

В глазах её мучителя сверкнул алчный огонек, - Я знал, что смогу убедить тебя. Ты, конечно, всегда была упрямой, но дурой тебя не назовешь.

- Одну минуту, - остановила его Бриана и он удивился, заметив, как мрачная усмешка исказила её прелестное лицо, - я соглашусь, но с одним условием - ты оставишь меня в покое. И с этой минуты забудешь и думать о том, чтобы затащить меня в постель. Это будет частью нашего соглашения. Я хочу, чтобы ты с самого начала понял это. И ты должен дать мне слово чести, - добавила она с некоторым сомнением в голосе, потому, что очень сомневалась, что это понятие применимо к такому человеку, как Гевин.

- О, ну конечно, - беспечно отозвался он, - не волнуйся об этом, кругом полным-полно других женщин. Или ты думаешь, я собираюсь все ночи напролет лежать без сна и грезить о тебе?!

Он поднялся, - А теперь мне пора домой, ещё нужно где-то достать деньги, чтобы на это время обеспечить хороший уход за твоим братом. Да и нам с тобой на дорогу и на первое время понадобится какая-то сумма. Как только все устроится, мы немедленно отправимся в Штаты. А тебе лучше всего немедленно начать укладываться. Думаю, платья Дани должны быть тебе как раз впору.

Он направился к выходу, но у самых дверей замешкался, - Только смотри, никому ни слова! Ты должна хранить нашу договоренность в абсолютной тайне.

Бриана охотно кивнула. Ей, не меньше, чем Гевину, не хотелось бы, чтобы кто-то догадался об их замысле. - Ну, конечно, даю слово.

Окрыленный надеждой, Гевин почти бегом помчался в замок. Правда, его немного охладила мысль о том, что впереди его ждало нечто весьма неприятное.

Гевин вошел в замок и прямиком направился в комнату Элейн и нашел её в самом подавленном настроении. Сидя за массивным письменным столом из красного дерева, она изучала семейные документы.

Бесшумно подкравшись к ней сзади, он осторожно скользнул за низкий вырез домашнего платья и ласково сжал в ладонях упругие груди.

Дрожь наслаждения теплой волной накрыла Элейн, но она попыталась сопротивляться. - Не сейчас, Гевин, прошу тебя. Мне ещё нужно закончить с делами. И вообще, я сейчас не в настроении.

Он ласково сжал губами её ушко. - Твое настроение наверняка изменится, когда ты узнаешь, что очень скоро все наши заботы останутся в прошлом.

Она изумленно посмотрела на него. - О чем ты, Гевин?! Мы же разорены!

Задумчиво проведя пальцем по прекрасному ожерелью из крупных изумрудов и бриллиантов, он как бы невзначай взвесил его на ладони. Это была одна из последних семейных драгоценностей семьи де Бонне, которую ещё не успели продать, и Элейн обожала его. Граф подарил ей ожерелье вскоре после свадьбы, а до неё фамильная драгоценность украшала шейки представительниц шести поколений семьи и стоила целое состояние.

Тихонько притянув к себе удивленную Элейн, Гевин увлек её на постель и крепко прижал к себе. Он объяснил ей весь план до мельчайших деталей. И по мере того, как он рассказывал напряженное выражение постепенно покидало её лицо и видя это, Гевин преисполнился надеждой.

Наконец, все было сказано, и, закинув руки ему на плечи, Элейн не смогла сдержать восхищения гениальной простотой его выдумки, - Ах, Гевин, дорогой! Ты просто чудо! И ведь никто никогда не догадается! Сын Тревиса в жизни бы не узнал Дани, тем более, через четырнадцать-то лет. А самого Тревиса нет сейчас в Штатах. Я надеюсь, все удастся провернуть достаточно быстро. А когда вы вернетесь с деньгами, мы заживем по-королевски! Надо будет только отправить куда-нибудь подальше Бриану, чтобы не проговорилась.

Осторожно снимая с плеч её руки, Гевин ласково предупредил, - Это займет какое-то время, Элейн. Не забывай, Бриана не знает всего. Впрочем, зачем ей знать, что я надеюсь вернуться из Невады не только с теми деньгами, что по закону принадлежат Дани. Нет, я рассчитываю добраться до всего состояния Колтрейнов. Но нельзя же заранее все предусмотреть. Будет лучше, если я вначале осмотрюсь, а потом постараюсь кое-что придумать уже на месте.

Элейн не стала спорить. - И ещё кое-что, - добавил он, нежно перебирая бесценные самоцветы, украшавшие шею Элейн. - мне понадобятся деньги и очень скоро. Надо купить билеты. И ещё заплатить за клинику для Шарля. Да, дурочкой Бриану не назовешь. Пока она не будет уверена, что я выполнил свою часть сделки, можно на неё не рассчитывать.

У Элейн растерянно вытянулось лицо. - Но ведь у нас нет ни гроша, Гевин, - жалобно пролепетала она, - Ты же сам знаешь.

- А это? - он потянул за ожерелье.

Яростно замотав головой, Элейн инстинктивно отбросила его руку и крепко прижала безделушку к себе. - Только не это!. Ты же знаешь, Гевин, это все, что у меня осталось. И потом, у меня с этим ожерельем связано столько воспоминаний!

- Я куплю тебе дюжину таких, как только вернусь из Штатов с деньгами Колтрейна, - пообещал он. - А сейчас сними его.

Он заметил, как её глаза моментально наполнились слезами, но даже не шелохнулся. Слезы никогда не трогали Гевина. Дрожащими непослушными пальцами Элейн с трудом расстегнула ожерелье и оно сверкающим ручейком скользнуло в протянутую жадную ладонь.

Отвесив плачущей Элейн шутливый поклон, Гевин небрежно бросил драгоценность на изящный столик возле постели.

- А теперь, - страстно прошептал он, опрокидывая её на подушки, - я горю желанием добраться до других драгоценностей, моя прекрасная распутница, драгоценностей, которые принадлежат только мне!

Глава 7

Бесконечные долины с раскиданным тут и там одинокими холмами и плоскими, как крышка стола, вершинами гор - вот так выглядела страна, в самое сердце которой в погоне за бандитами углубился Колт, сопровождаемый отрядом людей шерифа. Они гнались за шайкой головорезов, ограбивших банк и хладнокровно убивших несчастную Шарлин.

Неистовая, изматывающая погоня продолжалась уже пятый день, чувства людей были обострены до предела, все были начеку. Индеец-следопыт сдался уже на второй день погони и во главе отряда встал Колт, с детства прекрасно умевший идти по следу. Подобно отцу, он не старался двигаться вперед исключительно по отпечаткам подков или следам от костра. Нет, чаще Колта выручал какой-то природный инстинкт. Он просто старался вообразить, как поступил бы беглец на его месте и это почти всегда срабатывало. И теперь это чувство безошибочно подсказывало Колту, что бандиты недалеко.

Но двигаться вперед с такой же скоростью, что и раньше, было уже опасно, ведь они находились в таких местах, где могла легко спрятаться целая армия, не говоря уж о небольшой группе вооруженных до зубов людей. Отряд поехал шагом. Боясь стать легкой добычей бандитов люди постоянно были настороже.

Все кроме Колта, который, несмотря на все предостережения Бута поостеречься только нетерпеливо отмахивался. Люди шерифа были полны решимости во что бы то ни стало догнать банду, ограбившую банк и забравшую все с таким трудом заработанные деньги. Да, конечно, решимости у них хватало. Но ни один из них не подумал бы ради этой цели подвергать опасности собственную жизнь или жизнь товарищей.

На пятую ночь они разбили лагерь на вершине одиноко стоящего холма. Место для стоянке было выбрано удачно, вряд ли кто мог прокрасться в лагерь незамеченным. Положив себе изрядную порцию жареного кролика, шериф Бут огляделся и, заметив Колта, сидевшего в стороне под мескитовым деревом, неторопливо направился в его сторону. Он знал, что Колт в который раз отказался от еды и опять, как и каждый день с тех пор, как отряд покинул город, сидел в одиночестве, погрузившись в мрачное отчаяние. Казалось, он соорудил вокруг себя стену, через которую никто не мог проникнуть.

Буту было хорошо известно, что между Колтом и Шарлин что-то такое было, и он догадывался, что добром это не кончилось. Проклятье, старик Боуден просто кипел от ярости, когда на глазах у всего города обвинил Колта в смерти дочери, да ещё угрожал пристрелить парня!

Усевшись неподалеку от Колта, Бут пристроил тарелку на коленях и принялся за еду, но Колт, похоже, не замечал его. Он так и сидел, с мрачным видом глядя куда-то вдаль.