Пройти лабиринт - Александр Меньшов

В лице ее читалось страстное желание жить. Но помочь Михаил был не в состоянии.

— Чего вы хотите? — во весь голос заорал он куда-то в небо.

Девушка вдруг всхлипнула и затихла, уставившись на Михаила немигающим взглядом.

— Помогите! — тихо выдали ее губы.

В голове что-то лопнуло, и обжигающая боль стала рваться прямо в мозг.

Комок подступил к горлу и из глаз брызнули слезы.

Михаил погладил девушку по голове, чувствуя, как к нему подступает темнота.

— Что вы хотите? — тихо прошептал он.

В памяти снова всплыл образ Майи всё с теми же вопросами: «Кто ты? Куда идешь?»

Глаза закрылись сами собой, и Михаил провалился в воронку.

И уже падая, он услышал знакомый голос: «И дан ему ключ от бездны…»

Перед внутренним взором пронеслись миллионы линий, уходящих в бесконечность. И последнее, что Михаил запомнил, так это то, как некая сила унесла его прочь сквозь эти линии, превратившимися в образы каких-то миров. И «летел» по какой-то спирали громадной Паутины, вырывая и засасывая за собой «детали» этих миров в темную воронку своей сущности…

30.

Наступило утро. В дальней комнате зазвонил будильник. Андрей чисто автоматически посмотрел на часы: семь-ноль-ноль.

За всю ночь он ни разу не сомкнул глаз.

Именно сейчас подумалось, что большая часть жизни проходит в каком-то ожидании. Наиболее запоминающиеся её моменты выглядят на общем фоне яркой вспышкой, словно зажженная спичка во тьме.

Их, наверное, можно было бы пересчитать по пальцам.

Андрей прошел на кухню и поставил на плиту чайник.

«Хотя, — снова подумалось ему, — если бы вся жизнь была бы, как эти спички — то и они бы стали той тьмой, которой мы все окружены».

А вообще-то ему подумалось, что жизнь дана, чтобы получить какие-то знания и навыки, от которых в дальнейшем будет зависеть… Что именно — он не знал.

«Мы словно пешки: идем от клетки к клетке. Сражаемся за туманные идеалы: потому что, якобы, наш враг иного цвета. Смешно, ей-богу!»

— Кто сказал, что все темные силы — это хаос? — Михаил уже хорошо подвыпил.

Андрей хоть и держал себя в руках, но чувствовал, что скоро и он дойдет до «нужной кондиции».

— И что ж такое темные силы? — спросил он.

— Это обыденность. Упорядоченная обыденность. Она создана «для храбрости существования». Знаешь, как «для храбрости» выпивают, так и мир вокруг нас строят таким образом, чтобы…

— Я тебя не понимаю. Изъясняйся, пожалуйста, попроще.

— Порядок — вот то зло, которое ведет нас по жизни и предписывает нам, что делать и как. Из порядка вырастает законность. Потом черед общества, морали, религии…

— А хаос?

— Хаос — это свобода… Вот ты, Андрос, живешь согласно логике вещей…

Михаил вдруг замолчал, глядя куда-то вверх…

Андрей тщательно выбрился, почистил зубы. На кухне хозяйничала Маша. Она по привычке встала вместе с мужем, чтобы приготовить ему завтрак.

И снова Ритуал. Каждый создает себе свой собственный. Каждый движется от хаоса к упорядоченному космосу.

Ел Андрей также не спеша. А куда торопиться-то?

План созрел в его голове, едва он вечером переступил порог дома. Сколько раз он пытался удержаться на выбранном им пути. Сколько раз его подталкивали в другом направлении. И, наверное, только вчера вечером он решился сделать шаг в сторону, сойти с тропы.

В голове отголоском прозвучала аксиома: «И когда странник пускается в путь в каком-либо направлении, он убеждается, что те же события повторяются в том же беспорядке, которые, будучи повторенными, становятся порядком».

Запах кофе приятно бодрил. Андрей сделал первый глоток, смакуя неповторимую горчинку напитка.

«Когда я отступил, я стал проторивать свою дорогу, — как-то даже злобно подумалось ему. — Я построил эту жизнь. Я создал свой порядок, свой уклад».

— Время! — он сделал еще один глоток и решительно встал.

— Так рано? — Маша замотала головой, разгоняя сон. — Еще Паша не приехал.

— Он не приедет, — ответил Андрей, направляясь в коридор одеваться.

— Ты пешком сегодня? — Маша даже удивилась.

«Н-да. Зажрался я что-то», — усмехнулся про себя Андрей.

На улице стоял добрый мороз. Андрей глубоко вздохнул и, не спеша, выпустил в небо струйку пара.

«И не жалко? — спросил он сам себя. — Неужели не жалко?»

Привязанность приравнивалась к поражению. Уметь жертвовать — значит иметь неоспоримый козырь.

И снова на ум пришли слова Кастанеды: «Человек становится мужественным, когда ему нечего терять».

— Отныне я — садху!

И Андрей, не спеша, пошел по улице…

31.

Небо было украшено багровыми облаками. Утро было холодным и сырым.

Андрей достал прутик и расшевелил еле тлеющие угли потухшего костра. Слабое пламя на секунду рванулось вверх и снова запряталось среди золы.

Андрей подкинул сухой травы и дождался, когда их начал лизать затаившиеся пламя — «ручной огонь жилища». Цитата из Волошина его почему-то рассмешила.

«Наверное, потому что она напоминает о другом мире и другом времени», — заключил Андрей.

Следом за травой пошли ветки, и вскоре костер разгорелся вновь.

Андрей зачерпнул из озера воды и поставил закоптившийся чайник кипятиться.

Хотелось кофе. Как же давно он его не пил.

От некоторых «радостей жизни» отказаться было нелегко.

Лба коснулся легкий ветерок. Андрей быстро повернулся, но снова кроме легкого воздушного темного облачка, пронесшегося рядом, ничего не увидел.

Он уже с месяц, как заметил полное отсутствие людей. Была мысль, что темные призраки-тени и есть те самые люди. Просто почему-то они потеряли физическую форму.

Да и вообще весь мир переменился: город, где он странствовал, стал вдруг все чаще превращаться в какие-то удивительные ландшафты.

Вот и вчера, Андрей шел по проспекту и вместо площади вышел к озеру. А утром и сам проспект пропал.

Андрей от этой мысли поежился. Ему было не по себе.

Чайник закипел. Андрей насыпал в кружку чай и залил его кипятком.

Уже месяц ни одного человека. Пожалуй, можно решить, что сошел с ума.

Андрей вытянул из кармана куртки замусоленные распечатки, и снова в который раз попытался вникнуть в суть написанного. Понимал он с каждым разом все меньше и меньше.

«Существует множество вариантов объяснения символизма лабиринта, — читал в сотый раз Андрей. — Это достижение реализации после мучений, испытаний и проверок; инициация; проверка духа… Лабиринт охраняется или управляется находящимся в его центре Владыкой Лабиринта, Судьей Мертвых, как это имеет место в минойском лабиринте. Считается, что он символизирует мир, вселенную, целокупность, непостижимость, движение. Но зачастую в лабиринте главенствует женщина (Великая Мать), а блуждает в нем, как правило, мужчина… И Она в ужасной ипостаси ткачихи судьбы иногда изображается в виде паука. Сохраняя власть над всем миром явлений, как причина развития и смерти для всех феноменальных форм, прядет нить каждой человеческой судьбы».

Андрей осторожно взял горячую кружку и сделал слабый глоток чая.

«Интересно, — он задумчиво потер подбородок, — я вступил в этот самый лабиринт?»

И снова лба коснулось теплое дыхание ветерка: мимо проскользили мутные облака-тени. Почему-то подумалось, что он не видит их четко, потому что они находятся снаружи какого-то запотевшего «стекла». А потом вдруг подумалось, что эти темные облака — тени людей.

«В Индии, — вернулся Андрей к своим бумагам, — сеть паука, благодаря её лучеобразной структуре, является Символом космического порядка — Лабиринтом. Его первым прообразом… Паук, сидящий в своей паутине, ассоциируется с центром мира, и поэтому рассматривался, как Майя, вечный ткач паутины иллюзий, а также Творец-прядильщик нити из свой собственной субстанции… У народов на некоторых островах Океании Старый Паук тоже считается создателем Вселенной».

— Ну и груз! — Андрей сердито закинул бумаги в сумку и принялся за чай.

Ему и без того надоела его «паломничество». Знать бы только какова его цель.

— Как врач, — рассуждал он, — я должен бы жить согласно логике вещей, а не вопреки ей! Чего я хочу достичь? Ни разумного плана, ни точной цели… Куда я иду?

— Отступись от себя! — сенсей подошел очень близко.

Андрей попятился, занимая боевую стойку.

— Чего ты боишься? Свободы? — сенсей снова приблизился.