Пульхерия и Степанида. Ритуал - Ирина Владимировна Колмакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да-да-да! — затараторила девушка.
— Пойдемте к месту ритуала. Посмотрим, что там происходит.
Рыцарь шел уверенным шагом вперед, оглядываясь по сторонам, Пульхерия семенила за ним. Ее спутник выбрал путь через могилы. Старые извилистые дорожки, посыпанные местами гравием и песком, вели их к центру кладбища. Разросшаяся повсюду крапива, которой казалось нет конца и края, отцветшие сухие стебли люпинов, редкие ветки кустарников цеплялись за ткань плащей. И луна, такая красивая и одинокая на звездном небе, освещала странникам путь. Пульхерия вдруг почувствовала, что ее плащ что-то удерживает. "Блин, я опять зацепилась, — подумала она. — Скоро это станет традицией". Девушка ни слова не сказала рыцарю, идущему впереди, а лишь наклонилась вниз, пытаясь нащупать, что же удерживает ее плащ. Она почувствовала что-то теплое. Что же это такое? Это теплое вдруг схватило ее, и Пульхерия поняла, что это человеческая рука. Человек, лежащий на земле между могилами, вдруг издал стон и пьяным голосом спросил: — Как вы попали на мой космический корабль?
Девушка очень испугалась и выкрикнув: "Ой, мамочки! Пустите меня!" — что было сил дернула подол плаща и сиганула через ряды могил.
— Паулина, Паулина, стойте! — кричал вслед рыцарь. Но девушка так сильно перепугалась, что продолжила бежать дальше, пока не столкнулась еще с одним человеком в плаще. Они стукнулись лбами, заорали и бросились в разные стороны. Девушка уже не понимала, куда бежит, в какую сторону — к склепу или обратно. Казалось, она забежала в самую глубь кладбища. Пульхерия продолжала бежать и причитала себе под нос: "Ой божечки ты мой! Страшно то как! Нарожали уродов! Мамочка родная!" Внезапно она снова с кем-то столкнулась. Человек оказался гораздо выше ее, она уперлась ему руками в грудь и закричала, но тот обхватил ее и прижал к себе. Девушка в ужасе пыталась высвободиться.
— Паулина, успокойтесь! Это Зигмунд. Почему вы одна носитесь по кладбищу? Где Клим?
— Я здесь! — запыхавшийся рыцарь появился рядом. — Ну вы и бегаете, Паулина! Вас можно смело на соревнования отправлять. Что у вас здесь произошло?
— Извините, — человек-куст вздохнул и склонил голову, — я все-таки потерял Кэндис.
— Как же это случилось? — спросила девушка.
— Отвлекся на вас, Паулина! Я, конечно, сам виноват. Я не должен был упускать ее из вида. Пока помогал вам разобраться с рыбами, она ушла в другое место. Я пошел туда, где она была до этого, как вдруг услышал страшный крик. Сектанты бросились бежать в мою сторону, мне пришлось прятаться на земле, и кто-то из бегущих уронил старый памятник прямо на мою голову. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, то увидел, что все уже разбежались, да и Кэндис по-прежнему нет.
— Господи, где же она!
— Надо бы внимательно осмотреть территорию у склепа.
— Тогда давайте вернемся туда, — предложила Пульхерия.
— Нет, ходить вместе глупо, мы потеряем время. Я пойду дальше искать Кэндис, а вы посмотрите у склепа. Если что — звоните, уже нет смысла таиться.
— Может нам всем рассредоточиться по кладбищу? — предложила Пульхерия.
— Аха-ха! Вы только посмотрите на эту юную леди, только что вы боялись и шагу ступить без меня, а теперь все, уже не страшно? — ухмыльнулся рыцарь.
— Но если Кэндис в опасности, я готова на все!
— Нет уж, моя дорогая! Вы будете ходить со мной. За руку!
— За руку? — удивленно переспросила девушка.
— Да, только так. Иначе, боюсь, я не смогу догнать вас в следующий раз. И вы окончательно расшибете себе лоб, — при этих словах он дотронулся рукой до ее головы. На лбу была запекшаяся кровь. Вчерашний удар об стену в подсобке магазина приколов и сегодняшнее столкновение с одним из участников обряда не прошло бесследно.
— Саднит, да!
— Расходимся, — сказал Зигмунд и направился дальше вглубь кладбища.
— Мадам, вашу ручку, — сказал рыцарь, протянув свою ладонь девушке. Пульхерия вздохнула, но подала свою. Так и держась за руки, они двинулись в сторону склепа. Чтобы разрядить неловкую обстановку Пульхерия спросила его: "А что там такое бормотал этот пьяный мужик?"
— Это сектант. Он тоже разбил себе голову, видимо бежал как сумасшедший, не смотрел по сторонам и врезался в памятник. Я на нем увидел остатки крови, он даже умудрился своей черепушкой испортить памятник — отколол кусочек. Думаю, он просто был не в себе и нес всякую чушь.
Они приближались к месту проведения ритуала, вокруг валялись свечи, канделябры, оборванные куски ткани от плащей, белые цветы. Они увидели человека в бордовой мантии, лежащего на плитах у склепа.
— Это же их главный жрец, который проводил обряд, — сказала Пульхерия. — Что с его лицом?
— Он весь в крови, — рыцарь подошел ближе и наклонился. — Кажется, дышит. Но помогать мы ему не будем, не доброе дело он делает. Пусть ему его соратники помогают. Давайте осмотрим склеп.
Степанида считала, что она арахнофоб и всегда говорила про это окружающим. Пауки — это очень страшно, арахнофобия — одна из самых распространенных фобий в мире. Эти мохнатые лапки, куча глазок… Жуть! Но Пульхерия на такие рассуждения подруги обычно смеялась и напоминала, как они компанией ходили на выставку-продажу насекомых. На выставке были представлены как экзотические виды, так и обычные кормовые сверчки для рептилий и прочих. Муравьи, мадагаскарские тараканы, скорпионы, разнообразные пауки, очень много всяких насекомых. И, конечно, птицееды. Была там отдельная платная услуга — фотография с живым скорпионом или пауком-птицеедом. Степанида изъявила желание сфотографироваться с пауком. Пожилая женщина, продающая билеты и ухаживающая за живым товаром, рассказала про паука — модель. Птицеед уже пожилой, опытный, привык позировать. "Смотрите, смотрите, он расправил лапки, чтобы лучше получиться!" Когда подружки снимали Степаниду с пауком в разных позах — паук на ладони, паук на запястье, паук на шее, паук на лбу, паук на голове, паук делает вид, что сейчас заберется в приоткрытый рот — на них страшно было смотреть. Степанида веселилась, а они трясущимися руками и с приближающимся сердечным приступом щелкали и щелкали фотоаппаратами. Девушка потом с восторгом рассказывала, что у него коготки, как у маленького котенка и когда бабуля пересаживала паука с одной части тела на другую, тот вцеплялся в кожу и приходилось прикладывать некоторые усилия, чтоб снять его. А еще Пульхерия напоминала про всех тех плюшевых и резиновых пауках, которые у Степаниды сидели на полочке вперемешку с летучими мышами. Степанида отнекивалась и объясняла, что она точно арахнофоб,
