Мир на краю бездны - Александр Шубин

Несмотря на небольшое оживление 1934–1936 гг., депрессия фактически продолжалась вплоть до Второй мировой войны. И это не случайно. Бум 20-х гг. был достигнут за счет финансового преобладания США на мировом рынке. Теперь эти условия были разрушены, и США оставалось надеяться прежде всего на свои ресурсы. Это было немало, но не позволяло обеспечить производственно-финансовое благополучие в прежнем объеме. Необходимо было подключить мировые ресурсы к экономике США по-новому. О. Григорьев и М. Хазин отмечают, что задача американской политики заключалась в том, чтобы «сделать доллар мировой валютой, за счет чего переносить внутренние американские кризисы „наружу“, а также снимать их совсем за счет дальнейшей долларовой экспансии»[103]. Но ведь доллар был одной из признанных стабильных валют и до Рузвельта. Более того, Рузвельт своей девальвацией нанес удар престижу доллара, который подешевел на треть. Фунт стерлингов был более удобной валютой. Социальное государство вообще предполагает большие затраты государства. А где взять средства? Государственный долг вырос в 1929–1940 с 16 % до 51 % ВВП. Это угрожало доллару обвальным падением. Медленно растущий уровень благосостояния американцев мог рухнуть вслед за национальной валютой. Рузвельту нужно было найти новое обеспечение доллара, долгосрочные ресурсы финансирования системы социального государства.

При всей важности долларовой экспансии, первоначально не она была важнейшим средством восстановления экономической мощи США. В начале века выход США на сильнейшие финансовые позиции в мире стал возможным благодаря первой мировой войне. Война, которая не принесла разрушений на американскую землю, дала стимул военному производству, а через него — всей экономике. После войны некоторое время выплачивались военные долги. Теперь эти факторы отпали. Ради процветания Америки они должны были быть восстановлены. Дело мировой войны — горячей или холодной, против «оси» или «империи зла» должно было стать допингом американской экономики. Америка достигнет уровня производства 1929 г. после того, как военно-промышленный комплекс США и связанная с ней экономическая инфраструктура будут поддерживаться потенциалом остальных стран Запада и ресурсами половины мира. В эпоху индустриально-этакратического общества именно ВПК становится мотором экономического возрождения. После того, как в середине ХХ века господствующее положение американской экономики в глобальном рынке, не входящем в советскую зону влияния, утвердилось, доллар стабилизировался и превратился в мировое средство платежа и накопления — даровой ресурс американского государства. Теперь затраты американского государства оплачивались не только налогоплательщиками и союзниками США, но и всеми, кто принимал доллары к уплате наряду с национальной валютой. Инфляционное напряжение, спровоцированное социальными программами Рузвельта, отступило. Толчком этого нового бума стала Вторая мировая война.

Но все это было еще впереди. Бюрократия США научилась концентрировать людские и материальные ресурсы. Она была морально готова к войне, особенно где-нибудь подальше от американских берегов. Государственно-индустриальное общество словно создано для войны. Но американская социально-политическая культура — нет. В Америке господствовал изоляционизм, нежелание втягиваться в военные конфликты Старого света. Пока Рузвельту казалось, что его реформы позволяют все увереннее выходить из кризиса, он был готов принимать правила игры изоляционизма. 31 августа 1935 г. был принят закон о нейтралитете, запрещавший не только участие в военных конфликтах за пределами Америки, но даже торговлю американским оружием. Рузвельт был недоволен законом и заявил, что «негибкие положения могут вовлечь нас в войну, вместо того, чтобы уберечь от нее»[104]. Но он еще не понимал, что закон, касающийся внешней политики, может заблокировать выход США из кризиса.

Никакого ВПК еще не было. США ни с кем не хотели ссориться. Но вот кризис 1937 г. показал, что США пока не могут сами по себе преодолеть депрессию. В 1937 г. экспорт американского оружия был разрешен, но только за наличный расчет и не на американских судах. В 1940 г. началась реализация оборонной программы, призванной «вытянуть» экономику. Но этому оружию нужно было обеспечить сбыт. Задача выхода из депрессии требовала войны в Старом Свете.

По мере роста военной угрозы в Европе Рузвельт все явственнее превращался в полноценного игрока в большой предвоенной игре. Иронизируя над своими критиками, он как-то заявил: «Шесть лет вы слышите, что я только и хлопочу, чтобы сбросить страну в войну, послать вас и ваших младших братьев на кровавые поля сражений в Европу…»[105] Это было сказано за три года до вступления США в войну.

Глава III

Муссолини и Гитлер

Великая депрессия вызвала к жизни три основные модели государственно-индустриального общества: плюралистическую (США), коммунистическую (СССР) и фашистскую. Классическая «фашистская» система сложилась в Германии. Но, строго говоря, в Германии действовали нацисты во главе с Адольфом Гитлером, а фашистский режим во главе с Бенито Муссолини задолго до Великой депрессии возник в Италии. Поэтому слово «фашизм» употребляется в узком смысле (доктрина, режим и движение сторонников Муссолини) и в широком смысле — национально-расовый тоталитаризм, к которому принадлежат и итальянские фашисты, и германские нацисты, и их многочисленные подражатели.

Гитлер во многих отношениях считал себя учеником Муссолини, и признавал себя также фашистом. Тем не менее, отношения двух диктаторов были сложными. Они то соперничали, то дружили. Дружба с Гитлером кончилась для Муссолини 28 апреля 1945 г., когда в момент краха фашизма диктатора поймали партизаны, расстреляли и повесили труп вниз головой на площади в Милане. Был ли это закономерный итог, или результат неверного политического выбора? Ведь еще в 1934 г. фашистская Италия и нацистская Германия стояли на грани военного конфликта. Еще в начале 1940 г. Италия не участвовала во Второй мировой войне, которую Германия вела уже несколько месяцев, а министр иностранных дел Италии Г. Чиано уговаривал своего диктатора выступить на стороне Великобритании. Если бы Муссолини выступил на другой стороне… Может быть, смотрели бы на него сейчас как на де Голля — сурового, но справедливого борца с нацизмом и коммунизмом, сторонника интересных социальных моделей? Но нет, не мог Муссолини действовать иначе. Логика событий, родство доктрин влекли его к союзу со своим одержимым немецким учеником.

Биография Муссолини — пример превращения Павла в Савла. Он родился в 1883 г. в итальянской семье, которая придерживалась революционных взглядов. С юности он увлекался марксистскими и анархо-синдикалистскими идеями. Работал сельским учителем. В 1902 г. вступил в Итальянскую социалистическую партию (ИСП). В 1912 г. стал редактором ее газеты «Аванти». Однако в социалистической идеологии Муссолини прежде всего привлекала возможность организовать рабочий класс для изменения существующего строя. Демократический характер преобразований, за которые выступали социалисты, скоро перестал устраивать молодого лидера партии. Во время Первой мировой войны Муссолини активно выступал за вступление в нее Италии, чтобы страна могла получить свою долю при новом разделе мира. Нарастание национализма в социалистическом движении Италии шло давно и отражало настроения трудящихся, надеявшихся переселиться в колонии от постылой жизни в своей стране или поправить дела с помощью репараций. Но именно Муссолини сделал синтез авторитарно-социалистических и националистических идей целостной идеологией. Постепенно из нее исчезла социалистическая составляющая, но осталась заимствованная у социалистов и синдикалистов идея организации трудящихся. В 1914 г. он вышел из рядов ИСП, в январе 1915 г. создал организацию Фашо (союз) революционного действия и после вступления Италии в войну отправился на фронт. По окончании войны Италия не получила обещанных ей Антантой территорий. В стране разразился экономический и политический кризис. Дело было не только в послевоенных трудностях, но и в переходе к государству масс, о котором речь шла в первой главе. Традиционные общественные системы уже не могли контролировать население, люди стали активнее участвовать в политической жизни. Вставал вопрос, кто сможет повести их за собой?

Вернувшийся с войны Муссолини утверждал, что итальянцев, сражавшихся на фронте, обманули и предали. Эти идеи он развивал в редактируемой им газете «Пополо д’ Италия» («Народ Италии»). Вскоре Муссолини перестал быть не только марксистом, но и социалистом. В 1918 г. «Пополо д’ Италиа» называла марксизм грудой руин. В июле подзаголовок «Социалистическая газета» Муссолини поменял на «Газету бойцов и тружеников».