Танкисты Великой Отечественной (сборник) - Василий Крысов

Тем временем колонна противника подошла к Бэлчиулу. Осторожно пройдя его, она наткнулась на организованный огонь. После короткого замешательства танки развернулись и при поддержке огня артиллерии с пехотой пытались прорваться через заслон. Завязался ожесточенный бой. Противник, не считаясь с потерями, хотел уничтожить наши танки и выйти на реку Сирет. Бой продолжался более двух часов. Потери с обеих сторон были значительные. Поняв, что прорваться не получается, противник отдельными колоннами решил пройти через Бэлчиул и уйти на Нигрешти. Заметив это, батальоны перешли в атаку, смяли передовые части противника и громили их до Бэлчиула. Северо-западнее Бэлчиула слышалась интенсивная стрельба. Командир 2-го батальона решил, что его ведет какая-нибудь соседняя часть, и был рад, что ускользнувший противник наткнулся на наши части и будет уничтожен. Однако бой с колонной вел один танк бригады лейтенанта Рязанцева. Он был подбит днем ранее и отстал от основных сил батальона. Сменив вырванный каток и отремонтировав танк, комвзвода догонял свой батальон, когда при подходе к Бэлчиулу неожиданно наткнулся на отходящую колонну пехоты противника. Быстро оценив обстановку, Рязанцев принял бой. Прикрываясь высотой и умело маневрируя, он стал методично обстреливать противника: выскочив на гребень высоты, выстрелами из пушки и пулеметов бил по головным машинам и тут же скрывался за высотой. Противник стал развертываться и пятиться, и тогда Рязанцев, обойдя высоту слева, открыл огонь во фланг колонне. Противник в панике начал метаться, а Рязанцев уже заходил справа и вновь открыл огонь, расстреливая машины и повозки. На поле боя осталось семь разбитых противотанковых пушек, десятки машин, много трупов. В этот момент подъехал замначштаба бригады капитан Новиков. Это был уже не молодой – до войны он был третьим секретарем райкома партии, – но очень грамотный офицер. Поглядев на результаты боя, он поблагодарил экипаж и комвзвода за умелые действия. За этот бой лейтенант Рязанцев был представлен к званию Героя Советского Союза[11].

Пока батальон Матвеева вел бой под Бэлчиулом, главные силы бригады продолжали наступление и с ходу овладели Миклештием. К исходу дня бригада овладела Манцулом и вышла к реке Красна. Уничтожив заслон на реке, мы с ходу переправились и овладели Строештием. Наш батальон сосредоточился в лесу в двух километрах юго-восточнее села.

На следующей день бригаде предстояло овладеть Хуши – важным стратегическим узлом дорог. Затем мы должны были, не останавливаясь, выйти на реку Прут в районе Леово, захватить переправы, соединиться с передовыми частями 3-го Украинского фронта и тем замкнуть кольцо окружения и не дать возможности отойти противнику за реку Сирет. По замыслу комбрига, в атаке на Хуши должна участвовать вся бригада, а уничтожением противника в нем займутся моторизованный батальон автоматчиков, 2-й и 3-й танковый батальоны. В то же время 1-й батальон с танкодесантной ротой и артдивизионом, не задерживаясь, должны были наступать на реку Прут, на соединение с передовым отрядом 3-го Украинского фронта.

Комбат собрал командиров взводов и рот. Капитан Клаустин доложил, что все офицеры собраны, за исключением командира 2-й танковой роты: он по техпричинам отстал за рекой Красна, танк требует ремонта.

– Хорошо, – сказал комбат. – Пусть ремонтируется и догоняет батальон, а роту поведет Брюхов.

Затем он поставил задачи ротам и, уточнив ряд организационных вопросов, отпустил нас. Началась рутинная работа по подготовке машин к завтрашнему маршу и бою. Гордый оказанным доверием, я старался изо всех сил. Не выдержав, Коля Максимов съязвил:

– Смотри, ротный, не надорвись!

С рассветом мы пошли в наступление, и, когда подошли к Хуши, старающийся избежать окружения противник начал беспорядочный отход. Развернувшись, батальоны одновременно перешли в атаку, ворвались в город и после короткого ожесточенного боя разгромили противника и вышли на юго-западную окраину Хуши. Юго-восточную окраину заняла 181-я танковая бригада. Наша рота во главе батальонной колонны пошла на реку Прут, и у Новэнешти мы встретили колонну легковых, штабных и грузовых машин противника. Рота атаковала колонну с головы, а подошедшая следом 1-я танковая рота ударила по ее хвосту. Зажатая с двух сторон колонна после короткого боя была уничтожена: оставшиеся в живых сдались в плен. Это оказался штаб 79-й пехотной дивизии 41-го армейского корпуса румын. Удалось удрать всего одной легковой автомашине, но, к сожалению, с генералом, командиром этой дивизии. В наши руки попали все штабные секретные документы и карты, но большой ценности они уже не представляли. Уцелевшие легковые машины и автобусы штаб бригады взял себе.

Наш батальон во второй половине дня вышел на рубеж высота 127 – высота 80, где был встречен огнем противника с рубежа высота 181 – Бэлтянул, прикрывающего подступы к переправам в районе Леово. Местность от Хуши до реки Прут была пересеченная, холмистая, на всем протяжении простирались необъятные поля высоченной кукурузы, которые надежно скрывали пехоту, артиллерию и даже танки противника. Воевать в таких условиях было трудно и опасно. Кроме того, досаждала жара и неимоверная пылища. Отрощенков развернул батальон и повел в атаку. Ощупью, медленно, мы пробивались сквозь буйную зелень кукурузы, уничтожая отходящего противника. Ломая кукурузу, мой танк двигался вперед. Выйдя из кукурузы на одну из полевых дорог, я неожиданно увидел метрах в четырехстах слева «Пантеру». Немцы тоже нас заметили и стали разворачивать башню в нашу сторону. Сердце сжалось, а в голове пронеслось: «Неужели все?» Тут же я скомандовал: «Влево 20, «Пантера» 400, бронебойным, огонь!» Заряжающий гаркнул: «Готово!», но наводчик орудия сержант Блинов замешкался, ища цель, растерялся, руки его не слушались. Я резким рывком отбросил наводчика в сторону, да так, что тот свалился на боеукладку. Быстро перебросив пушку влево, я поймал «Пантеру» в прицел и нажал электроспуск. Выстрел! Вспыхнул фейерверк огненных брызг на броне немецкого танка, и тут же мы увидели охватившее «Пантеру» пламя. Секунды отделяли нас от смерти! После короткого оцепенения послышались восхищенные возгласы экипажа. Только Блинов сидел на боеукладке как пришибленный, боясь смотреть в глаза товарищам, хотя никто не упрекал и не укорял его. Я откинулся на спинку сиденья и отрешенно смотрел на прицел. Сердце все еще продолжало учащенно биться, а в голове крутилась одна мысль: «Успел… Все же успел… И на сей раз пронесло…» После короткой паузы я скомандовал: «Рой, вперед!» Механик-водитель воткнул вторую передачу, и танк, сильно рванув, помчался дальше, оставляя за собой пылающую «Пантеру». Атака продолжалась.

Моя рота вышла к срезу воды южнее Леово. Прикрываясь прибрежными кустами и деревьями, мы остановились. Осмотрев в бинокль противоположный берег, я увидел подходящие танки. Обнаружив роту, они открыли огонь, – завязалась короткая дуэль. Я видел, что это Т-34, и доложил комбату. Вверх были выпущены две красные ракеты – сигнал «свои», но танки на противоположной стороне продолжали стрелять из-за укрытий. Радист-пулеметчик сержант Пальников, рыская по эфиру, быстро поймал передачу на русском языке: «Ласточка, Ласточка! Я – Ромашка…» – далее кодом следовал текст. Когда Ромашка перешла на прием, Пальников включился на передачу: «Ромашка, прекратите огонь. На берегу свои, танкисты 2-го Украинского. Прием». К сожалению, в ответ радист услышал: «Ласточка, я – Ромашка, перехожу на запасную волну, в нашу сеть вклинился противник».

– Вот дура! – выругался Пальников. – Неужели они не видят и не понимают, что здесь свои?

Весь вечер нам пришлось выяснять отношения с передовыми частями 3-го Украинского фронта, а противник тем временем подорвал мост в Леово. Только к утру следующего дня 25 августа установилась устойчивая связь с частями 3-го Украинского. В Хуши подошли соединения 52-й армии; задача по окружению Ясско-Кишиневской группировки была выполнена.

Комкор приказал комбригу очистить от противника полосу, прилегающую к реке Прут в районе Леово. С рассветом бригада перешла к уничтожению и пленению противника в прибрежной полосе. Борьба на этом этапе не укладывалась в обычную тактическую схему, четко обозначенной линии фронта не было. Боевые действия приняли маневренный, динамический характер, где все решали быстрота и натиск.

Танковые батальоны с ротами автоматчиков прочесывали местность в указанных районах. Наш батальон развернулся в линию, методически, последовательно, от рубежа к рубежу продвигался к реке Прут. При подходе к Фельчнул рота наскочила на огневые позиции противотанковой батареи, и немцы открыли по нам прицельный огонь с короткой дистанции. От неожиданности танки остановились. Я первым опомнился от этого минутного замешательства. В таких случаях есть только одно, испытанное средство преодолеть психологический барьер и заставить подчиненных возобновить атаку – это вырваться вперед, принять весь огонь на себя и увлечь за собой роту. Надо сказать, что решиться на такой отчаянный шаг трудно, ужасно трудно! Но ведь в противном случае потери могут быть намного больше. Я крикнул: «Рой, вперед!» Механик-водитель рванул с места и, набирая скорость, направил танк прямо на батарею. Наводчик орудия моего танка открыл беглый огонь из пушки и пулемета. И тут я увидел, как справа от батареи выползают два штурмовых орудия. Развернув башню, я открыл по ним огонь и одновременно начал кричать по радио, чтобы шли за мной. Замешательство прошло. Танки моей роты ворвались на огневые позиции батареи и подавили шесть пушек. Одну самоходку мы сожгли, а вторая, спасаясь бегством, скрылась в высокой кукурузе, но наткнулась на роту Парфенова и была уничтожена ею.