Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

собственности на вотчины в отношении передачи их по наследству. Указами 1562 и 1572 гг. было определено, что вотчины бояр и детей боярских не могут переходить по наследству далее четвертой степени родства: «дале внучат вотчин не отдавати роду» (1572). Если же боярин или сын боярский умрет бездетным (не оставит наследника мужского пола), «а ближнего роду и духовные у него не будет, и та вотчина – государя, царя и великого князя; а жене его из той же вотчины государь указ учинит, как ей можно прожить, и душу умершего государь велит устроить из своей казны» (т. е. даст деньги в монастырь на поминовение).

Еще более ограничен был переход по наследству вотчин, купленных из казны. Продавая частным лицам казенные порозжие земли в Московском уезде, правительство, по указу 1572 г., предоставляло покупщикам только право передать их детям или дать в приданое дочерям. В случае бездетности лица, купившего землю, правительство брало ее обратно в казну и платило его родственникам или давало в монастырь только те деньги, за которые вотчина была продана[78].

3

Общей организации поместной и вотчиной службы детей боярских по указам 1556 года предшествовало образование высшего разряда служилых людей, московского дворянства, по указу 1550 года. Этим указом, приговором царя Иоанна с боярами 1 октября 1550 года, велено было набрать по уездам избранную тысячу лучших детей боярских и наделить их поместьями в Московском и смежных с ним уездах, не далее 70 верст (140 верст по нашему счету) от Москвы. Избранные провинциальные служилые люди вошли в состав столичного дворянства, к которому принадлежали знатные, княжеские и боярские роды и дети боярские, имевшие земли под Москвой. На одинаковых условиях с рядовым дворянством наделены были поместьями бояре, окольничие и другие высшие сановники, не имевшие под Москвой поместий или вотчин. Новые подмосковные помещики предназначались к постоянной службе в столице и обязаны были быть готовыми к исполнению различных, преимущественно военных, правительственных поручений. Имена их занесены были в известную «тысячную книгу», сохранившуюся до нашего времени.

Московское дворянство, значительно увеличенное в своей численности, разделено было на три статьи, или разряда, по степени родовитости его членов. Две первые статьи были сравнительно немногочисленны и заключали в себе всего 112 имен. К первой статье причислены были высшие сановники, 28 человек, и 33 сына боярских; второй разряд состоял из 79 человек детей боярских. В эти статьи вошли знатнейшие княжеские роды и вся боярская, первостепенная и второстепенная знать. Третья статья, самая многочисленная (900 человек с лишком), отличалась смешанным составом; и здесь было много родовитых людей и князей, но огромное большинство лиц, записанных в эту статью, принадлежало к рядовому дворянству.

Кроме практической цели, облегчения службы в Москве, наделение служилых людей подмосковными поместьями могло иметь также известное политическое значение в отношении княжат. Почти все княжеские и все виднейшие роды вошли в состав московского дворянства, разместившись по всем трем статьям, смотря по своей родовитости и служебному положению. Они получали поместья под Москвой, с обязательством быть готовыми «для посылок», и, следовательно, должны были жить в этих поместьях, оставив свои вотчины в более или менее отдаленной от Москвы провинции. Княжата, таким образом, стягивались к московскому центру, становились дворянами-помещиками и разобщались с теми местами, где они владели наследственными удельными землями, в качестве владетельных князей.

Дворяне и дети боярские «московского списка» были главными деятелями центрального и областного, гражданского и военного управления. Получая чины бояр, окольничих, стольников и пр., они занимали придворные и приказные должности. Они же весьма часто «служили в начальных людях служилых людей», командовали, в должности сотенных голов, уездными отрядами (сотнями) провинциальных дворян. Московские дворяне назначались также нередко годовыми воеводами в пограничные города, где требовалось постоянное присутствие военной силы для бдительного надзора за движениями неприятеля и для отражения его внезапных нападений. При таких назначениях в провинцию правительство иногда, как замечает проф. Ключевский, сообразовывалось с местными связями московских дворян и назначало их в те самые местности, где они владели вотчинами и откуда были взяты на службу по «московскому списку». Так, воеводами в города рязанской украйны, в Пронск, Ряжск, Михайлов, очень часто назначали Сунбуловых, Коробьиных, Сидоровых, бывших рязанских детей боярских, потомков бояр бывшего Рязанского княжества. Но гораздо чаще, и в особенности при назначениях князей, правительство избегало поручать видным представителям дворянского класса ответственные должности в тех местностях, с которыми они имели родовые поземельные связи. На западной границе, в Смоленске, Ржеве, Полоцке и Юрьеве Ливонском, встречаем воеводами или городничими князя Шуйского, князя Прозоровского и других столичных дворян, принадлежавших по происхождению к таким центральным уездам, как Суздальский, Переяславский или Стародубский (на Клязьме)[79].

Во исполнение указа 1550 года наделены были подмосковными поместьями 1078 человек служилых людей из 46 городов: им роздано было до 180 тыс. десятин пахотной земли в окружности Москвы на 140 верст (в уездах Московском, Рузском, Тарусском, Звенигородском, половине Дмитровского). Поместные оклады были трех родов: дворянам первой статьи давали по 300 десятин пахотной земли, второй статьи – 225 десятин и третьей – 150[80].

Дети боярские московские и выбранные из других городов слились в одно целое, в разряд московских дворян. Деление на три статьи просуществовало недолго. При Феодоре Иоанновиче законом 1587 года для всех московских дворян установлен был одинаковый размер подмосковных поместных дач – в 150 десятин (или 300 четей: 100 четей в одном поле, а в дву потому-ж).

Земельные владения лучших дворян были бы слишком незначительны, если бы они ограничивались только этими подмосковными поместьями. Но эти дворяне, кроме поместий под Москвой, владели поместьями и вотчинами в провинции. Выйдя из провинциального дворянства, они не порывали окончательно землевладельческих связей с провинцией, как ни отвлекала их от нее служба в Москве или на окраинах по особым поручениям. Кроме подмосковных дач, московские дворяне получали в значительно большем размере поместья в провинции; по позднейшим сведениям 1610 года, их провинциальные поместные оклады равнялись 1050–1350 десятинам. Среднее поместное владение московского дворянина, его подмосковное и провинциальное имения состояли из 1300 десятин пахотной земли, не считая лугов и лесных дач.

Провинциальное дворянство составляло особые уездные общества, приписанные к уездным городам. Каждое общество делилось на три чина-разряда детей боярских: выборных, дворовых и городовых. Поместные оклады их при Иоанне Грозном не были еще уравнены и весьма разнообразились по уездам. Дворяне каждого чина делились на статьи: их поместные оклады сообразовывались не с чинами, но со статьями. Выборные дворяне известных статей получали равные оклады с дворовыми и городовыми. Поместные имения лучших представителей провинциальных, выборных дворян почти равнялись низшему окладу дворян «московского списка»,