Страсти по криминальному наследству - Алина Кускова

– Лучше бы это сделал Звягинцев, – нежно посмотрел на собеседницу Руслан, – это было бы более естественно. Он и до этого отказывался.

– Вот и хорошо, – пояснила Василиса, – они думали, что он у них один, а тут еще добавлюсь я. Думаю, вполне можно убедить Матильду не переезжать, пока не найдут брильянты. А они ведь могут и не найтись. Представляешь, как они озвереют!

– Этого я и боюсь, – вздохнул Руслан и погладил девушку по пылающей щеке. Я не имею права рисковать тобой…

– А ты рискни, – прошептала ему Василиса, вновь вкладывая в свои слова двойной смысл.

– Рискну, – прошептал в ответ сыщик и наклонился над ее лицом. – Только пообещай слушаться меня и не переступать черту! – Он уткнулся носом в ее волосы…

– Не переступлю, – вздохнула Василиса. – Разве ж с тобой переступишь? Если только ветром надует… – Руслан закрыл поцелуем ее рот, и Василиса блаженно замолчала.

Она вернулась домой поздно, еле слышно прошла в свою комнату, прижимая к груди трофей – старый тапок, сигнал судьбы, взятый ею на память о таком незабываемом вечере. Ей хотелось петь и танцевать, но пришлось под храп Кулемина, приглушенный полотенцем, закрывающим дыру, из которой он раздавался, раздеться и лечь спать. Василиса попыталась немного помечтать, но студент разошелся не на шутку и, издавая сложно воспроизводимые рулады, обратил все ее мечты в реальность, данную ей сегодня в поцелуях.

Матильда с утра ссорилась на общей кухне с писателем. В принципе в том, что ссорятся соседи по коммуналке, нет ничего необычного. Это вполне приемлемый вариант общения совершенно разных людей. По ситуации, сложившейся в данной коммунальной квартире, можно было бы предположить, что соседи ссорятся из-за клада. Но Матильда со Звягинцевым, нервные и озлобленные бесконечными поисками, не поделили тишину. Студент не дал никому нормально выспаться, а с утра Матильда, что было на нее так не похоже, принялась готовить завтрак и петь. Возмущенный ее пением писатель выскочил из-за своего рабочего стола.

– Кто вас научил так истошно вопить по утрам?! – кричал он на рыжеволосую красавицу. – С чего это вы вдруг вскочили ни свет ни заря?! Это мое время! Я в это время работаю и требую тишины.

– Мелкий собственник, – оторопела Матильда, которая чувствовала себя героиней – она еле встала для того, чтобы побаловать мужа завтраком. – У вас есть своя собственность, идите туда и делайте, что вам заблагорассудится: пачкайте бумагу своими каляками или соблюдайте тишину. Лично я нахожусь в общественном месте, а общество, между прочим, имеет право голоса! У нас в стране с недавних пор демократия и свобода совести.

– Да что вы говорите?! – скривился Звягинцев. – Спасибо, что напомнили. Значит, я могу делать со своей совестью и свободой все, что захочу?! Отлично! Если вы не обеспечите мне тишину на ближайшие два часа, мне придется искать другую жилплощадь, а эту…

– Неужели закоренелый холостяк собрался жениться? – Матильда усмехнулась.

– Закоренелый холостяк собрался сдать свою собственность дружной таджикской семье из двенадцати человек! – пригрозил Звягинцев.

– Что?! – обомлела Матильда и забыла про яичницу. – Василиса! Ты слышишь?! – Она бросилась к ванной комнате, из которой та выходила, утирая на ходу полотенцем лицо. – Он собрался нас сдать!

Василиса с укором посмотрела на рассерженного писателя и «успокоила» Матильду:

– Не волнуйтесь, Мотя, все обойдется. Сегодня придет агент из «Корпорации коммунальных квартир» с очередными вариантами обмена. Возможно, они нам подойдут. Вам предложат квартиру в дальнем Подмосковье, откуда ни один писатель, да что там писатель, ни один нормальный человек вас не услышит. Возможно, это будет простая бревенчатая изба, зато в ней можно будет громко петь. А господин Звягинцев переедет в тихую отдаленную провинцию, где для него будет создана спокойная рабочая обстановка в одном из общежитий бывшего завода по переработке удобрений. Мне, как я думаю, достанется сарайчик возле Казанского вокзала.

– Почему это нам провинция, а Василисе сарайчик?! – возмутилась Матильда.

– Хорошо, – сразу согласилась та, – давайте меняться. В сарайчик поедете вы с Федором.

– Я никуда не поеду! – непреклонно заявила Матильда, тряхнув рыжей гривой неуложенных волос. – Еще чего! Пусть предоставляют мне апартаменты в центре столицы, или я против.

– Провинция?! – взвился Звягинцев, нервы которого и так были на пределе возможностей. – Чтобы я стал провинциальным автором?! Да еще в каком-то общежитии?! Дудки! Я никуда не поеду. Мне и здесь хорошо. Взвейтесь кострами черные ночи, мы, интеллигенты, дети не рабочих!

– Меня тоже не устраивают те варианты, которые предлагает корпорация, – пожала плечами Василиса. – Нам следует сплотиться перед натиском агентов. К тому же брильянты, – добавила она шепотом, – все еще находятся в этой квартире. – Последний довод оказался самым убедительным.

– Нам нужно сплотиться, – поддержал ее писатель, – студента я беру на себя. Мотя, вы возьмите Федора. Он не должен выбиваться из общей стаи, то есть, я хотел сказать, отбиваться от коллектива.

В это время в коридоре показалась довольная физиономия Федора, который, напевая: «Ничего на свете лучше нету, чем сидеть на балконе летом», прошествовал в ванную, подвинув Василису, и закрыл за собой дверь. Оттуда раздались звуки воды и фырканье.

– Я понимаю, – прошептал Звягинцев, – что уговорить Федора будет весьма нелегко. Уж очень неадекватно он себя ведет. Конечно, в его положении каждый мог вести себя необычно. Но человека нужно возвращать в прежнее русло.

– Я верну это русло, – пообещала Матильда и побежала на запах подгорающей яичницы.

Федор недолго фыркал в ванной, а когда вышел оттуда, заявил, что есть не хочет, что ему нужно дышать свежим воздухом и направился на балкон, прихватив с собой тепловизор, металлодетектор и лом. Матильда удивленно вскинула брови, хотела было обидеться, но вовремя рассудила, что человек, находящийся в стрессовой ситуации, нуждается в любви и ласке. Именно любовью и лаской она надеялась получить необходимые сведения о том, зачем понадобился мужу инструмент на балконе. Звягинцев с Василисой к этому времени разошлись по своим комнатам, Матильда, смекнув, что Федор неспроста отправился на балкон, юркнула следом за ним и закрыла дверь на ключ. Ей сегодня приснился вещий сон: она сидела на кровати и играла бриллиантами.

Василисе на самом деле было не до бриллиантов, в существовании которых она не была уверена. Мало ли, что сказала старая женщина перед смертью? Возможно, она выдала желаемое за действительное, и ее стоило пожалеть, а не бежать сломя голову и заниматься поисками. Вот что действительно нужно искать, так это мотив для попытки убийства Людмилы. Милиция не спешит с расследованием, следователь, как ответили Василисе, когда она позвонила в УВД, ушел в отпуск и займется делом только после того, как вернется из деревни, где отдыхает от трупов и преступников. А Василисе нужно искать кролика.

В принципе, а у нее были свои принципы, можно было ими поступиться и ради дела, только ради общего дела, немного соврать. Василиса и так соврала, назвав Хлестакова клиентом. Теперь она скажет практически правду, соврав, что Хлестаков – клиент, отказался от предложенного ему времени для проведения торжества в их кафе. И никакого немого зайца с барабаном искать не придется. А она воспользуется свободным временем для того, чтобы помочь Руслану проследить за комнатой супругов Васиных. Сыщик вчера распространил информацию о том, что в их комнате правоохранительные органы решили устроить обыск на предмет поиска дополнительных улик. Об этом узнали все: и Галина, и Хлестаков, и Светлана Свистунова, и соседи.

Последние отреагировали на эту новость довольно индифферентно. Их не заинтересовала комната Людмилы и Матвея. К тому же, как предполагали Василиса с Русланом, если преступник был из числа их соседей, у него была уйма времени скрывать все улики по нескольку раз на дню. Ключ от комнаты Васиных лежал в телефонной тумбочке. Там его оставила Галина, приходившая за вещами сестры. Опечатывать комнату никто не собирался, Матвея должны были вот-вот выпустить. Он успокоился, перестал видеть Алевтину Ивановну и запросился домой. Последний раз к нему ездил Звягинцев, он и рассказал об этом соседям. Василиса, так же как и сыщик, была уверена, что Людмилу попытались отравить. И не соседи, они могли отомстить ей как-то иначе, к примеру, плюнуть в бульон. Скорее, это был кто– то извне. Отомстить? Василиса задумалась. Очень интересная мысль, следует обязательно поделиться ею с Русланом. Отравление – это так похоже на месть. Василиса потянулась к телефону, но услышала, как в квартиру позвонили.

Открывать пришлось ей. Кулемина не было дома, писатель работал, был слышен стук его пальцев по клавиатуре, Матильда с мужем закрылись и на звонки в дверь не реагировали. На пороге стояла Галина. Она выглядела удрученной и замученной. Василиса отметила про себя, что преступника все-таки тянет на место преступления и что совесть есть и у преступников. По крайней мере, измученный вид Галины Василиса приписала именно совести. Она провела гостью на кухню и поинтересовалась, как себя чувствует Людмила. Как ни странно, родственники Людмилы не хотели видеть в больнице ее соседей. Конечно, это было их право. Возможно, они винили коммуналку за все то, что произошло с Людмилой.