Наваждение - Ирина Волчок

– Ну, мы все решили. Мне надо уйти. Женщины, без меня из дома не выходите, – строго сказал Васо. – Приказ ясен?

– Слушаюсь, мой царь. Куда же мы без тебя, – согласилась Марико.

Рите послышалась в ее голосе улыбка, но лицо хозяйки дома было серьезное, глаза спокойные, только на дне этих мудрых глаз на мгновенье мелькнула мягкая усмешка.

Когда Васо ушел, Марико, будто прочитав мысли Риты, объяснила:

– Военный человек, за годы службы привык командовать. Сейчас это больше игра, но сначала никаких возражений не терпел. Глупостей не приказывал, но решал все сам. Да у нас в любой семье так: муж решает, жена слушается, решения мужа не обсуждаются. Мне с Васо повезло, он всегда всё правильно решал.

– А если жена не будет слушаться? – осторожно спросила Рита.

– Тогда она не будет женой, – помолчав, ответила Марико и вздохнула. – Но это редко бывает, очень редко. Наши женщины знают, как должны себя вести. Ты почему об этом спросила?

– Мне интересно, – призналась Рита. – Я думала, что такие традиции в далеком прошлом остались… Тётя Марико, а вы счастливы?

– Да, очень. Только счастье-то само по себе на голову не сваливается, его самим растить нужно. Пойдем-ка, я тебе кое-что покажу да расскажу, как счастье всю жизнь растет.

В гостиной Марико достала из шкафа несколько старых альбомов в темных кожаных переплетах и положила перед Ритой на стол. С удовольствием провела рукой по гладкой обложке самого большого из них, открыла первую страницу.

– Вот это начало моей жизни. Мама и отец. Мама была очень красивая. Ей было шестнадцать, когда она вышла замуж за моего отца. Он очень спешил, боялся, что ее отдадут замуж за кого-то другого. Моему отцу здесь уже двадцать шесть… Он ее очень любил. Она прожила счастливую жизнь, хоть времена разные были, и так-то нелегкие, да еще войны… Но в семье она была счастлива.

Рита с интересом всматривалась в действительно красивые лица этой семьи, слушала рассказ Марико о предках, о братьях, о многочисленных родственниках.

– Вы, кажется, обо всех всё знаете, – заметила Рита.

– А как же? – даже удивилась Марико. – Это же все – наша семья. У нас большая семья, очень хорошая, я всех своих люблю. Женщине без семьи нельзя, она без семьи никто.

Марико просто светилась счастьем, показывая фотографии и рассказывая обо всей родне. Было видно, что семья для нее – это главное в жизни. Далекие предки и родители, братья и племянники, дети, внуки, продолжение рода… Возможно, еще что-то, о чем Рита не могла знать. Или просто не понимала. Смысл жизни – семья, служение семье, зависимость от семьи… Нет, не понимала.

Интересно, а смогла бы она вот так отказаться от всего ради семьи? Ради Сандро. Слушать «это не обсуждается» и отвечать «конечно, мой царь»… Рита вдруг поняла, что не может ответить на этот вопрос.

– Что-то ты загрустила, – улыбнулась хозяйка. – Скучаешь по Сандро? Не грусти, все будет хорошо. За расставанием всегда наступает встреча. Сандро хороший парень. Воспитанный, образованный. Вспыльчивый немного, но это по молодости, с годами это пройдет.

– Конечно, пройдет, – согласилась Рита, хотя совсем не была в этом уверена.

– Приготовлю я нам, пожалуй, чай. Да и Васо скоро уже должен прийти… – Марико ушла на кухню. Рита продолжала листать старые семейные альбомы, стараясь представить, что и у нее, может быть, когда-нибудь такие будут.

Вскоре вернулся Васо, объявил Рите, что билет для нее он уже забрал. Рита стала смущенно благодарить.

– Ну, что ты, – сказал Васо. – Ты ведь девушка Сандро, значит – не чужая нам. Мы о своих заботимся.

Потом они все вместе пили на кухне чай с чем-то опять очень вкусным. Разговаривали, казалось, ни о чем и обо всем на свете. Затем Марико отправила Риту собираться в дорогу. Васо с газетой остался сидеть на кухне, заявив, что поможет жене с обедом. Марико тайком улыбнулась и подмигнула Рите.

После обеда приехал Гиви. В Москве он показался Рите немного другим, чем когда они вместе летели из Сочи. Более собранным, более деловитым.

Прощаясь с Марико и Васо, Рита неожиданно для себя почувствовала грусть. Вряд ли она увидит этих людей когда-нибудь еще… И тут Васо протянул ей листок из школьной тетради:

– Вот, это наш телефон и адрес. Будешь в Москве, всегда милости просим.

Рита растрогалась чуть не до слез. Кто она для этих людей?.. Марико обняла ее, будто угадав ее мысли, шепнула на ухо:

– Приезжай, деточка. Ты нам теперь не чужая. Приезжай, мы рады будем.

Через полчаса машина остановилась на привокзальной площади. Тут же рядом появился молодой человек с багажной тележкой. Гиви заговорил с ним по-грузински, оба стремительно разгрузили багажник и погрузили все вещи на тележку. Ага, и тут связи и знакомства, и тут мафия продолжает быть бессмертной. Ну и хорошо, одна со всеми этими коробками и корзинками она бы не справилась.

В двухместном купе она оказалась одна. С двумя билетами! Зачем? Гиви, кажется, даже удивился ее вопросу.

– Ты понимаешь, что в двухместном купе твоим попутчиком может оказаться незнакомый мужчина? Разве можно это допустить? Сама подумай, что я потом скажу Сандро.

– Ну, да, понимаю, – ответила Рита. – Спасибо, Гиви. И Сандро спасибо, и Марико с Васо… Обо мне никто никогда так не заботился.

* * *

Дома ее жизнь снова вошла в привычную рабочую колею. Но она знала, что жизнь изменилась. Теперь с ней всегда был Сандро. Она мысленно делилась с ним новостями, обсуждала события, происходящие в ее жизни. Она все время думала о нем.

А еще она писала ему письма. Он ей, естественно, не отвечал. Но иногда присылал телеграммы. Телеграммы всегда были срочные. Доставляли их почти всегда ближе к ночи. От этого она пугалась смертельно: вдруг что-то случилось! Случались только слова любви. И тогда она сразу прощала и срочность, и ночные часы. Она была счастлива.

Правда, ее коллеги, особенно женского пола, не слишком прощали Рите ее состояние. Они ее осуждали, кто тайно, а кто и прямо в лицо говорил: до добра вот такие отношения не доводят. Что-что, а в отношениях конторские дамы умели разбираться. Но Риту это совсем не трогало. Она была всем на свете довольна и ждала весну, когда восьмого марта она снова увидит Сандро.

Рите казалось, что холода не пройдут никогда. Она считала дни, оставшиеся до праздничных выходных. Как всегда перед праздниками, аврал на работе. Да еще ее угораздило сильно простудиться,