Предают только свои - Александр Щелоков

— Я понял.

— Понять мало. Предстоит себя поломать. Забыть старые привычки, обрести новые. Сделать это непросто. Сознанием привычки контролировать очень трудно. Поэтому придется погрузиться в среду, которая будет выдавливать из вас прошлые навыки. Безжалостно. Без остатка.

— И многое придется выдавливать? — Андрей явно иронизировал. Проблема явно не казалась ему серьезной.

— Почти все.

— Так уж!

— Да, кстати, мистер Стоун, какой размер обуви вы носите?

— Сорок второй.

— Хорошо, завтра же зайдем в магазин, и вы попросите себе новые ботинки. Только наблюдайте, какие глаза будут у продавца, которому вы назовете свой размер.

— Мы поедем за границу?

— Почти. Ею для вас станет учебный центр. В наших разговорах он будет проходить как Питомник и там мы будем жить до окончания подготовки.

На другой день ранним утром они оставили город. Через три часа езды по магистральному шоссе свернули на бетонку. Въезд на эту дорогу закрывал запрещающий знак. По сторонам дороги тянулся темный заболоченный лес. В его глубине путь машине перегородил бетонный забор.

Ворота перед ними открылись без задержки, ни нудной процедуры проверки пропусков, осмотра машины. На въезде Андрей бросил взгляд по сторонам и увидел, что за забором оборудованы еще две системы заграждений: электронная и электротехническая. Питомник охранялся серьезно.

Миновав небольшую березовую рощу, машина въехала на широкое поле. Его в разных направлениях пересекали асфальтированные дороги, оборудованные городским освещением и даже светофорами на перекрестках. В отдалении друг от друга возвышались несколько трех — и пятиэтажных домов с балконами и лоджиями. Это придавало городку вид фешенебельного санатория. Еще больше усиливал впечатление большой пруд, по берегам которого росли вековые ветлы.

В разных местах территории на лугу, обильно поросшем ромашками, стояли остекленные невысокие павильончики. Приглядевшись, Андрей догадался, что они служат для маскировки оголовков крупного подземного сооружения. Должно быть Питомник рационально разместили на охраняемой территории крупного подземного командного пункта — военного или правительственного. На строительство таких объектов в предвиденье возможной ядерной войны ухлопали миллиарды рублей. В ожидании часа Икс сооружения, обеспеченные самыми современными средствами связи, электроснабжения, воздухоочистки, канализации, бездействовали, но постоянно требовали денег на содержание. Чтобы как-то уменьшить расходы, на пустующей территории разместили специальный учебный центр.

Далеко за лесом виднелась труба местной ТЭЦ и водонапорная башня с блестящей металлической сферой на вершине.

Корицкий и Стоун поселились в одноэтажном особнячке, стоявшем на краю леса. Занятия шли ежедневно с утра до вечера без выходных и больших перерывов.

Надев парик и дымчатые очки, Андрей посещал магазин, бар, предприятия быта, которые размещались в одном из пятиэтажных зданий. Здесь говорили только по-английски. Здесь продавали вещи так, как их продают в магазинах Англии и Соединенных Штатов. Здесь расплачивались за покупки долларами и фунтами стерлингов, а также кредитными карточками.

Наторговавшись вволю, накупив разной разности, Андрей уходил прочь без покупок — они, как и все в этом городке, были учебными, бутафорскими.

В определенное время, сев в машину с правосторонним управлением, Стоун ездил по городку, соблюдая новые для него правила движения. И по несколько раз за урок его останавливал на трассе полицейский. Эту роль исполнял плотный, если не сказать толстый, мужчина в мундире с прекрасным английским выговором. Он учил водителя, как держаться на дорогах при встречах с представителями правопорядка, как отвечать на их вопросы, как защищать свои права.

По утрам, вставая с постели, сделав физзарядку и приняв душ, Андрей получал компьютерную распечатку дневного задания и брался за дело.

Задания были насыщенными, и он заглядывал в них с отчаяньем обреченного. Компьютер выбирал для мистера Стоуна каждый раз новые испытания.

В один из напряженных дней после ужина, как предписывало расписание, Андрей вышел в парк совершить полагавшийся ему моцион. Напряжение дня заметно спало, и усталость, которую обычно нейтрализовало нервное возбуждение, давила на плечи с ощутимой силой. Хотелось сесть, посидеть, откинуть голову, закрыть глаза. В последние дни Андрей не успевал отдыхать даже за ночь. Однако распорядок требовал пешеходной прогулки, и избегать ее не было оснований.

Андрей шел медленно, равномерным шагом человека, размышляющего и одновременно отдыхающего от длительного конторского сидения. Солнце садилось где-то за лесом, но в воздухе плавала духота сауны. Голова под париком вспотела, и ее все время хотелось почесать.

— Николай, подождите! — Знакомый голос раздался недалеко за спиной. Он прозвучал так неожиданно, и столько радости от случайной встречи было вложено в слова, что Андрей чуть было не оглянулся. Удержав себя от непроизвольного движения, он все же сбился с ритмичного шага, спина напряглась.

Сзади раздался смех. Тот же голос, на этот раз по-английски произнес:

— Мистер Райт, задержитесь на миг, будьте добры.

Андрей обернулся на зов и остановился. Увидел улыбавшегося Чертольского. Тот шагал за ним, лихо помахивая тросточкой.

— Дрогнуло сердечко, верно? — спросил Чертольский по-русски и протянул сухонькую ладошку. — Ну, здравствуй, художник!

Андрей изобразил на лице крайнее удивление.

— Сэр, вы это мне? Простите, я вас не понял.

Чертольский взмахнул тросточкой, словно собирался фехтовать, и по-английски сказал:

— Подсадили вы меня, мистер Райт! Я-то побился о заклад с Корицким, что вы откликнетесь на русское обращение. Все же я ваш учитель. Что вам стоило? Теперь придется признать: мистер Райт в порядке и по-русски не смыслит ни бельмеса. Или как это сейчас у нас говорят? Не сечет ни слова.

— Последнего я не понял, сэр, — сказал Андрей. Теперь он уже точно знал, что добрый друг Чертольский только что собирался его купить по дешевке, чтобы потом за это Профессор спустил всех собак на подопечного.

Вечером, оставшись в особняке вдвоем с Корицким, они разожгли камин и устроились у очага для беседы. Корицкий то сидел в кресле, посасывая трубку, то вставал, подходил к очагу, поправлял щипцами поленья, то разбивал кочергой горячие угли. Андрей, уставший за день, утонул в подушках кресла и, положив ногу на ногу, расслабился. Не хотелось ни двигаться, ни говорить. Тем более что вечерние беседы с Профессором не были отдыхом. Корицкий старался вытрясти из подчиненного все, что в нем оставалось от прошлого, и в то же время заставить его запечатлеть нечто новое.

Временами Андрей был на грани нервного срыва. Ложась в постель после первого часа ночи, он со злостью на самого себя думал о том, какую совершил глупость, охотно согласившись на романтическую авантюру. После всего, чего он уже нахлебался в учебном центре, суетная служба артиллериста в далеком и глухом гарнизоне казалась спокойной и патриархально размеренной. Отдых, учебные занятия, учения, маневры, наряды и дежурства, наконец, очередной отпуск — все это было привычным, добрым и вспоминалось со светлой радостью.

Корицкий делал вид, что все нормально, все так и должно быть, как оно есть. Раскочегарив камин, он возвращался на место.

— Мистер Стоун, вы два раза останавливались в отеле «Хилтон» в Лондоне. Это на Парк Лейн?

— Нет, сэр. Однажды это был «Хилтон Кенсингтон», в другой раз — «Олимпия».

— Прекрасно. Какие станции метро в Лондоне связаны с железнодорожными вокзалами?

— Метро и вокзал Чаринг Кросс. Затем станции Ватерлоо, Виктория, Элефант энд Кэсл, Стратфорд, Ливерпуль-стрит…

— На какой станции пересекаются Центральная ветка с линиями Виктория и Бейкерлоо?

— На Оксфорд серкус, сэр.

— Взгляните. — На колени Андрея легла цветная открытка с изображением какого-то здания. — Что это такое?

— Публичная библиотека в Кейптауне.

— А это?

— Здание оперы на Дарлинг-стрит.

— Это?

— Гавернмент-авеню в том же городе.

— Прекрасно. А вот эти два объекта. Откуда они?

— Это англиканский собор в Сиднее, а это арочный мост Сидней-бридж.

— Можете вспомнить, где вы видели эту панораму?

— Естественно. Набережная залива Виктории в Гонконге.

— Еще вопрос, мистер Стоун. Что такое дюйм?

— Дюйм? — Андрей на миг задумался, подыскивая ответ. — Это мера длинны. Равна двум с половиной сантиметрам.

— Не знаю, кто вы, мистер Стоун, но явно не англичанин. — Настроение у Корицкого было хорошее, и он лукаво улыбнулся. — Может, китаец?

— Я что-то не так?

— Не что-то, а все. Запомните, для англичанина дюйм — это просто дюйм. Миля — это миля. Если бы я спросил вас по-русски, что такое метр, разве вы бы стали уточнять, что это три фута и три дюйма?