Гладиатор для неё (СИ) - Разум Алекс

— В тазу? Будем умываться?

— Можно хоть и в тазу, но для питья. Мне кажется, я бы сейчас пол Тибра отхлебнула. Подлый Бахус — за что ты так издеваешься. Так, стой, Фелица. Таз неси пустой, и срочно.

Рабыня едва успела поднести посудину, как Атилию стошнило. Бурный поток с неприятным запахом извергся из ее рта. Потом еще раз, и еще.

— Мать Деметра, сжалься надо мною. Я этого не вынесу.

Только и успела сказать, как ее снова вырвало.

— Фелица, оставь его на полу, тут рядом. Срочно пить.

Служанка со звоном поставила посудину. Атилия услышала, как быстрые шлепки босых ног направились к двери.

Вот уже скоро должно стать полегче. Еще бы льда к голове приложить. Так вот для чего этот гад Луций с похмелья требует себе льда. Не удивительно, что он потом полдня ходит темнее тучи, и орет без причины. Как же такое вынести? Нет, к вину она теперь точно не притронется. Как же это ее угораздило так перебрать. Еще один спазм заставил нагнуться над тазом. В этот раз из нее ничего не выходило, только слюни.

— Вот ваша вода, госпожа.

Фелица протянула бронзовый кубок. Холодный металл приятно охлаждал. Глоток за глотком она влила в себя прохладную жидкость. Нет, все же служанка молодец, не буду ее наказывать. Такой вкусной воды где-то раздобыла. Или успела меда в нее подмешать.

— Еще, — она с выдохом протянула назад пустой кубок.

Почти в тот же миг послышалось журчание наливаемой воды. «Я ее обожаю! Догадалась сразу целый кувшин принести».

На этот раз Атилия пила не большими глотками. Смаковала воду как дорогое вино. Стало вроде получше. Тошнота отступила. Но голова все еще была как из свинца — тяжеленая. Стены теперь не кружились, но еще двигались, как не из камня сделанные. В ушах стоял гул, будто рядом летал рой пчел. Голову сдавливало невидимым железным обручем.

— Никогда больше, ты слышишь, Фелица? НИКОГДА. Не давай мне неразбавленного вина. Это кошмар! Лучше подохнуть, чем такие мучения. Как этот… Луций только может пьянствовать целыми днями. Столько выпивать, так мучатся и не издохнуть, не понимаю? У-у, как тяжко…

Она отпила еще немного воды, и спросила глядя на кубок:

— А что за вода, с медом?

— Обычная вода, госпожа, из колодца.

— Ты когда выходила не видела на улице не стоит пастушок? Ну тот, что пас овец на отцовской ферме. Он еще играл на дудке, так заунывно.

Фелица посмотрела на нее очень удивленно. Но все же ответила:

— Его ваш отец продал в Северную Этрурию. Разве вы не помните? Два дня вас тогда успокаивала, все плакали. Да, и что бы ему здесь делать? Наверное, это вам приснилось…

— Ладно, может и приснилось — только не тараторь. Без тебя голова раскалывается. Давай, неси воду умываться.

Позднее, сидя на скамейке в тени дерева, она силилась понять — приходил ли ночью к ней Германус. Или то был сон, такой же нелепый, как про юного пастушка. Выяснилось, что гладиаторы убыли в Рим еще на рассвете. Так бы могла посмотреть на него, и во взгляде все понять.

* * *

Эктор лежал на мраморной скамье, и размышлял. Вернее пытался мыслить. Распаренное после терм тело размякло, и мозг, видимо, вместе с ним. Две молодые, стройные рабыни, с кожей цвета бронзы, массировали его.

До выступлений на арене оставалось всего несколько дней. Оба главных гладиатора пропали из виду. Удалось выяснить, что они убыли из города, и вернутся лишь перед своим боем.

Лекарь-грек принес вести от Сиры. Оказалось, Атилия тоже уехала из города. Вроде как на виллу отца. К тому же, Луций все никак не приходил. Уже несколько дней сидел в своем казначействе во дворце. Эктору путь туда был заказан. Даже весточку невозможно передать. Император, в последнее время, значительно ограничил доступ во дворец.

Все эти события очень сильно напрягали Эктора. На кон поставлены практически все его накопления. Люди, принимавшие ставки, крайне были удивлены количеством поставленных денег. Когда же узнали против кого ставка, то и вовсе стали поглядывать с подозрением. Позже Эктору донесли, что некоторые из них поделились этой информацией с императорскими шпионами.

Вот уже как две ночи не мог уснуть. Ничего не помогало. Ни вино, ни самые распутные женщины. Сегодня он решил расслабиться с помощью пара и двух массажисток.

Он перевернулся на спину и показал пальцем, где именно они должны сосредоточить свои умения. Девушки переглянулись и, улыбаясь, приблизились куда было указано. Нежные и такие умелые пальчики заскользили в нужных местах.

Эктор решил обратить все свои мысли только на происходящем в этот момент. Он стал представлять Атилию вместо одной из рабынь. Только после этого его естество стало наливаться и увеличиваться. Одна из девушек приглушенно хохотнула.

Эктор закрыл глаза, откинулся на подушку и наконец, смог расслабиться.

* * *

Когда Атилия с сестрой приехали, Луций оказался дома. Он всем своим видом показывал, как он недоволен. Ему не понравился отъезд жены, не нравилось и прибытие гостьи. Сестра так сильно напугалась, что отказалась выходить к обеду. Заявила, что не голодна, и вообще хочет домой.

— Он мне не рад, Атилия. Понимаешь — не рад. Я не могу здесь быть — мне не уютно.

— Не бери на свой счет, сестра. — Атилия ожидала такой реакции мужа, — У него проблемы на службе. Может, император им недоволен. Ну, или там, цифры не сходятся как нужно. А дома он изливает свою злость. Во дворце ему это никто не позволит.

— Почему он тогда на меня смотрел, как на врага? Мне страшно, Атилия. Я его боюсь.

— Успокойся, родная. Ляг, поспи, ты устала с дороги. Завтра пойдем гулять по городу. Ты увидишь как здесь красиво. Я поведу тебя на Форум.

— Не знаю, сестра, тут так много людей. Они все такие занятые, хмурые. Мне это не нравиться. Может, я вернусь к родителям?

— Расстроишь отца. Он хочет, чтобы тебя увидели нужные люди.

Она понимала страхи сестры. Ее собственные первые впечатления о городе были такими же. Очень не сразу появилось желание выходить на улицы — шумные, не всегда чистые, с множеством запахов, не привычных, и не всегда приятных. Еще, тогда у нее не оказалось поддержки. Фелицу сначала город испугал не меньше, чем саму Атилию.

Сестру было жаль. Но, во-первых, она пообещала отцу познакомить ее с кем-нибудь из патрициев. Во-вторых, надеялась выиграть время — может муж не станет себя вести по-свински, когда в доме гость.

Нет, отпустить домой она ее не могла. «Прости, сестренка, но ты мне нужна тут». В слух же сказала:

— А знаешь, я тоже боялась города. Только в одном месте мне было не страшно и уютно. Завтра сразу же туда отправимся, тебе понравится.

— И что это за место?

— Шикарное. Термы Тита — женское крыло центральных бань Рима. Там отдохнем и расслабимся. Потом погуляем в парке рядом. Там много молодых патрициев. Я слышала — этот парк лучшее место для знакомств.

Страхи и неуверенность окончательно покинули Атилию-младшую. Она одобрительно кивала и, улыбаясь, витала в мечтах.

* * *

Германус с другом вернулись в город. В свою квартиру они не пошли. Ничего, кроме проблем с людьми Жмыха, там их не ожидало. Учитывая, какая серьезная игра вокруг них завертелась — решили стать менее узнаваемыми и заметными. Приобрели и носили простые, потертые серые туники. Пожить хотели у своего старого приятеля. Он работал одним из судий на арене амфитеатра Флавиев — где они выступали.

Когда-то он сам был гладиатором, но в одном из боев сильно пострадал. Ему выбили глаз и изуродовали половину лица. Теперь на людях он ходил в специальной бронзовой маске. Так они все его и звали — Бронзолиций.

Сказать, что он был не рад видеть их на пороге своего доме — считай ничего не сказать. В дом, конечно, впустил — все же они его приятели, их много связывало. Он ругался, но обращался при этом к жене:

«Как ты себе это представляешь, родная, он приперлись в наш дом. Эти двое, которых только хромая собака в Риме не разыскивает. Говорят, сам августейший поставил на их победу. Что тут началось. Преторианцы, рабы знатнейших и не очень хозяев, какие-то подозрительные личности, и даже, несколько проституток. И это еще только те, кого я видел сам. Все они спрашивали про этих «особ». А они посетили нас с тобой. Давай, что там у тебя есть? Неси нам отобедать и выпить».