Трое - Кен Фоллетт

Николай (Ник) Бунин работал по второму методу. Это был молодой головорез из тех, что становятся либо полицейскими, либо преступниками – как повезет. Нику повезло попасть в КГБ, в то время как его брат поставлял гашиш из Тбилиси в Московский университет (где его в числе прочих покуривал и сын Ростова, Юрий). Официально Ник работал шофером, неофициально – телохранителем, и уж совсем тайно – профессиональным бандитом.

Именно он засек Пирата.

В ночном клубе Ник произвел фурор: высокий, широкоплечий блондин с водянистыми зелеными глазами и нежной кожей – несмотря на свои двадцать пять, он все еще не брился и очень смущался по этому поводу.

Он появился в семь тридцать, вскоре после открытия клуба, и просидел всю ночь в углу с мрачным видом, потягивая водку со льдом и наблюдая. Кто-то пригласил его на танец, но Ник на плохом французском велел ему отвалить. На второй вечер завсегдатаи клуба решили, что он чей-то брошенный любовник, поджидающий в засаде. Было в нем нечто грубое, маскулинное: мощные плечи, кожаная куртка, суровое выражение лица – с такими брутальными самцами часто встречаются рафинированные интеллигенты.

Впрочем, сам Ник даже не подозревал о подобных тонкостях. Ему показали фотографию мужчины и велели пойти в клуб его высматривать – он запомнил лицо и отправился на задание. По большому счету ему было все равно куда идти – в церковь или в бордель. Разумеется, он не упускал случая отбить кому-нибудь почки, но в целом его интересовала лишь регулярная зарплата и два выходных в неделю, которые он посвящал своим пристрастиям: водке и книжкам-раскраскам.

Когда появился Нат Дикштейн, Ник и бровью не повел. Ростов считал, что своими успехами тот обязан четкому, бесстрастному выполнению приказов, и чаще всего это было именно так.

Дикштейн сел за столик, заказал себе пива и принялся не спеша прихлебывать. Судя по всему, он тоже кого-то ждал.

Ник вышел в холл и позвонил в отель. Ростов взял трубку.

– Это я. Объект вошел.

– Отлично! Что делает?

– Ждет.

– Хорошо. Один?

– Да.

– Оставайся на месте. Звони, если что.

– Ясно.

– Я сейчас пришлю Петра, он будет ждать снаружи. Если объект выйдет из клуба, иди за ним, по дороге меняйтесь с Петром. Араб заберет тебя на машине… минутку… зеленый «Фольксваген».

– Ладно.

– Возвращайся в бар.

Ник повесил трубку и вернулся за свой столик, не глядя по сторонам.

Через несколько минут в зал вошел привлекательный, хорошо одетый мужчина лет сорока. Оглядевшись, он прошел мимо столика Дикштейна и направился к бару. Последний подобрал со стола какой-то клочок бумаги и положил в карман. Все произошло очень быстро, и лишь внимательный наблюдатель смог бы заподозрить что-то неладное.

Ник снова вышел в фойе.

– К нему подошел гомик и передал какую-то бумажку вроде билета.

– Может, театральный билет?

– Не знаю.

– Они разговаривали?

– Нет, гомик просто бросил бумажку на стол, проходя мимо. Они даже не посмотрели друг на друга.

– Ладно, продолжай наблюдение. Петр дежурит снаружи.

– Погодите… он вышел в фойе! Идет в гардеробную… Передал бумажку… Ах вот это что – номерок!

– Продолжай. – Голос Ростова был совершенно спокоен.

– Гардеробщик выдает ему портфель… Он оставляет чаевые…

– Значит, ему что-то принесли. Так…

– Объект покидает клуб.

– Следуй за ним.

– Вырвать у него портфель?

– Не надо. Нам нельзя светиться, пока не узнаем, что к чему. Просто выясни, куда он идет, и не высовывайся. Давай!

Ник повесил трубку, сунул гардеробщику деньги со словами: «Я спешу, это за выпивку» – и поднялся по лестнице вслед за Дикштейном.

Толпы людей совершали вечерний променад, направлялись в кино или рестораны. Ник повертел головой, оглядываясь: объект двигался по противоположной стороне улицы, метрах в пятидесяти. Он перешел дорогу и последовал за ним.

Дикштейн шел в быстром темпе, глядя прямо перед собой, под мышкой он держал портфель. Пару кварталов Ник плелся следом. Если бы Дикштейн в этот момент оглянулся, то заметил бы парня, который уж мелькал в клубе, и заподозрил бы неладное, но тут Ника догнал Петр, тронул за руку и двинулся дальше. Ник отступил в укромное место, откуда можно было видеть напарника. Теперь, если бы Дикштейн оглянулся, то увидел бы только незнакомого Петра. Такую слежку очень трудно распознать; с другой стороны, чем больше расстояние, тем больше людей понадобится для регулярной смены «хвоста».

Вскоре возле Ника затормозил зеленый «Фольксваген». Ясиф Хасан перегнулся через пассажирское сиденье и открыл дверцу.

– Новое распоряжение, – сказал он. – Запрыгивай.

Ник сел в машину, и Хасан развернулся обратно в сторону Рю Дик.

– Молодец, хорошо сработал, – похвалил Хасан.

Ник промолчал.

– Теперь ты должен вернуться в клуб, найти «курьера» и проводить его домой.

– Так велел полковник Ростов?

– Да.

– Ладно.

Хасан остановился возле клуба. Ник вошел и встал в дверях, внимательно оглядываясь.

«Курьера» уже не было.

Распечатанный список занял больше сотни страниц. Перелистывая с таким трудом добытые листки, Дикштейн пал духом – ему не удавалось разобрать ни слова.

Вернувшись к первой странице, он еще раз вгляделся в нагромождение букв и цифр. Может, это код? Хотя вряд ли: распечатку ежедневно использовали обычные офисные сотрудники, так что все должно быть просто и понятно.

Дикштейн попытался сосредоточиться. Так… «U234» – это изотоп урана. «180КГ» – 180 килограммов. «17Ф68» – скорее всего, дата: семнадцатое февраля текущего года. Постепенно из хаоса начал проглядывать смысл: географические названия стран Европы, слова «поезд» и «грузовик» с указанием расстояния, аббревиатуры «ООО», указывающие на названия фирм. Наконец схема прояснилась: в первой строчке указано количество и тип материала, во второй – фамилия и адрес поставщика и т. д.

Воодушевленный, Дикштейн принялся разбирать дальше. В распечатке содержались данные о шестидесяти поставках товара. Условно их можно разбить на три группы: большие объемы сырой урановой руды поступали из Южной Африки, Канады и Франции на европейские фабрики; топливные элементы – оксиды, металлический уран или обогащенные смеси отправлялись с заводов на атомные реакторы; наконец, израсходованное топливо из реакторов шло на переработку. Кроме того, было еще несколько нестандартных партий плутония и трансурановых элементов, извлеченных из отработанного топлива – их посылали в лаборатории при университетах и исследовательских институтах.

Голова начала раскалываться, а в глаза словно насыпали песка, но все же он нашел то, что искал. На самой последней странице партия товара была помечена как «неядерная». Физик из Реховота вкратце рассказал ему о неядерном использовании урана и его смесей в фотографии, для окрашивания стекла и керамики, а также в роли промышленного катализатора. Разумеется, уран способен расщепляться в любом случае, даже примененный в мирных целях, так что правила Евратома действовали и здесь. Однако вполне возможно, что для промышленного производства меры предосторожности будут менее жесткими.

Объем груза составлял двести тонн желтого кека (оксида урановой руды), товар находился на заводе в Бельгии, недалеко от голландской границы. Завод принадлежал «Сосьете Женераль де ля Шими» – крупной корпорации с головным офисом в Брюсселе. Данную партию у них приобрел немецкий концерн «Ф. А. Педлер» из Висбадена с целью «производства урановых смесей – в частности, карбида урана – в промышленных масштабах». Дикштейн припомнил, что карбид служит катализатором для выработки синтетического аммиака.

Однако, похоже, они не собирались перерабатывать уран самостоятельно – по крайней мере на первой стадии. Как выяснилось, «Педлер» запросил разрешения на транспортировку желтого кека по морю в Геную, где он должен пройти «обработку для неядерного использования» компанией «Анджелуцци э Бьянко».

По морю! Это значит, что через европейский порт груз будет проводить третья сторона.

Дикштейн принялся читать дальше. Так… По железной дороге партию отправят в доки Антверпена, там погрузят на теплоход «Копарелли» до Генуи, а из генуэзского порта до складов «Анджелуцци» – по шоссе.

Перед транспортировкой желтый кек – похожий на песок, только ярче цветом – упакуют в двухсотлитровые бочки общим числом пятьсот шестьдесят штук. Для их перевозки на разных этапах понадобятся одиннадцать вагонов, целое судно и шесть грузовиков.

Внимание Дикштейна привлек морской отрезок пути: через Ла-Манш, Бискайский залив, вдоль атлантического побережья Испании, через Гибралтарский пролив и еще две тысячи километров Средиземного моря.

За это время может случиться все, что угодно…

Сухопутные перевозки просты и управляемы: поезд отходит в полдень и прибывает на следующее утро в восемь тридцать; грузовик перемещается из пункта А в пункт Б по шоссе в потоке других машин, включая патрульные; самолет поддерживает связь с диспетчером на земле. А вот море совершенно непредсказуемо, здесь царят свои законы: путешествие может занять десять дней или двадцать, возможны штормы, столкновения и проблемы с двигателем, незапланированные порты захода и внезапная смена маршрута. Попробуй угнать самолет – через час тебя покажут в новостях по всему миру, а вот судно может исчезнуть на сутки, на неделю или даже навсегда.